— задорно воскликнула Термина и пошла следом вместе с подружками.
Но вышло так, что подружки затерялись где-то в толпе, и Термина оказалась в конце концов одна и преданно следовала за Карлом от одной мишени к другой. Он начал с самой последней мишени, где не толпился народ, и безо всякого труда, словно шутя, раза два-три подряд попал в яблочко. Повернувшись к Термине, которая стояла позади него, он сказал, смеясь:
— Гляди-ка, а ведь неплохо получается!
Она тоже засмеялась, но только глазами, слова же ее были серьезны:
— Ты должен выиграть кубок!
— Не получится,— ответил Карл,— чтобы выбить все двадцать пять номеров, нужно расстрелять самое меньшее пятьдесят зарядов, а у меня с собой всего только двадцать пять и есть.
— Подумаешь, беда,—сказала она,—пороху да свинца можно купить сколько угодно!
— Э, нет, кубок обойдется мне тогда слишком дорого! Впрочем, некоторые просаживают здесь гораздо больше денег, чем составляет сам выигрыш, но я-то не такой дурак!
— Хорошо, что ты такой хозяйственный да бережливый,— сказала она почти с нежностью,— это мне нравится! Но хорошо это только тогда, когда человек малыми средствами может добиться того, чего иные добиваются разнообразными ухищрениями и невероятными, усилиями! Так что возьми себя в руки и попробуй обойтись двадцатью пятью пулями! Будь я стрелком, я бы попытала счастья!
— Глупышка, это же невозможно!
— Вот потому-то вы все и стрелки никудышные! Ну, стреляй же дальше, вдруг да выйдет!
Он сделал еще один выстрел — и выбил номер, потом — еще один. И снова посмотрел на Термину, глаза ее блестели еще радостнее, а слова звучали еще суровее:
— Вот видишь! Все-таки получается, теперь давай дальше!
Он пристально посмотрел на нее и уже не мог отвести взгляда, ибо никогда не видел у нее таких глаз; что-то решительное и властное горело в них, скрытое за веселой сладостью взора. О двух чувствах красноречивее всяких слов говорил блеск ее глаз: всеподчи-няющая воля и слитое с нею обещание награды, и из этого сплава возникала новая таинственная сущность. «Исполни мою волю, и я дам тебе больше, чем ты можешь себе представить!» — говорили эти глаза, и Карл заглядывал в них с любопытством и немым вопросом, пока они наконец не поняли друг друга среди праздничной сутолоки и неразберихи. Насытившись этим блеском, он отвернулся, спокойно прицелился — и снова попал. Теперь и он начинал надеяться на успех. Но поскольку вокруг него стала собираться толпа, Карл отошел в сторону в поисках более спокойного и безлюдного места, а Термина последовала за ним. Найдя такое место, он снова несколько раз попал в яблочко, не сделав ни одного напрасного выстрела, и теперь начал обращаться с пулями осмотрительно, как с золотыми монетами. Всякий раз, как он заправлял пулю в ствол, Термина провожала ее жадным горящим взглядом. А Карл, прежде чем неторопливо и спокойно прицелиться, каждый раз смотрел красавице в глаза. Как только его везение начинало обращать на себя внимание и собирало вокруг него зевак, Карл переходил к другой мишени, а снятые мишени не затыкал, как водится, за поля своей шляпы, а отдавал на хранение своей спутнице. Она держала в руках всю кипу, и, пожалуй, ни у одного стрелка на свете не бывало еще столь очаровательного помощника. Вот так он и впрямь исполнил желание Термины и все двадцать пять выстрелов послал в цель так удачно, что ни один не оказался вне положенного круга.
Они пересчитали мишени и убедились в том, что Карлу на редкость повезло.
— Ну, такое раз в жизни бывает! — сказал Карл.— И заметь, это все ты наколдовала своими глазами! Мне только невдомек, что ты там такое задумала, чего ты хочешь всем этим добиться?
— А вот увидишь! — ответила она и засмеялась теперь уже по-настоящему, не одними только глазами.
— Отправляйся к старикам,— сказал он,— и попроси их оказать такую любезность и сопровождать меня, когда я буду торжественно выходить с кубком из сокровищницы даров — я ведь тут один, или ты сама собираешься выступать в качестве моей свиты?
— Да я бы с удовольствием,— сказала она, но все же поспешила выполнять поручение.
Старики коротали время в глубокомысленных и оживленных беседах; люди за другими столами по большей части сменились; они же незыблемо сидели на своем месте, покуда вокруг них бурлила жизнь. Термина, сияя, подошла к ним и крикнула:
— Идите встречать Карла, он кубок получил!
— Что-что? — закричали те; ликованию их не было предела.— Так он-таки стрелял?
