Идиоты!
– Поррик, я не понимаю. Что распахнется? Тот бросил на Эшвина хитрый взгляд:
– Теперь уж ты скоро это узнаешь. Дело в том, что орден вмешался в то, во что не следовало вмешиваться. За считанные месяцы силы завоевателей пересекли канал, но все, что обнаружили слуги Суровости, – это пепел и тела праведников. Примерно двадцать лет спустя черная чума выкосила всю Европу.
– Ты хочешь сказать, что эти события взаимосвязаны?
– Я хочу сказать, что опасность катастрофы трудно переоценить. – Поррик взял палку и помешал тлеющие угли; на лице его застыло мрачное выражение.
– Что с тобой происходило после фермерского дома? Мы все думали, ты погиб.
– Если бы! – Поррик вздохнул, и, кажется, его гнев утих. – Я предпочел бы об этом не говорить. Раны еще... свежи. Ты знаешь, о чем я.
– Ага. – Эшвин не хотел быть слишком настойчивым. – Я просто хотел знать, против чего мы боремся, вот и все.
Впервые Эшвин признал, что они с Порриком по одну сторону баррикад. Тот одобрительно посмотрел на Эшвина, этот прорыв от него явно не укрылся.
– На нас напали твари, каких я никогда не видывал, – сказал Поррик, снова обращаясь к костру. – Гордон попытался сдержать их, но ему не хватило времени, чтобы призвать силу Бене-Элохим. Поэтому я использовал таинство Шаддай эль-Чаи, чтобы вынуть из небытия меч и дать ему время завершить ритуал. Глупый был поступок, право. Автомат был бы намного полезнее, но мы не всегда можем контролировать импульс сотворения. – Поррик ткнул палкой в угли. – В общем, я убил одного, но он свалился на меня, и мне никак не удавалось освободиться. Полагаю, все остальные спаслись, потому что ты до сих пор жив.
– С трудом, – ответил Эшвин мрачно. – Мы забрались в подвал и составили пентаграмму. Мы поддерживали ее, сколько могли, а потом... я, видно, отключился, потому что в следующий миг для меня уже настало утро. И Марджи... она погибла. Правда, мистер Чизвик выжил.
– Марджи принесла себя в жертву, – сказал Поррик срывающимся голосом. Он ткнул палкой в костер, будто сделал выпад мечом. – Она знала, что ей не хватит сил, чтобы заменить Джеймса.
– Мистер Чизвик сказал то нее самое. – Эшвин замялся. – Мне искренне жаль. Она настоящий борец и сражалась до конца.
– Да, это правда. – Поррик вздохнул. – Было бы лучше, если бы я тоже погиб. Тогда бы они не смогли использовать меня.
– Они? – Эшвин наклонился к самому огню и потер руки.
– Падшие.
– Падшие? Это кто такие?
Поррик не без труда сел и сгорбился над огнем. Мерцающий свет отбрасывал тени на его лицо, невозможно было сказать, какая часть была в грязи, а какая – в синяках.
– Согласно древнейшим верованиям, – начал Поррик, – Падшими стали пять архангелов, коих выделял Айн Соф, пока они не были низвергнуты. Их тела заточены в Аваддоне, седьмом круге Шеола, или ада, пользуясь общеупотребительным названием. Они могут свободно облетать грешную землю в бестелесном обличье и, при определенных обстоятельствах, вселяться в тела людей. В этом мире они – Повелители Суровости.
– Они что, демоны, ты это хочешь сказать?
– Если ты поклонник вашей Библии, то да, похоже на то. Они ненавидят жизнь, потому что их собственную у них отняли. Верь мне, пока один из них был внутри меня, я понял, что их ненависть к нам не имеет пределов. Он... пытал меня. – Лицо Поррика скривилось под грузом воспоминаний, и Эшвину стало стыдно за то, что он поднял эту тему.
– Тагирирон, один из Падших, нашел меня, – продолжил Поррик. – Он хотел забрать Морган, но не смог до нее добраться, наверное, потому, что вы активировали пентаграмму, и он решил убить меня. Гамалиэль, еще один Падший, вмешался...
– Гамалиэль, – прервал его Эшвин. – Ты спрашивал, слышал ли я когда-нибудь это имя. В ту ночь, когда ты... спас меня у пруда Холлоу. А потом его снова упомянули у колодца.
– Правильно, – согласился Поррик. – Таинство Шаддай эль-Чаи – капризный дар. Если использовать его с Милосердием в сердце, оно может вознаградить тебя независимостью мысли и талантом к творчеству. Это то, к чему тебя будет подталкивать Габриэль. Гамалиэль, в свою очередь, – прямая антитеза всему, что олицетворяет Габриэль. Когда Суровость использует Шаддай эль-Чаи, результатом становятся только иллюзии и потеря ощущения реальности, и Гамалиэль – их повелитель.
– Так Милосердие – это хорошо? – спросил Эшвин.
Глаза Поррика сузились.
– Лучше Суровости, наверное. Но талант к творчеству, наша способность подражать Господу не должны подчиняться ничьей воле. Порой это легче сказать, чем сделать.
