Год десятый правления Хоремхеба
(1338 до н. э.)
День 10-й, третий месяц всходов
Жена Хикнефера принесла сына, и как только встало солнце, Сенмут поплыл в Уасет. Ожидая, чем закончится это предприятие, Асет начала делать рисунки к медицинскому тексту, который я пишу о женских проблемах, – она давно настаивала на том, что надо этим заняться. Она уже иллюстрировала другие мои медицинские свитки, один из которых был отдан в архив Сенмута, а второй предназначен для личной библиотеки Мены, и Сенмут увез его с собой.
День 14-й, четвертый месяц посева
Этой ночью мы оба никак не могли уснуть.
– Ты так нежно меня обнимаешь, – прошептала Асет, уткнувшись мне в грудь, – боишься, что я разорвусь?
– Я лишь хотел усилить твои чувства. В следующий раз, если захочешь…
– Ты знаешь, почему я больше не могу зачать? – В этот миг я будто вновь увидел, как кровь хлынула у нее из влагалища, но покачал головой. – Разве ты не хочешь сына, который будет продолжать начатое тобой дело? – продолжала она. – И восхвалять твое имя, когда тебя не станет?
– Ты же знаешь, что я рад дочери – за исключением тех случаев, когда на нее находит упрямство. Это ты подстрекаешь ее скидывать сандалии, стоит мне выйти из дома? – поддразнил ее я, хотя и безмерно рад тому, что наша дочь старается все делать по-своему. – Почему оплодотворение иногда происходит, а иногда нет, – продолжал я, – хотя мужчина спит с женщиной в те же самые дни, месяц за месяцем? Или вообще не происходит, несмотря на то, что не заметно болезней или ран ни на гениталиях, ни в матке? Тебе двадцать один год, ты в самом расцвете, а вот я… – Асет пошевелилась. – Нет, дай закончить. Скорее всего, дело в моих сорока трех годах, а не в тебе.
Некоторое время Асет лежала молча, но я знал, что она не уснула.
– А как так получилось, что ты стал называть Небет маленьким бутоном лотоса?
– Какой-то особой причины не помню. А что?
– Я все время думала, почему ты мне никаких ласкательных имен не придумываешь, например, «пыльные пальцы», или «смешная обезьянка», или что-нибудь вроде того. Даже сейчас.
– На твоего отца я работал, а ее – мой лучший друг. Разумеется, история наших отношений влияет на то, как мы друг к другу обращаемся.
– Ты хочешь сказать, что это было бы неуместно? И я всегда должна обходиться без прозвища лишь потому, что в моих венах течет кровь Аменхотепа Великолепного?
Возможно, Асет просто открывала мне то, чего раньше не говорила никому, кроме Тули, – как ей все еще больно из-за того, насколько ее детство отличалось от моего. Хотя Асет занимала целое крыло огромного белого дома, и у нее были слуги и всякая разнообразная пища, игрушки и платья, она не знала любви щедрой матери, придающей сил, или свободы гулять где угодно, чтобы каждый мужчина, женщина и ребенок не заостряли внимание на том, кто она такая.
Я прижал жену к себе и коснулся губами уголка ее глаза.
– Просто, чтобы выразить мои чувства к тебе, слов всегда было недостаточно, хотя я даже постарался писать стихи. Что касается ласковых прозвищ, я слишком тебя люблю, и ни одно имя не может выразить все, что ты значишь для меня, и значила всегда, поскольку в тебе смысл моей жизни, ты для меня – самое ценное на свете. Ты и Мери.
Асет вздохнула, будто до этого затаила дыхание, и отвернулась.
– Тенра, если мы с тобой не можем преодолеть нашу историю, разве я могу надеяться избежать судьбы, уготованной мне моей кровью?
Год одиннадцатый правления Хоремхеба
(1337 до н. э.)
День 16-й, четвертый месяц половодья
Вдень рождения Асет я всегда вспоминаю ту ночь, когда она появилась на свет: неожиданный стук в дверь, Пагош приказывает срочно идти, иначе госпожа, которая этой ночью сидит на кирпичах, непременно умрет. Но это празднование, когда я уже в два раза старше Асет, а не в три, оказался самым счастливым с тех пор, как Тули ушел в тростники.
Небет болтала без умолку о новом доме, а мы с Сенмутом с удовольствием смотрели и слушали наших жен.
– Значит, ты все еще считаешь, что сделал разумный выбор? – спросил я, хотя ответ был очевиден.
– Тенра, я не дурак. Я знаю, что выбор сделала она, как и ранее ее мать. – Он криво мне улыбнулся. – И с твоей дочерью будет то же самое.
День 9-й, третий месяц всходов
Пагош приехал раньше обычного, с новостью, что у Рамоса такая болезнь, которую его врачи не могут ни назвать, ни вылечить, и в течение недели нам надо выехать в Уасет. В этот раз мы поплывем на царской лодке Хикнефера, а не под потрепанным парусом мелкого рыбака, скрывая, кто мы есть на самом деле.
Так наше пребывание в Анибе подошло к концу – пять лет спокойствия и счастья, рожденных благодаря свободе соответствовать собственным представлениям и щедрой душе Сенмута. К тому же тут мы с Асет заново узнали друг друга, как любовники, как муж и жена, и, наконец, как отец и мать, без груза положения, которое занимает Асет, а я не занимаю. За это и многое другое я буду бесконечно благодарить человека, который одновременно был мне и братом и сыном, и которого я не только уважаю, но и люблю.
23
С высокого тротуара над площадью Тарир была видна борьба стекающихся машин, автобусов и ослов, тащивших телеги с мусором на свалку, расположенную на окраине. Вонь выхлопных газов вместе с воем гудков заставляли Кейт почти бежать, пока Макс не потянул ее за руку и не крикнул:
– Кэти, не спеши, у нас полно времени.
Кейт совсем потеряла ориентацию – отчасти потому, что ее внутренние часы все еще шли по Хьюстону. Все случилось так быстро. В Каир прилетели в воскресенье, в понедельник встретились с Сети Абдаллой, во вторник утром поехали к пирамидам, а вечером – в мединститут, где Макс с доктором Махмудом Хамидом сделали еще одну томограмму, в этот раз – безголового врача из Египетского музея. Раз они встречаются с Сети в музее, значит, уже среда.
Зима – туристический сезон, когда днем в Каире температура редко поднимается выше семидесяти пяти-восьмидесяти градусов по Фаренгейту, так что у входа в это большое желтое здание им встретились многочисленные толпы туристов. Войдя, они сразу же столкнулись с лежащим Анубисом – именно его первым увидел и Говард Картер, когда вскрыл гробницу Тутанхамона: Анубис все еще сторожил. Рядом стоял их знакомый из Каирского университета, в твидовой норфолкской куртке он совсем не был похож на своих древних предков. «Значит, британский акцент», – подумала Кейт, но его английский напоминал больше о Сорбонне, нежели об Оксфорде. А его мать, как он выразился, была форс-мажором в организации, работающей с историей античного Египта.
– Хорошо отдохнули? – заботливо поинтересовался Сети. Кейт с Максом кивнули и улыбнулись. – А пирамиды? Гид вам понравился?
Кейт снова уклончиво кивнула, так как не хотела показаться неблагодарной, – ведь это Сети организовал для них тур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113