— Да, стрелял,— сказал, войдя, один из знакомых,— и знаете что, кубок-то он выиграл с двадцати пяти выстрелов, такое не каждый день случается, я наблюдал за этой парочкой: как ловко они все это вдвоем проделали.
Мастер Фриман с удивлением посмотрел на свою дочь:
— Неужто и ты стреляла? Надеюсь, что нет; ведь быть барышней-стрелком хорошо лишь в общем и целом, но не в данном конкретном случае.
— Успокойся же,—сказала Термина,—я вовсе не стреляла, я только велела ему метко стрелять, и все!
А Хедигер, в свою очередь, даже побледнел от удивления и радости, довольный тем, что у него такой замечательный сын — что и даром речи-то ои не обделен, и стрелок славный, и что взросли эти достоинства в скромной обители портного. Он присмирел и подумал, что большего ему и желать нечего. Старики же отправились к святилищу даров, и точно, увидели, что юный герой с сияющим кубком в руках уже поджидает их в окружении трубачей. И вот они все вместе образовали нечто вроде торжественной процессии и бодрым шагом проследовали в пиршественный зал, чтобы, как водится, «освятить» кубок; они вышагивали уверенными короткими шажками, сжав кулаки и торжествующе поглядывая по сторонам. Прибыв обратно в штаб-квартиру, Карл наполнил кубок, водрузил его на середину стола и сказал:
— Засим я посвящаю этот кубок славному союзу, да будет кубок сей всегда неотделим от его знамени!
-—: Принимаем! — раздались голоса, кубок пошел по кругу, и новый прилив веселья омолодил стариков, которые в этот день еще до света были на ногах. Вечернее солнце проникало под деревянный навес из крепких балок и золотило тысячи сияющих от радости лиц, в то время как стройные звуки оркестра наполняли все помещение. Термина сидела в тени, за широкой спиной отца, так кротко и скромно, как будто она тут и вовсе ни при чем. Но солнечный луч освещал стоящий перед нею кубок, так что вино в нем играло и вспыхивала внутри позолота, золотистые блики ложились на ее разрумянившееся личико и начинали плясать всякий раз, как старички в пылу речей стукали кулаком по столу. И нельзя было понять, светится на ее лице улыбка или это игра солнечного света. И до того хороша была она в эту минуту, что молодые ребята, которые времени даром не теряли, ее сразу приметили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Но вышло так, что подружки затерялись где-то в толпе, и Термина оказалась в конце концов одна и преданно следовала за Карлом от одной мишени к другой. Он начал с самой последней мишени, где не толпился народ, и безо всякого труда, словно шутя, раза два-три подряд попал в яблочко. Повернувшись к Термине, которая стояла позади него, он сказал, смеясь:
— Гляди-ка, а ведь неплохо получается!
Она тоже засмеялась, но только глазами, слова же ее были серьезны:
— Ты должен выиграть кубок!
— Не получится,— ответил Карл,— чтобы выбить все двадцать пять номеров, нужно расстрелять самое меньшее пятьдесят зарядов, а у меня с собой всего только двадцать пять и есть.
— Подумаешь, беда,—сказала она,—пороху да свинца можно купить сколько угодно!
— Э, нет, кубок обойдется мне тогда слишком дорого! Впрочем, некоторые просаживают здесь гораздо больше денег, чем составляет сам выигрыш, но я-то не такой дурак!
— Хорошо, что ты такой хозяйственный да бережливый,— сказала она почти с нежностью,— это мне нравится! Но хорошо это только тогда, когда человек малыми средствами может добиться того, чего иные добиваются разнообразными ухищрениями и невероятными, усилиями! Так что возьми себя в руки и попробуй обойтись двадцатью пятью пулями! Будь я стрелком, я бы попытала счастья!
— Глупышка, это же невозможно!
— Вот потому-то вы все и стрелки никудышные! Ну, стреляй же дальше, вдруг да выйдет!
Он сделал еще один выстрел — и выбил номер, потом — еще один. И снова посмотрел на Термину, глаза ее блестели еще радостнее, а слова звучали еще суровее:
— Вот видишь! Все-таки получается, теперь давай дальше!
