В том же направлении двигался и
Роррен, и главные королевские силы были брошены против его более
многочисленной армии. Он действовал на востоке, а я на западе; нас
по-прежнему разделяли войска герцога, вдававшиеся между нами тупым клином.
Роррен, по-видимому, был прекрасно осведомлен о взаимной антипатии короля
и герцога и полагал, что последний не станет таскать для Гродрэда каштаны
из огня и преследовать повстанцев за пределами Раттельбера; однако войска
герцога упорно продвигались вперед. Чем большую территорию захватывал
Роррен, тем труднее становилось ее удерживать; в конце концов ему пришлось
выбирать между тотальной обороной и наступлением на севере с постепенным
оставлением позиций на юге. Очевидно, что первое было неприемлемо -
затяжная война против регулярных правительственных войск не давала
повстанцам шансов, поэтому Роррен старался как можно быстрее прорваться к
Траллендергу, оставляя южные позиции герцогу порою быстрее, чем тот
успевал их занимать.
Меня подобная тактика не устраивала, и я всячески затягивал
наступление, дожидаясь каждый раз, пока войска герцога подойдут с юга
вплотную. Моим людям это не слишком нравилось, все слышней становились
призывы быстро идти на северо-восток на соединение с Рорреном. Я для вида
соглашался, понимая, что осень уже прочно вступила в свои права, и
корринвальдские дороги, превратившись в месиво грязи, вскоре сделают
всякое быстрое продвижение невозможным.
13
К этому времени под моим командованием находилось уже около двадцати
тысяч человек; у меня была пехота, тяжелая и легкая кавалерия, специальные
подразделения лучников - снайперов, стенобитные орудия и другая
осадно-штурмовая техника, разведка и контрразведка. Начальник
контрразведки подчинялся лично мне; никто, кроме меня и его
непосредственных подчиненных, не знал его в лицо. Благодаря его службе я
был в курсе настроений войска и имел возможность своевременно устранять
недовольных. Эту возможность пришлось применять несколько раз против
бывших командиров примкнувших формирований, несогласных с моей политикой
строгой дисциплины. Моей целью было доведение централизации власти до
предела, так, чтобы полной и достоверной информацией об обстановке
располагал только я, и исполнение приказов стало бы автоматическим. Кроме
того, я уделял самое серьезное внимание обучению солдат.
Повстанческая вольница была поначалу от этого не в восторге, но наши
победы служили убедительным аргументом в мою пользу. Кроме того, единство
и равенство повстанцев было нарушено: я ввел чины и звания по образцу
правительственных войск. Надо сказать, что система званий в Корринвальде
была значительно проще, чем в армии Соединенных Республик моей эпохи.
Здесь имелось единственное унтер-офицерское звание - капрал, и четыре
офицерских: лейтенант, капитан, майор и полковник. В армии герцога высшим
воинским званием был генерал, у короля были еще и маршалы. Я решил не
заходить слишком далеко и произвел себя в генералы.
Но если дисциплину удавалось поддерживать в походе и в бою, то при
взятии города или крепости повстанцы выходили из-под контроля. Я не мог
остановить грабежи и бесчинства; попытайся я это сделать, никакая
контрразведка не предотвратила бы бунт. Залогом преданности моих офицеров
была именно их повышенная доля добычи. Таким образом, я не мог и
ограничить жестокость войны - если я приказывал не казнить пленных, им
сохраняли жизнь, но подвергали их бесчисленным унижениям и
издевательствам, что для гордых аристократов было хуже смерти. Впрочем, у
пленных, если их знатность или личные качества не вызывали у мятежников
слишком большой жажды крови, существовал еще один путь - вступить в нашу
армию. Особенно часто этим выходом пользовались солдаты, хотя были среди
перебежчиков также офицеры, рыцари и дворяне. Их не любили, хотя я и
объяснял повстанцам, что ренегаты более всего заинтересованы в победе
восстания - в случае поражения их ждет жестокая казнь за измену. Произнося
эти слова, я всякий раз задумывался о собственной судьбе.