Эшвин рассеянно смотрел на угли, пытаясь осмыслить услышанное.
– Итак, Гамалиэль, один из Падших, решил забрать хотя бы меня, – продолжал Поррик. – Ты не представляешь, что это такое – ощущать, как что-то пробирается, ползает внутри тебя. Тебя загоняют в какой-то пыльный чулан твоего же сознания, откуда ты смотришь, как тебя заставляют делать чудовищные вещи. – От воспоминания Поррик содрогнулся. – Осадок от него до сих пор остался во мне. Я его чувствую, он пытается заставить меня сказать и сделать то, чего я сам ни за что бы не сделал. Я не могу так прожить всю оставшуюся жизнь. Мне хочется одного – вырезать эту заразу из себя. Вырезать ее из своей головы.
Эшвин вдруг понял, что Поррик говорит уже не с ним. Это был уже диалог с самим собой, будто Поррик на что-то себя уговаривал.
– Поррик!
Взгляд ирландца стал отвлеченным, сосредоточенным на чем-то, видимом ему одному.
– Поррик!
Поррик моргнул и перевел взгляд на Эшвина.
– Ты не сказал мне, зачем ты понадобился Гамалиэлю. Почему он не убил тебя?
– Чтобы добраться до тебя. Откуда-то они знали, что больше всего ты боишься самого себя. Подведя тебя к колодцу и заставив в него заглянуть, я превратил этот страх в реальность.
Его внутренние демоны выпущены наружу. Может ли что-нибудь быть хуже?
– Но почему?
– Они намерены использовать твое отражение, чтобы как-то причинить вред Элиз.
От ужаса Эшвин покачнулся.
– Нет, – прошептал он в замешательстве.
– Они умны. Они знают, что она – краеугольный камень всей вашей каббалы. Стоит сломить ее – и ваша связь распадется. Тогда они спокойно перебьют вас поодиночке.
Слова Поррика словно ножом взрезали сознание Эшвина. Они собирались причинить зло Элиз с помощью его отражения, а она решит, что это он. Они уничтожат его единственный шанс на искупление, и он не успеет загладить вину.
– Нам надо дойти до деревни, – сказал Эшвин. – Мы должны попытаться найти ее.
– Думаю, хотя бы с первым мы справимся. – Поррик кивнул в сторону подножия холма.
Эшвин повернулся и увидел вдалеке неровно двигавшиеся к их костру огни.
– Эшви-и-ин! – Это был голос Эрика. Они, должно быть, заметили костер или почуяли, что он воспользовался таинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Поррик, я не понимаю. Что распахнется? Тот бросил на Эшвина хитрый взгляд:
– Теперь уж ты скоро это узнаешь. Дело в том, что орден вмешался в то, во что не следовало вмешиваться. За считанные месяцы силы завоевателей пересекли канал, но все, что обнаружили слуги Суровости, – это пепел и тела праведников. Примерно двадцать лет спустя черная чума выкосила всю Европу.
– Ты хочешь сказать, что эти события взаимосвязаны?
– Я хочу сказать, что опасность катастрофы трудно переоценить. – Поррик взял палку и помешал тлеющие угли; на лице его застыло мрачное выражение.
– Что с тобой происходило после фермерского дома? Мы все думали, ты погиб.
– Если бы! – Поррик вздохнул, и, кажется, его гнев утих. – Я предпочел бы об этом не говорить. Раны еще... свежи. Ты знаешь, о чем я.
– Ага. – Эшвин не хотел быть слишком настойчивым. – Я просто хотел знать, против чего мы боремся, вот и все.
Впервые Эшвин признал, что они с Порриком по одну сторону баррикад. Тот одобрительно посмотрел на Эшвина, этот прорыв от него явно не укрылся.
– На нас напали твари, каких я никогда не видывал, – сказал Поррик, снова обращаясь к костру. – Гордон попытался сдержать их, но ему не хватило времени, чтобы призвать силу Бене-Элохим. Поэтому я использовал таинство Шаддай эль-Чаи, чтобы вынуть из небытия меч и дать ему время завершить ритуал. Глупый был поступок, право. Автомат был бы намного полезнее, но мы не всегда можем контролировать импульс сотворения. – Поррик ткнул палкой в угли. – В общем, я убил одного, но он свалился на меня, и мне никак не удавалось освободиться. Полагаю, все остальные спаслись, потому что ты до сих пор жив.
– С трудом, – ответил Эшвин мрачно. – Мы забрались в подвал и составили пентаграмму. Мы поддерживали ее, сколько могли, а потом... я, видно, отключился, потому что в следующий миг для меня уже настало утро. И Марджи... она погибла. Правда, мистер Чизвик выжил.
– Марджи принесла себя в жертву, – сказал Поррик срывающимся голосом. Он ткнул палкой в костер, будто сделал выпад мечом. – Она знала, что ей не хватит сил, чтобы заменить Джеймса.
– Мистер Чизвик сказал то нее самое. – Эшвин замялся. – Мне искренне жаль. Она настоящий борец и сражалась до конца.
