Ведь никогда не угадаешь, какие уравнения дадут во время контрольной работы.
Не он единственный в классе зубрил все задания, но едва ли кто другой делал это так старательно и последовательно, изо дня в день, неделя за неделей, из класса в класс. К тому же его голова вряд ли была самой светлой, когда речь шла о таких предметах, как математика и физика. Но именно в этом и Тони, и другие ждали его подсказки. Прээдик Каазик, рыбацкий сын из Сырве, схватывает математику на лету, но ему неохота возиться с этой «пустяковиной». Пауль же возится и понемногу начинает даже любить этот «холодный» предмет. Языки, которые запоминаются легче, не так для него понятны. Но все больше приковывают его внимание история, естествознание, вероучение и география. Помимо обычного школьного курса он прочитал все, что можно было найти по этим предметам. А самым блаженным для него было сидеть за пианино в музыкальном классе. Что из того, если учительница фортепьяно, хрупкая молодая барышня, сердится на то, что у него жесткие, негибкие пальцы? Что из того, если у двух девушек, которые брали уроки музыки и у которых дома есть пианино, пальцы так и скачут по клавишам и флейты поют в руках? Смог бы играть и он, будь у учительницы терпение. Уроки начинаются утром, в восемь, но уже в шесть приходит уборщица и открывает двери школы. Почти два часа можно утром сидеть за пианино, он никому не мешает, и — пальцы уже бегают по клавишам.
Помимо школьного врача, перед которым он должен стоять осенью полуголым, его два раза в год основательно осматривает городской врач по кожным и половым заболеваниям. Половые заболевания и — проказа? Первыми заболевают, считает Пауль, легкомысленные люди, для которых нет ничего святого, а проказа... какое было касательство у матери к половым болезням! И все же от кого-то она заразилась... Не от отца ли?! Отец плавал на корабле в южных странах, бывал на пристанях, а там такой хворью болеют гораздо больше, чем здесь. Отчего заболела мать, не знает никто и никогда уже не узнает. Одно наверняка: он не должен вести половую жизнь, тогда и болезни не надо будет бояться.
То ли из-за подсознательного страха, то ли еще по каким другим причинам он становится зрелым лишь тогда, когда иной сверстник уже предстает перед судом для уплаты алиментов. Но и у него ломается голос, и он уже не мальчик, а молодой человек. И природа сама ослабляет напряжение: порой по ночам он видит во сне очень большую женщину, с которой спит. А однажды ему снится даже Тапурла Тони...
Совсем иначе протекает жизнь брата, Яана.
Дядюшка Нээме не разрешает Яану сменять участок Мяннйку на облигации или взять деньги в долг под залог, чтобы купить боттенгарн и лодочный мотор и приняться за рыбную ловлю. Но Яан глядит в оба, читает все объявления, что появляются в газете, и когда из-за своей беготни за юбками прогорает в дым засольщик кильки Тагавере, Яан за бесценок покупает на аукционе старый лодочный мотор, который испортился еще год назад и теперь ржавеет в сарае. Яан привозит мотор на своей парусной лодке в Весилоо, переносит к дому, перебирает все болты и гайки, собирает снова, но мотор не заводится.
— Выброшенные деньги,— говорит дядюшка Нээме.
Яан сопит, но сдерживается. Приносит книги из хараской библиотеки, проверяет проводку, магнето, карбюратор. Люди сделали мотор, значит, и завести его должен человек. Он подравнивает, пилит, шлифует, весь чумазый от ржавчины и масла, и в один прекрасный день из комнаты домика Мяннйку, превращенного в мастерскую, доносится рокот мотора.
— Завелся,— говорит Сассь из Нээме, принюхиваясь к моторному дымку. Он и радуется, и немножко завидует.
— Деньги, поднятые под ногами,— говорит Яан дядюшке Нээме, который пришел в Мяннику, едва услышав выхлопы мотора, полюбоваться на чудо.— Теперь я могу взять за него вдвое, если не втрое, больше.
Яан открывает помимо входной двери и окна, еще и дверь, ведущую в ригу. Открывает из-за едкого дыма, но, пожалуй, еще и для того, чтобы издалека был слышен голос мотора.
— Крутится, как «Зингер»,— говорит Сассь из Нээме.
Яан уменьшает обороты, увеличивает их, заглушает
мотор.
— Охлаждения нет, еще сгорят поршни, мы же не в лодке.
И еще подгонка станины сверлом и стамеской, и мотор установлен на лодке и на следующую неделю на берегу Тагавере, перевозя на большой шведский пароход опоры для шахт, он оставляет позади несколько парусных лодок. Яан не один с моторкой, их тут тарахтит с десяток — с берега на корабль и обратно, но не у всех моторов такой чистый звук и размеренные такты, как у двигателя Яана.