Как раз на эту тему я размышлял на шестой день после падения крепости
Аллендер, сидя в кабинете коменданта над картой Корринвальда. Аллендер
была едва ли не самой крупной из взятых мною крепостей; если бы не
беспечность ее защитников, слишком полагавшихся на неприступность
укреплений, моим людям никогда не удалось бы прорыть подкоп. Подземный лаз
обвалился на следующий день после взятия крепости - сказались постоянные
дожди. С тех пор не было ни одного дня без дождя, и это обстоятельство
охлаждало - впрочем, до поры до времени - пыл тех, кто требовал продолжать
наступление. Чрезвычайно выгодное стратегическое положение крепости, ее
фортификационные качества и обширные запасы делали ее идеальным местом для
ставки и пункта дислокации; именно здесь следовало бы переждать осеннюю
распутицу с точки зрения интересов восстания и, следовательно, с точки
зрения зрения интересов герцога следовало увести армию отсюда. Именно
этого, по неведению своему, хотели многие мои офицеры, сторонники
наступления, и в особенности один из них, Туррего. Он был опасным
человеком, пользовался авторитетом и явно метил на мое место. От него
следовало избавиться, но я опасался поручить кому-нибудь из
контрразведчиков его ликвидацию - Туррего следовало устранить законным
путем. Поэтому я продолжал сидеть со всей армией в Аллендере, провоцируя
Туррего на открытое неповиновение.
Но в то же время Туррего и его сторонники могли оказаться правы -
наступление могло принести пользу восстанию, и только что полученные
разведданные подтверждали это так явно, что я не решился нанести их на
карту, которую мог увидеть кто-нибудь еще. Основные королевские силы были
сосредоточены на востоке, напротив Роррена, который продвинулся намного
севернее меня, но теперь увяз в ожесточенных боях, не в силах прорваться
дальше. Против меня стояли только косметические заслоны - очевидно,
королевские военачальники, проанализировав мою прежнюю тактику, не ждали
решительного наступления с моей стороны. Если бы я предпринял это
наступление, то легко прорвал бы заслоны и нанес бы внезапный удар с тыла
и с фланга противостоящим Роррену войскам. В результате этого королевская
армия не была бы полностью разгромлена, но была бы оттеснена на восток, и
соединенным повстанческим силам открылась бы прямая и почти не охраняемая
дорога на Траллендерг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Роррен, и главные королевские силы были брошены против его более
многочисленной армии. Он действовал на востоке, а я на западе; нас
по-прежнему разделяли войска герцога, вдававшиеся между нами тупым клином.
Роррен, по-видимому, был прекрасно осведомлен о взаимной антипатии короля
и герцога и полагал, что последний не станет таскать для Гродрэда каштаны
из огня и преследовать повстанцев за пределами Раттельбера; однако войска
герцога упорно продвигались вперед. Чем большую территорию захватывал
Роррен, тем труднее становилось ее удерживать; в конце концов ему пришлось
выбирать между тотальной обороной и наступлением на севере с постепенным
оставлением позиций на юге. Очевидно, что первое было неприемлемо -
затяжная война против регулярных правительственных войск не давала
повстанцам шансов, поэтому Роррен старался как можно быстрее прорваться к
Траллендергу, оставляя южные позиции герцогу порою быстрее, чем тот
успевал их занимать.
Меня подобная тактика не устраивала, и я всячески затягивал
наступление, дожидаясь каждый раз, пока войска герцога подойдут с юга
вплотную. Моим людям это не слишком нравилось, все слышней становились
призывы быстро идти на северо-восток на соединение с Рорреном. Я для вида
соглашался, понимая, что осень уже прочно вступила в свои права, и
корринвальдские дороги, превратившись в месиво грязи, вскоре сделают
всякое быстрое продвижение невозможным.
13
К этому времени под моим командованием находилось уже около двадцати
тысяч человек; у меня была пехота, тяжелая и легкая кавалерия, специальные
подразделения лучников - снайперов, стенобитные орудия и другая
осадно-штурмовая техника, разведка и контрразведка. Начальник
контрразведки подчинялся лично мне; никто, кроме меня и его
непосредственных подчиненных, не знал его в лицо. Благодаря его службе я
был в курсе настроений войска и имел возможность своевременно устранять
недовольных. Эту возможность пришлось применять несколько раз против
бывших командиров примкнувших формирований, несогласных с моей политикой
строгой дисциплины. Моей целью было доведение централизации власти до
предела, так, чтобы полной и достоверной информацией об обстановке
располагал только я, и исполнение приказов стало бы автоматическим. Кроме
того, я уделял самое серьезное внимание обучению солдат.
