– Вон тот, который стоит с Нетерхотепом и Аперией, смотрит на бабуинов. Разодетый как павлин – это сам Нетерхотеп, градоначальник Уасета. Я же говорю не о нем, а о Бекенхонсе, ответственном за обрезание мальчиков, которые должны будут стать жрецами.
– Но он жрец ка, а не врач Дома Жизни, – заметил я, – и он тебя не учил.
– Он показывал, как отрезать половые губы и секель, на женщинах из своего гарема, говоря, что это сделает их покорнее. Но ему нравится их калечить, поскольку, орудуя ножом, он проливал семя. Некоторым женщинам он отрезал все и запечатывал влагалище, оставляя лишь крохотное отверстие, не толще тростника, чтобы проходили моча и кровь. Мужу придется силой открывать такую женщину, а это не большое удовольствие для любого мужчины, кроме извращенных, вроде него.
– Ты наверняка шутишь. Мена не пригласил бы такого человека к себе в дом.
– Он пришел в свите Верховного Жреца, а не по приглашению.
Наше внимание привлек взрыв женского смеха, и мы посмотрели в их сторону. Только у Нефертити платье во время ходьбы подчеркивало груди, живот и бедра. Рядом с ней стояла женщина, у которой была обнажена одна грудь, – наверняка жена Генерала, поскольку известно, что Мутнеджмет ходит постоянно в компании двух карлиц. Именно из-за этого бродят слухи, что проститутка, изображенная на стене гробницы одного недавно усопшего знатного мужа, – это она. Но не одна она подбадривала двух красноухих бабуинов, отталкивающих друг друга, желая совокупиться с третьей обезьяной – самкой, чей зад ярко светился красным.
– Не только Нетерхотепу и Бекенхонсу нравятся бабуины Хоремхеба, – заметил Сенмут. – Генерал прислал их сегодня для увеселения публики, потому что у самки течка. – Пока мы наблюдали за происходящим, Нефертити обернулась, ища взглядом Рамоса. – Она буквально воспламеняется от одного только взгляда на жреца, так что можно быть уверенным, что она нетронута. Нефертити лишь на поверхности кажется спокойной и безмятежной, – добавил Сенмут, – а внутри у нее все неистовствует, как заваленный огонь, и из-за любой мелочи готово разбушеваться пламя. Я слышал, что она так требовательна, что у жреца не остается семени на других женщин.
– Не сомневайся, что Рамос всегда готов поддержать любой план, который готовят жрецы, – вставил Мена у меня из-за плеча. От его слов у меня по спине пробежал холодок, напомнив о том, что сын градоначальника сказал Асет: Священный Совет собирался воздвигнуть на трон «одного из своих». – Но если бы у вас были собственные женщины, вам не пришлось бы размышлять над тем, что другие мужчины делают со своими. Идем, внутри нас ждет жареный гусь. – Он сжал мое плечо. – Тенра, Шери просит тебя сперва зайти к одной из служанок, у которой начались схватки.
Я пригласил Сенмута посетить вместе с Меной мой дом в городе, и пошел разыскивать Тетишери. В доме вкусно пахло, особенно когда мимо меня пробежала служанка с жареным гусем. За ней прошла другая – с медовыми пирожными, усыпанными орехами и семенами, и маленькими буханками хлеба с начинкой из печеных яиц. Но Шери не было видно, так что я пошел в комнату Небет. Но еще не дойдя до двери, я услышал, что девочки разговаривают и хихикают. Они сидели на полу, а вокруг были разбросаны кусочки известняка, и я понял, что Асет развлекала дочь Мены историями в картинках: она в последнее время делает это все чаще и чаще, когда ходит со мной к больным детям.
Асет первая заметила меня и вскочила на ноги.
– Уже пора идти?
Я не успел ответить, потому что в покои зашла Шери, а за ней – Пагош.
– Тенра, это Царица. Никого звать не будут, пока ты ее не осмотришь, чтобы понять, не погиб ли ребенок. Тогда позовут жреца и всех остальных. Поэтому Мена должен остаться здесь, чтобы никто ничего не заподозрил. Пагош покажет тебе дорогу.
В моих мыслях пронеслось предчувствие того, что могут принести следующие несколько часов – не только для меня, но и для всего народа Двух Земель. Но прежде чем уйти, я опустился на колени перед Асет:
– Ты остаешься с Небет, пока Пагош за тобой не вернется.
– Ребенку моей сестры пора появиться на свет? – спросила она, серьезно уставившись на меня. Я кивнул. – Тогда тебе надо попросить Мену, чтобы он одолжил тебе на сегодня свою сумку с лекарствами. – Только сейчас я осознал, что явился сюда с пустыми руками. – И не забудь итасиновую мазь, – добавила Асет.
Я кивнул, осмелев от ее уверенности в моем мастерстве.
– Что бы я без тебя делал? – прошептал я и подождал, чтобы в ее глазах загорелась улыбка. Но вместо этого Асет обвила руками мою шею и крепко обняла. А потом так же быстро отошла, позволяя мне встать.
Итак, благодаря тому, что одна маленькая девочка настолько твердо в меня верила, я направился к дворцу с прямой спиной и высоко вздетым подбородком – как и пристало врачу Анхесенамон, Царицы Двух Земель и Великой Царской Жены Неб-хепру-ра Тутанхамона, Господина Верхнего и Нижнего Кемета, Земного Сына Гора.
7
– Даже если евреи действительно позаимствовали практику обрезания у египтян, – говорила Кейт подруге, наблюдавшей за тем, как она размещает тонкие полоски глины между тканям на копии черепа Ташат, структура которого очень походила на геодезический свод, – нет свидетельств того, что в Египте проводили клитеродектомию, частичную или полную. Несмотря на то, что сейчас один из вариантов обрезания гениталий приписывается обычаям фараонов.
– Геродот говорит, что проводили, – возразила Клео. – А современные суданки и сомалийки – даже те, у которых клитор отрезан полностью, – говорят, что чувствуют что-то. – Кейт даже глаза не подняла. – В любом случае это я сказала лишь для того, чтобы подогреть Фила. – Кейт прижала полоску глины на нужное место и разгладила шов. – А что потом, когда приклеишь все эти полосочки?
– Заполню пустые пространства, за исключением участков вокруг губ и глаз – там я создам мускулатуру, поскольку определенные мышцы определяют угол разреза глаз. Еще внутренние и внешние уголки глаз. Эти участки вокруг глаз и губ – самые сложные.
– Ладно, предположим, что девушке на самом деле двадцать три или двадцать четыре. Хоть она и молода, ей нужно больше секса. Видишь ли, самое странное – когда он не нужен.
– Оставь это, Клео, – предупредила Кейт, не желая больше слушать дружеских лекций о том, что монашеская жизнь противоестественна для социального животного.
Кейт что-то поскоблила, потом измерила, потом снова поскоблила, придавая надбровной дуге правильную толщину, а Клео ждала.
– Мне просто неприятно видеть, что ты связываешься со стариком. Пока он, может, и почти в приличной форме, но лет через десять его силы убудут, а ты к тому времени только войдешь во вкус.
Кейт покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113