– Мне приснился плохой сон.
Подойдя, я беру ее на руки и на секунду прижимаю к себе. – А что тебе снилось?
– Снилось, что я в пещере, а за мной гонится какое-то чудовище.
– Ты в последнее время смотрела фильмы ужасов? – спрашиваю я. От них, как правило, и снятся кошмары, у некоторых моих друзей дети без конца смотрели «Канун Дня всех святых» или «Пятницу, 13-е» только потому, что никого не нашли, кто бы мог присмотреть за детьми в их отсутствие.
– Да нет. Хотя перед сном я посмотрела по телику фильм вроде ужастика.
– Может, в нем-то все и дело! Впрочем, теперь уже все позади. – Я несу ее обратно в комнату. – Все хорошо, я здесь, рядом. Постарайся снова заснуть.
– Мне очень страшно.
– Не думай об этом. Я побуду с тобой немного.
– Я хочу спать у тебя.
– Нельзя, ангел мой! Не сегодня.
– А я все равно хочу! – Она начинает плакать – то ли на самом деле, то ли понарошку, не поймешь. – Одна я все равно не смогу уснуть.
– Знаешь что, я побуду с тобой, пока ты не заснешь.
– Я все равно проснусь. – Она льнет ко мне еще теснее. – Пожалуйста, папа. Я буду спать спокойно.
Я усаживаю ее на кровать, сам сажусь рядом.
– Не могу, Клаудия. Не сегодня.
– Почему? – Она ничего не понимает, откуда ей понять? – Я же спала у тебя в прошлый раз.
– Потому что я не один.
Мгновение она пристально глядит на меня, потом, отпрянув, поворачивается лицом к стене и принимается плакать. Вытянув руку, я трогаю ее за плечо, она отталкивает мою руку.
– Клаудия...
Кипя от ярости, она резко оборачивается ко мне.
– Мы же решили провести этот уик-энд вместе! – кричит она сквозь слезы. – Ты же обещал!
– Да, обещал.
– Обещал, что будешь один! А не с кем-то еще! – Она снова отворачивается, все ее тело сотрясается от рыданий.
– Девочка моя, я...
Она начинает биться, словно в истерике. О Господи! Она изо всех сил молотит кулачками по матрацу, дрыгает ногами, плачет во весь голос, уткнувшись лицом в подушку. Я отодвигаюсь от нее, сажусь на самый краешек кровати. Тут я – пас, пусть она отведет душу.
– Уилл, – слышится из коридора шепот Мэри-Лу.
Я оборачиваюсь. Одетая, она стоит в полумраке. Встав, я подхожу к ней, прикрыв дверь в комнату Клаудии.
– Я ухожу.
Да, если уж не везет, так не везет.
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Все в поряде, Уилл, я все понимаю. Я отлично вижу, что она сейчас чувствует, ведь, как и она, я хочу, чтобы ты принадлежал мне. – Она проводит рукой по моей шее. – У нас с тобой еще будут ночи вместе. Совсем скоро.
Вместе с ней я выхожу на улицу, провожаю ее до машины, целую на прощание. Затем возвращаюсь в дом, взяв Клаудию на руки, несу к себе в спальню, кладу на кровать, накрываю одеялом. Я думал, она уже спит, но не тут-то было, она рывком садится на кровати, повернув ко мне лицо.
– Я не хочу тебя ни с кем делить, папа.
– И не нужно, ангел мой. Это ни к чему.
– Я не хочу от тебя уходить. Не хочу уезжать.
Что тут ответишь? Что я тоже этого не хочу? Она и так это знает, а остальное от меня не зависит.
– Но ты же еще здесь. Вот когда настанет пора переезжать, тогда и поговорим.
Слабое утешение и для нее и для меня.
– Жалко, что у тебя голова сейчас занята этим дурацким судом. Жалко, что я не могу приезжать к тебе каждый день, чтобы мы каждый день были вместе.
– Суд уже скоро кончится. К тому же ты ведь знаешь, что сердцем я всегда с тобой.