Повстанческая вольница была поначалу от этого не в восторге, но наши
победы служили убедительным аргументом в мою пользу. Кроме того, единство
и равенство повстанцев было нарушено: я ввел чины и звания по образцу
правительственных войск. Надо сказать, что система званий в Корринвальде
была значительно проще, чем в армии Соединенных Республик моей эпохи.
Здесь имелось единственное унтер-офицерское звание - капрал, и четыре
офицерских: лейтенант, капитан, майор и полковник. В армии герцога высшим
воинским званием был генерал, у короля были еще и маршалы. Я решил не
заходить слишком далеко и произвел себя в генералы.
Но если дисциплину удавалось поддерживать в походе и в бою, то при
взятии города или крепости повстанцы выходили из-под контроля. Я не мог
остановить грабежи и бесчинства; попытайся я это сделать, никакая
контрразведка не предотвратила бы бунт. Залогом преданности моих офицеров
была именно их повышенная доля добычи. Таким образом, я не мог и
ограничить жестокость войны - если я приказывал не казнить пленных, им
сохраняли жизнь, но подвергали их бесчисленным унижениям и
издевательствам, что для гордых аристократов было хуже смерти. Впрочем, у
пленных, если их знатность или личные качества не вызывали у мятежников
слишком большой жажды крови, существовал еще один путь - вступить в нашу
армию. Особенно часто этим выходом пользовались солдаты, хотя были среди
перебежчиков также офицеры, рыцари и дворяне. Их не любили, хотя я и
объяснял повстанцам, что ренегаты более всего заинтересованы в победе
восстания - в случае поражения их ждет жестокая казнь за измену. Произнося
эти слова, я всякий раз задумывался о собственной судьбе.
Как раз на эту тему я размышлял на шестой день после падения крепости
Аллендер, сидя в кабинете коменданта над картой Корринвальда. Аллендер
была едва ли не самой крупной из взятых мною крепостей; если бы не
беспечность ее защитников, слишком полагавшихся на неприступность
укреплений, моим людям никогда не удалось бы прорыть подкоп. Подземный лаз
обвалился на следующий день после взятия крепости - сказались постоянные
дожди. С тех пор не было ни одного дня без дождя, и это обстоятельство
охлаждало - впрочем, до поры до времени - пыл тех, кто требовал продолжать
наступление. Чрезвычайно выгодное стратегическое положение крепости, ее
фортификационные качества и обширные запасы делали ее идеальным местом для
ставки и пункта дислокации; именно здесь следовало бы переждать осеннюю
распутицу с точки зрения интересов восстания и, следовательно, с точки
зрения зрения интересов герцога следовало увести армию отсюда. Именно
этого, по неведению своему, хотели многие мои офицеры, сторонники
наступления, и в особенности один из них, Туррего. Он был опасным
человеком, пользовался авторитетом и явно метил на мое место. От него
следовало избавиться, но я опасался поручить кому-нибудь из
контрразведчиков его ликвидацию - Туррего следовало устранить законным
путем. Поэтому я продолжал сидеть со всей армией в Аллендере, провоцируя
Туррего на открытое неповиновение.
Но в то же время Туррего и его сторонники могли оказаться правы -
наступление могло принести пользу восстанию, и только что полученные
разведданные подтверждали это так явно, что я не решился нанести их на
карту, которую мог увидеть кто-нибудь еще. Основные королевские силы были
сосредоточены на востоке, напротив Роррена, который продвинулся намного
севернее меня, но теперь увяз в ожесточенных боях, не в силах прорваться
дальше. Против меня стояли только косметические заслоны - очевидно,
королевские военачальники, проанализировав мою прежнюю тактику, не ждали
решительного наступления с моей стороны. Если бы я предпринял это
наступление, то легко прорвал бы заслоны и нанес бы внезапный удар с тыла
и с фланга противостоящим Роррену войскам. В результате этого королевская
армия не была бы полностью разгромлена, но была бы оттеснена на восток, и
соединенным повстанческим силам открылась бы прямая и почти не охраняемая
дорога на Траллендерг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70