– Да, это правда. – Поррик вздохнул. – Было бы лучше, если бы я тоже погиб. Тогда бы они не смогли использовать меня.
– Они? – Эшвин наклонился к самому огню и потер руки.
– Падшие.
– Падшие? Это кто такие?
Поррик не без труда сел и сгорбился над огнем. Мерцающий свет отбрасывал тени на его лицо, невозможно было сказать, какая часть была в грязи, а какая – в синяках.
– Согласно древнейшим верованиям, – начал Поррик, – Падшими стали пять архангелов, коих выделял Айн Соф, пока они не были низвергнуты. Их тела заточены в Аваддоне, седьмом круге Шеола, или ада, пользуясь общеупотребительным названием. Они могут свободно облетать грешную землю в бестелесном обличье и, при определенных обстоятельствах, вселяться в тела людей. В этом мире они – Повелители Суровости.
– Они что, демоны, ты это хочешь сказать?
– Если ты поклонник вашей Библии, то да, похоже на то. Они ненавидят жизнь, потому что их собственную у них отняли. Верь мне, пока один из них был внутри меня, я понял, что их ненависть к нам не имеет пределов. Он... пытал меня. – Лицо Поррика скривилось под грузом воспоминаний, и Эшвину стало стыдно за то, что он поднял эту тему.
– Тагирирон, один из Падших, нашел меня, – продолжил Поррик. – Он хотел забрать Морган, но не смог до нее добраться, наверное, потому, что вы активировали пентаграмму, и он решил убить меня. Гамалиэль, еще один Падший, вмешался...
– Гамалиэль, – прервал его Эшвин. – Ты спрашивал, слышал ли я когда-нибудь это имя. В ту ночь, когда ты... спас меня у пруда Холлоу. А потом его снова упомянули у колодца.
– Правильно, – согласился Поррик. – Таинство Шаддай эль-Чаи – капризный дар. Если использовать его с Милосердием в сердце, оно может вознаградить тебя независимостью мысли и талантом к творчеству. Это то, к чему тебя будет подталкивать Габриэль. Гамалиэль, в свою очередь, – прямая антитеза всему, что олицетворяет Габриэль. Когда Суровость использует Шаддай эль-Чаи, результатом становятся только иллюзии и потеря ощущения реальности, и Гамалиэль – их повелитель.
– Так Милосердие – это хорошо? – спросил Эшвин.
Глаза Поррика сузились.
– Лучше Суровости, наверное. Но талант к творчеству, наша способность подражать Господу не должны подчиняться ничьей воле. Порой это легче сказать, чем сделать.
Эшвин рассеянно смотрел на угли, пытаясь осмыслить услышанное.
– Итак, Гамалиэль, один из Падших, решил забрать хотя бы меня, – продолжал Поррик. – Ты не представляешь, что это такое – ощущать, как что-то пробирается, ползает внутри тебя. Тебя загоняют в какой-то пыльный чулан твоего же сознания, откуда ты смотришь, как тебя заставляют делать чудовищные вещи. – От воспоминания Поррик содрогнулся. – Осадок от него до сих пор остался во мне. Я его чувствую, он пытается заставить меня сказать и сделать то, чего я сам ни за что бы не сделал. Я не могу так прожить всю оставшуюся жизнь. Мне хочется одного – вырезать эту заразу из себя. Вырезать ее из своей головы.
Эшвин вдруг понял, что Поррик говорит уже не с ним. Это был уже диалог с самим собой, будто Поррик на что-то себя уговаривал.
– Поррик!
Взгляд ирландца стал отвлеченным, сосредоточенным на чем-то, видимом ему одному.
– Поррик!
Поррик моргнул и перевел взгляд на Эшвина.
– Ты не сказал мне, зачем ты понадобился Гамалиэлю. Почему он не убил тебя?
– Чтобы добраться до тебя. Откуда-то они знали, что больше всего ты боишься самого себя. Подведя тебя к колодцу и заставив в него заглянуть, я превратил этот страх в реальность.
Его внутренние демоны выпущены наружу. Может ли что-нибудь быть хуже?
– Но почему?
– Они намерены использовать твое отражение, чтобы как-то причинить вред Элиз.
От ужаса Эшвин покачнулся.
– Нет, – прошептал он в замешательстве.
– Они умны. Они знают, что она – краеугольный камень всей вашей каббалы. Стоит сломить ее – и ваша связь распадется. Тогда они спокойно перебьют вас поодиночке.
Слова Поррика словно ножом взрезали сознание Эшвина. Они собирались причинить зло Элиз с помощью его отражения, а она решит, что это он. Они уничтожат его единственный шанс на искупление, и он не успеет загладить вину.
– Нам надо дойти до деревни, – сказал Эшвин. – Мы должны попытаться найти ее.
– Думаю, хотя бы с первым мы справимся. – Поррик кивнул в сторону подножия холма.
Эшвин повернулся и увидел вдалеке неровно двигавшиеся к их костру огни.
– Эшви-и-ин! – Это был голос Эрика. Они, должно быть, заметили костер или почуяли, что он воспользовался таинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104