Она рада моим словам, это все-таки лучше, чем ничего.
– Папа?
– Что, ангел мой?
– Обещай, когда мы вместе, ты никого больше не будешь к себе приводить.
Я обнимаю ее за плечи. Девочка моя.
– Обещаю.
14
– Как она?
– Все в порядке.
Мы с Мэри-Лу сидим в кафе, на первом этаже в здании суда. Мы одни, до начала заседания целый час. Пол и Томми еще не пришли. Вот и хорошо, нам нужно хоть немного побыть наедине.
– А ты?
Глядя на нее, я вздыхаю. Я не выспался, потому что ночью как раз об этом и думал.
– Мы не сможем с тобой больше встречаться. – Я помешиваю ложечкой сахар в чашке, хотя уже размешал его, налив кофе. – Пока она не переедет и не кончится суд.
– Уилл...
– Ни от нее, ни от суда мне никуда не деться. На большее я сейчас просто не способен. Черт побери, Мэри-Лу, у меня хватает и других проблем, о которых ты и не догадываешься!
– Думаю, что догадываюсь.
– Да ну?
– Речь о твоих компаньонах?
Я смотрю на нее, стараясь не показать, права она или нет.
– Ни для кого не секрет, что ты подумываешь, не стоит ли податься куда-нибудь в другое место. Ведь ты из-за этого и ушел в отпуск, правда? Чтобы все хорошенько обдумать?
– В том числе.
– Ладно, давай поговорим о нас с тобой. Не знаю, что и сказать. Ты мне нравишься и... пожалуй, больше ничего говорить и не стоит.
– Ты мне тоже нравишься, Мэри-Лу. Очень!
– Звучит довольно смешно.
– У меня просто голова идет кругом! Нам с тобой это ничего хорошего не сулит, как бы у нас ни сложились отношения дальше.
– Мне непросто будет это сделать.
– Мне тоже. Я очень хочу тебя, я сам этого не ожидал, но нужно какое-то время обождать.
– Разве что какое-то время.
– Вот именно.
– Интересный ты парень, Уилл. Совсем не похож на других.
– Раньше мне казалось, что это здорово. – Подняв голову, я вижу входящего Пола, он нас заметил и идет к нашему столику. – А теперь я просто старею. Знаешь, надо же сказать что-то ради собственного успокоения.
– Если бы ты был таким, я бы на тебя никогда не запала!
Я отвечаю ей кислой улыбкой. На секунду она накрывает мою руку своей, затем убирает ее, как только вблизи появляется Пол.
– Я буду паинькой, – шепчет она, поддразнивая. – Но лишь до тех пор, пока суд не кончится.
– Надеюсь. – Так оно и есть. Я в самом деле на это надеюсь.
15
– Вызовите доктора Милтона Грэйда.
Грэйд не торопясь идет между рядами к месту для дачи свидетельских показаний. Зачитывают присягу – он стоит прямо, как столб, затем садится, осторожно положив ногу на ногу, поддернув брючину указательным и большим пальцами, чтобы не помять тщательно отутюженную складку. Местная молва утверждает, что он – единственный в Нью-Мексико, кому костюмы шьют на заказ в Лондоне. Сейчас он уже в преклонном возрасте, в штате установлен обязательный возраст для ухода на пенсию, но для него из этого правила уже дважды делались исключения. Хотя выглядит он неплохо: густая копна седых волос, пронизывающий взгляд голубых глаз, крупный нос, как у истого римлянина. Одним словом, краса и гордость американской медицины.
На стенде между местом для дачи свидетельских показаний и скамьей присяжных установлен крупный, в натуральную величину снимок Бартлесса, сделанный в тот момент, когда его труп доставили в морг. Фотография отснята на черно-белой пленке и сильно размыта, но все равно зрелище жуткое. Подсудимые с любопытством разглядывают ее, похоже, она не слишком их шокирует, но для меня важнее то, что, судя по всему, они никогда его раньше не видели, по крайней мере в таком вот состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146