Он пристально посмотрел на нее и уже не мог отвести взгляда, ибо никогда не видел у нее таких глаз; что-то решительное и властное горело в них, скрытое за веселой сладостью взора. О двух чувствах красноречивее всяких слов говорил блеск ее глаз: всеподчи-няющая воля и слитое с нею обещание награды, и из этого сплава возникала новая таинственная сущность. «Исполни мою волю, и я дам тебе больше, чем ты можешь себе представить!» — говорили эти глаза, и Карл заглядывал в них с любопытством и немым вопросом, пока они наконец не поняли друг друга среди праздничной сутолоки и неразберихи. Насытившись этим блеском, он отвернулся, спокойно прицелился — и снова попал. Теперь и он начинал надеяться на успех. Но поскольку вокруг него стала собираться толпа, Карл отошел в сторону в поисках более спокойного и безлюдного места, а Термина последовала за ним. Найдя такое место, он снова несколько раз попал в яблочко, не сделав ни одного напрасного выстрела, и теперь начал обращаться с пулями осмотрительно, как с золотыми монетами. Всякий раз, как он заправлял пулю в ствол, Термина провожала ее жадным горящим взглядом. А Карл, прежде чем неторопливо и спокойно прицелиться, каждый раз смотрел красавице в глаза. Как только его везение начинало обращать на себя внимание и собирало вокруг него зевак, Карл переходил к другой мишени, а снятые мишени не затыкал, как водится, за поля своей шляпы, а отдавал на хранение своей спутнице. Она держала в руках всю кипу, и, пожалуй, ни у одного стрелка на свете не бывало еще столь очаровательного помощника. Вот так он и впрямь исполнил желание Термины и все двадцать пять выстрелов послал в цель так удачно, что ни один не оказался вне положенного круга.
Они пересчитали мишени и убедились в том, что Карлу на редкость повезло.
— Ну, такое раз в жизни бывает! — сказал Карл.— И заметь, это все ты наколдовала своими глазами! Мне только невдомек, что ты там такое задумала, чего ты хочешь всем этим добиться?
— А вот увидишь! — ответила она и засмеялась теперь уже по-настоящему, не одними только глазами.
— Отправляйся к старикам,— сказал он,— и попроси их оказать такую любезность и сопровождать меня, когда я буду торжественно выходить с кубком из сокровищницы даров — я ведь тут один, или ты сама собираешься выступать в качестве моей свиты?
— Да я бы с удовольствием,— сказала она, но все же поспешила выполнять поручение.
Старики коротали время в глубокомысленных и оживленных беседах; люди за другими столами по большей части сменились; они же незыблемо сидели на своем месте, покуда вокруг них бурлила жизнь. Термина, сияя, подошла к ним и крикнула:
— Идите встречать Карла, он кубок получил!
— Что-что? — закричали те; ликованию их не было предела.— Так он-таки стрелял?
— Да, стрелял,— сказал, войдя, один из знакомых,— и знаете что, кубок-то он выиграл с двадцати пяти выстрелов, такое не каждый день случается, я наблюдал за этой парочкой: как ловко они все это вдвоем проделали.
Мастер Фриман с удивлением посмотрел на свою дочь:
— Неужто и ты стреляла? Надеюсь, что нет; ведь быть барышней-стрелком хорошо лишь в общем и целом, но не в данном конкретном случае.
— Успокойся же,—сказала Термина,—я вовсе не стреляла, я только велела ему метко стрелять, и все!
А Хедигер, в свою очередь, даже побледнел от удивления и радости, довольный тем, что у него такой замечательный сын — что и даром речи-то ои не обделен, и стрелок славный, и что взросли эти достоинства в скромной обители портного. Он присмирел и подумал, что большего ему и желать нечего. Старики же отправились к святилищу даров, и точно, увидели, что юный герой с сияющим кубком в руках уже поджидает их в окружении трубачей. И вот они все вместе образовали нечто вроде торжественной процессии и бодрым шагом проследовали в пиршественный зал, чтобы, как водится, «освятить» кубок; они вышагивали уверенными короткими шажками, сжав кулаки и торжествующе поглядывая по сторонам. Прибыв обратно в штаб-квартиру, Карл наполнил кубок, водрузил его на середину стола и сказал:
— Засим я посвящаю этот кубок славному союзу, да будет кубок сей всегда неотделим от его знамени!
-—: Принимаем! — раздались голоса, кубок пошел по кругу, и новый прилив веселья омолодил стариков, которые в этот день еще до света были на ногах. Вечернее солнце проникало под деревянный навес из крепких балок и золотило тысячи сияющих от радости лиц, в то время как стройные звуки оркестра наполняли все помещение. Термина сидела в тени, за широкой спиной отца, так кротко и скромно, как будто она тут и вовсе ни при чем. Но солнечный луч освещал стоящий перед нею кубок, так что вино в нем играло и вспыхивала внутри позолота, золотистые блики ложились на ее разрумянившееся личико и начинали плясать всякий раз, как старички в пылу речей стукали кулаком по столу. И нельзя было понять, светится на ее лице улыбка или это игра солнечного света. И до того хороша была она в эту минуту, что молодые ребята, которые времени даром не теряли, ее сразу приметили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20