Старшая медсестра настояла, чтобы Элиз отдохнула неделю. Эшвин счел это неплохой мыслью, но она объяснила, что таким образом в больнице определяют, сможет ли она продолжать выполнять свои обязанности. Это утихомирило его энтузиазм. Они прожили бы какое-то время на зарплату Эшвина, но если им придется так жить больше нескольких месяцев, они потеряют возможность оплачивать свою драгоценную ипотеку.
И вообще, Эшвин не то чтобы очень поддерживал ее в эти непростые времена. Он нервничал, впадал в мрачное настроение и явно что-то скрывал. Сначала она думала, что он стал таким из-за напряженной обстановки в «Персепшн», но дни шли за днями, и она все больше беспокоилась.
С ней что-то происходило. И с ним тоже, но он отделился от нее, не желая ничего обсуждать.
Она пыталась выкинуть из головы тот случай в больнице. В конце концов, так мог преломиться свет или стресс сыграл с ней злую шутку. Оба этих объяснения были приемлемы, пока то же самое не произошло снова.
Она пошла в супермаркет за покупками и увидела там женщину, склонившуюся над морозильной камерой. Слабое синее свечение появилось вокруг тела женщины, за ним последовали цветные светящиеся полосы света, обвивавшие ее голову и туловище. Они пропадали, когда Элиз всматривалась в их цвета, но если она смотрела на ту женщину периферийным зрением, они оставались видимыми. Туманный серебристый свет исходил от живота женщины. Крошечные искорки сияли сквозь эту ауру, и Элиз осознала, что женщина беременна.
Такая решительность была ей несвойственна, но она подошла к той женщине и спросила, не ждет ли она ребенка. Та посмотрела на нее с опаской и нехотя сказала, что да, ждет. Она сама узнала об этом только три дня назад и не успела сказать об этом даже мужу. Элиз пожелала ей удачи и поспешила прочь; ее била крупная дрожь.
С тех пор видения появлялись чаще, но их всегда вызывало какое-то особое состояние организма. Элиз не знала, как это понимать, и, конечно, не сказала об этом на работе – это было равносильно заявлению об увольнении по собственному желанию. Она пыталась узнать ответ у своих карт Таро, но каждый расклад еще больше ее запутывал.
Зазвонил телефон, и она вскочила, торопясь к нему, пока не включился автоответчик.
– Алло?
– Элиз, это Эрик.
– А, привет. Все в порядке?
– Не совсем. – Голос Эрика был сух, как обычно, но в нем чувствовалась напряженность.
– Что случилось?
– Я до сих пор пытаюсь это понять, если честно, – ответил Эрик. – Слушай, вы с Эшвином будете завтра дома?
– Завтра ведь пятница? Я не дежурю, но Эшвин будет на работе.
– Скажи ему, чтобы взял отгул. Нам с Морган нужно срочно с вами поговорить. Мы приедем к вам в половине одиннадцатого, ладно?
– Как все серьезно! Мне уже волноваться?
– Может быть. Происходит много странного, и мне кажется, пришла пора нам обменяться наблюдениями. Я сейчас выясняю кое-что, так что пока не буду больше распространяться.
Элиз едва смогла вымолвить:
– Что ты подразумеваешь под «странным»?
– Об этом завтра, ладно? Позови еще и Джеймса, если дозвонишься до него. Мне он пока не перезвонил.
– Я постараюсь, но я тоже давно его не слышала. Его мобильный отключен, и кто-то другой отвечает на телефон у него дома, видимо сосед.
– Ну, мы и вчетвером справимся, если придется. До завтра.
– Пока. – Она положила трубку и постучала ногтями по зубам. Что такого важного знают Эрик и Морган? И почему им было не сказать ей об этом сейчас? Что-то происходило со всеми ними; это касалось не только ее и Эшвина. Ей даже немного полегчало.
Во входной двери заскрежетал ключ, и порыв холодного ветра возвестил возвращение Эшвина. Элиз поспешила ему навстречу, она жаждала рассказать ему о звонке Эрика. И тут она заметила его застывшее лицо, какое видела у пациентов в состоянии шока, и обратила внимание, что он старается не ступать на левую ногу.
– Эш! Что случилось?
Она бросилась к нему, чтобы поддержать. У него заледенели руки, и она стала растирать их, чтобы кровь побежала быстрее. Он моргнул и сфокусировал на ней взгляд.
– Я подвернул лодыжку.
– Я говорила тебе не бегать по ночам, да еще в такую погоду.
– Да, говорила. – Он замолчал, и она поднырнула под его левую руку, чтобы восстановить равновесие.
– Ты совсем промок. Пойдем. Надо тебя согреть. Элиз повела его вверх по лестнице, взяв на себя как можно больше нагрузки. Они дошли до верхней площадки и поковыляли к ванной. Она усадила его на крышку унитаза, пустила горячую воду в ванну и занялась осмотром его лодыжки. Голеностоп уже довольно сильно распух.
– Что случилось?
– Я оступился.
– А как ты тогда добрался до дома? Ты ведь не мог вести машину?
– Меня отвез один человек. – Голос Эшвина звучал отстраненно, как часто бывало в последнее время.
Она решила не обращать внимания и помогла ему раздеться. Он вздохнул, опускаясь в горячую ванну, и закрыл глаза.
Успокоенная его покорностью, Элиз засуетилась и стала искать соль для ванны и эластичные бинты. Глянув краем глаза, она увидела легкую дымку, окружающую оливковую кожу Эшвина. Цветные полосы света материализовались вокруг его обнаженного тела. Светло-оранжевое свечение над его пупком доминировало в ауре, и она сконцентрировалась на этой точке, старательно избегая смотреть прямо на него, на случай если вдруг перестанет контролировать выражение своего лица.
Оранжевый свет замерцал, и воздушный цветок вырос из его пупка. У него было пять ярких лепестков, и пораженная Элиз смотрела, как каждый из них начинает пульсировать, колеблясь в такт его дыханию. Изящный цветок раскрылся, каждый из лепестков выгнулся так, что был виден водоворот света, кружившийся в центре. Остальная его аура была сравнительно недвижной, почти безжизненной.
Серебристый усик показался из крохотного цветка, слегка подрагивая и извиваясь в воздухе. Он удлинялся и приближался к ней. Она была слишком изумлена, чтобы испугаться.
Внезапная вспышка интуиции подсказала ей, что тело Эшвина пытается самоисцелиться. Она подошла к хрупкой тычинке, глядя на нее лишь краем глаза. Та была от нее в десятке сантиметров, когда она почувствовала, что внутри ее что-то расцветает. Только так она могла описать яркий всплеск ощущений, затопивших ее.
Желтый цветок распустился над ее солнечным сплетением. Как и у цветка Эшвина, у него было пять лепестков, раскрывшихся так, что стал виден водоворот света. Цветок выпустил серебристый усик, в точности такой, как у Эшвина. Они обвились друг вокруг друга, и ощущение единения заполнило сознание Элиз. Оба усика запульсировали, и сила стала передаваться от нее Эшвину.
Ее цветок заколебался и померк, а цветок Эшвина наполнился светом. Контакт продолжался считанные секунды, после этого усики разомкнулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104