— Слушай, у тебя, когда к кораблю шли, мотор чихал. Давай я погляжу.
— Ты? Ишь какой умник нашелся!
— Мне что, я и не притронусь к твоему сундуку. Сам зажигание отрегулируй, увеличь опережение. Вот видишь, совсем другой звук.
С этого и началось. У кого плохо отрегулировано зажигание, у кого мелкие неисправности в карбюраторе или магнето. Если бы Яану удалось купить себе сразу же новый мотор, он, пожалуй, никогда не изучил бы досконально все эти части. Перебирая старый мотор, корпя над ним, он до страсти ревниво стал относиться к звуку любого мотора. Не мог молчать, когда его чуткое ухо улавливало в выхлопе фальшивые нотки. Поначалу он сам предлагал помочь устранить изъян, но потом ждущих его помощи стало так много, что он, того гляди, забросит свою работу — возить лес на корабль. Но вот судно погружено и нос его смотрит в открытое море, а лодки, будто щенки, скуля и повизгивая, уходят каждая к своему причалу.
Деньги в кармане, полна бочка с соляркой в лодке, и, уверенный в своем моторе, Яан не заворачивает домой вдоль побережья, а направляется вслед за шведским кораблем, взявшим крепежный лес, и только когда судно пропадает из глаз, он берет курс на маяк Весилоо: верхняя часть его белого пальца еще чуть-чуть видна за выпуклостью моря. Наверняка он вернется до ночи, да и кому он нужен дома... Брат снова занимается в городской гимназии. Матушка Нээме взяла на себя заботу о коровах и овцах. Махнуть бы на все рукой и уплыть за лесовозом! Пауль упорен, он закончит гимназию и без его, Яана, помощи. А если и не одолеет, велико ли счастье должность учителя, из-за которой приходится так много вкалывать.
И Яан, конечно, не меняет курса, дает волю своим мыслям. Никуда он не уйдет из Весилоо, сейчас у него удача, за две недели заработал деньги, которые батрак получает за два месяца. Да и не последний это пароход, прибывший за лесом. Если они этой осенью больше не придут, небось понадобится лес англичанам и в будущем году. Так или иначе, мотор поет в лодке; небось заработаем и на бот- тенгарны.
И в таком добром настроении, строя планы на будущее и суча мысли, как пряжу, Яан замечает суденышко, которое, глядя издали, трудно назвать большой лодкой, а тем более кораблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Не он единственный в классе зубрил все задания, но едва ли кто другой делал это так старательно и последовательно, изо дня в день, неделя за неделей, из класса в класс. К тому же его голова вряд ли была самой светлой, когда речь шла о таких предметах, как математика и физика. Но именно в этом и Тони, и другие ждали его подсказки. Прээдик Каазик, рыбацкий сын из Сырве, схватывает математику на лету, но ему неохота возиться с этой «пустяковиной». Пауль же возится и понемногу начинает даже любить этот «холодный» предмет. Языки, которые запоминаются легче, не так для него понятны. Но все больше приковывают его внимание история, естествознание, вероучение и география. Помимо обычного школьного курса он прочитал все, что можно было найти по этим предметам. А самым блаженным для него было сидеть за пианино в музыкальном классе. Что из того, если учительница фортепьяно, хрупкая молодая барышня, сердится на то, что у него жесткие, негибкие пальцы? Что из того, если у двух девушек, которые брали уроки музыки и у которых дома есть пианино, пальцы так и скачут по клавишам и флейты поют в руках? Смог бы играть и он, будь у учительницы терпение. Уроки начинаются утром, в восемь, но уже в шесть приходит уборщица и открывает двери школы. Почти два часа можно утром сидеть за пианино, он никому не мешает, и — пальцы уже бегают по клавишам.
Помимо школьного врача, перед которым он должен стоять осенью полуголым, его два раза в год основательно осматривает городской врач по кожным и половым заболеваниям. Половые заболевания и — проказа? Первыми заболевают, считает Пауль, легкомысленные люди, для которых нет ничего святого, а проказа... какое было касательство у матери к половым болезням! И все же от кого-то она заразилась... Не от отца ли?! Отец плавал на корабле в южных странах, бывал на пристанях, а там такой хворью болеют гораздо больше, чем здесь. Отчего заболела мать, не знает никто и никогда уже не узнает. Одно наверняка: он не должен вести половую жизнь, тогда и болезни не надо будет бояться.
То ли из-за подсознательного страха, то ли еще по каким другим причинам он становится зрелым лишь тогда, когда иной сверстник уже предстает перед судом для уплаты алиментов. Но и у него ломается голос, и он уже не мальчик, а молодой человек. И природа сама ослабляет напряжение: порой по ночам он видит во сне очень большую женщину, с которой спит. А однажды ему снится даже Тапурла Тони...
Совсем иначе протекает жизнь брата, Яана.
Дядюшка Нээме не разрешает Яану сменять участок Мяннйку на облигации или взять деньги в долг под залог, чтобы купить боттенгарн и лодочный мотор и приняться за рыбную ловлю. Но Яан глядит в оба, читает все объявления, что появляются в газете, и когда из-за своей беготни за юбками прогорает в дым засольщик кильки Тагавере, Яан за бесценок покупает на аукционе старый лодочный мотор, который испортился еще год назад и теперь ржавеет в сарае. Яан привозит мотор на своей парусной лодке в Весилоо, переносит к дому, перебирает все болты и гайки, собирает снова, но мотор не заводится.
— Выброшенные деньги,— говорит дядюшка Нээме.
Яан сопит, но сдерживается. Приносит книги из хараской библиотеки, проверяет проводку, магнето, карбюратор. Люди сделали мотор, значит, и завести его должен человек. Он подравнивает, пилит, шлифует, весь чумазый от ржавчины и масла, и в один прекрасный день из комнаты домика Мяннйку, превращенного в мастерскую, доносится рокот мотора.
— Завелся,— говорит Сассь из Нээме, принюхиваясь к моторному дымку. Он и радуется, и немножко завидует.
— Деньги, поднятые под ногами,— говорит Яан дядюшке Нээме, который пришел в Мяннику, едва услышав выхлопы мотора, полюбоваться на чудо.— Теперь я могу взять за него вдвое, если не втрое, больше.
Яан открывает помимо входной двери и окна, еще и дверь, ведущую в ригу. Открывает из-за едкого дыма, но, пожалуй, еще и для того, чтобы издалека был слышен голос мотора.
— Крутится, как «Зингер»,— говорит Сассь из Нээме.
Яан уменьшает обороты, увеличивает их, заглушает
мотор.
— Охлаждения нет, еще сгорят поршни, мы же не в лодке.
И еще подгонка станины сверлом и стамеской, и мотор установлен на лодке и на следующую неделю на берегу Тагавере, перевозя на большой шведский пароход опоры для шахт, он оставляет позади несколько парусных лодок. Яан не один с моторкой, их тут тарахтит с десяток — с берега на корабль и обратно, но не у всех моторов такой чистый звук и размеренные такты, как у двигателя Яана.
— Слушай, у тебя, когда к кораблю шли, мотор чихал. Давай я погляжу.
— Ты? Ишь какой умник нашелся!
— Мне что, я и не притронусь к твоему сундуку. Сам зажигание отрегулируй, увеличь опережение. Вот видишь, совсем другой звук.
С этого и началось. У кого плохо отрегулировано зажигание, у кого мелкие неисправности в карбюраторе или магнето. Если бы Яану удалось купить себе сразу же новый мотор, он, пожалуй, никогда не изучил бы досконально все эти части. Перебирая старый мотор, корпя над ним, он до страсти ревниво стал относиться к звуку любого мотора. Не мог молчать, когда его чуткое ухо улавливало в выхлопе фальшивые нотки. Поначалу он сам предлагал помочь устранить изъян, но потом ждущих его помощи стало так много, что он, того гляди, забросит свою работу — возить лес на корабль. Но вот судно погружено и нос его смотрит в открытое море, а лодки, будто щенки, скуля и повизгивая, уходят каждая к своему причалу.
Деньги в кармане, полна бочка с соляркой в лодке, и, уверенный в своем моторе, Яан не заворачивает домой вдоль побережья, а направляется вслед за шведским кораблем, взявшим крепежный лес, и только когда судно пропадает из глаз, он берет курс на маяк Весилоо: верхняя часть его белого пальца еще чуть-чуть видна за выпуклостью моря. Наверняка он вернется до ночи, да и кому он нужен дома... Брат снова занимается в городской гимназии. Матушка Нээме взяла на себя заботу о коровах и овцах. Махнуть бы на все рукой и уплыть за лесовозом! Пауль упорен, он закончит гимназию и без его, Яана, помощи. А если и не одолеет, велико ли счастье должность учителя, из-за которой приходится так много вкалывать.
И Яан, конечно, не меняет курса, дает волю своим мыслям. Никуда он не уйдет из Весилоо, сейчас у него удача, за две недели заработал деньги, которые батрак получает за два месяца. Да и не последний это пароход, прибывший за лесом. Если они этой осенью больше не придут, небось понадобится лес англичанам и в будущем году. Так или иначе, мотор поет в лодке; небось заработаем и на бот- тенгарны.
И в таком добром настроении, строя планы на будущее и суча мысли, как пряжу, Яан замечает суденышко, которое, глядя издали, трудно назвать большой лодкой, а тем более кораблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34