«Что мне сказать?»
– Отвечайте на вопрос, госпожа Гомес, – в голосе Мартинеса явственно слышатся раздраженные, сердитые нотки.
– Нет. – Она сглатывает набежавшую слюну. – К тому времени мне уже... стало лучше.
– Это же хорошие полицейские, первоклассные ребята! Вам, наверное, здорово полегчало оттого, что они не отвезли вас в больницу безопасности ради.
– Ну да, так оно и есть! Здорово полегчало.
– Но вы сказали им, что вас изнасиловали.
– Ну да. Сначала не хотела, но в конце концов сказала.
– И это несмотря на то, что вы боялись гнева рокеров. Вы ведь сами об этом несколько раз сказали.
– Они обещали, что защитят меня.
А что еще они тебе обещали, крошка?
– К тому же я много думала о том, что они сделали с Ричардом, – нараспев говорит она. – Вспоминала и не хотела, чтобы все это сошло им с рук.
Я перевожу взгляд на присяжных. Неужели купились на такой дешевый трюк? Кто их знает.
– За то время, что прошло между изнасилованием, которое, как вы утверждаете, имело место, и встречей с полицейскими, вы вступали в половые отношения с другим мужчиной или мужчинами?
– Вы что, рехнулись? Я едва на ногах держалась!
– По-моему, вы только что говорили, что вам полегчало.
– Я имела в виду кровотечение. А чувствовала я себя все еще неважно.
Врет, сучка! Если бы мои подзащитные не сознались, что вступали с ней в половые сношения, я засомневался бы, а было ли вообще что-нибудь.
– Значит, они приняли на веру заявление о том, что вы были изнасилованы этими четырьмя мужчинами.
– Конечно. А почему бы им не поверить?
С какой стороны ни возьми, обвинению сейчас приходится несладко. Если она не показывалась врачу, а нет никаких свидетельств, говорящих об обратном, выходит, Гомес и Санчес здорово опростоволосились. А если показывалась, выходит, они скрывают от суда улики. От всей этой затеи воняет так, что так и подмывает сказать им об этом открытым текстом.
– Давайте вернемся в бар, где вы впервые встретились с подсудимыми. Когда вы туда пришли, который был час – шесть, семь вечера?
– Ну, около того. На улице еще было довольно светло.
– Вы поехали туда вместе с убитым? С Ричардом Бартлессом?
– Ну да, с Ричардом. – Глаза у нее бегают.
– На его машине?
– Ну да.
Это мы уже установили. Я спрашиваю просто так, на всякий пожарный.
– Кто был за рулем?
– Он. Меня временно лишили водительского удостоверения.
– Да ну? Что, выпили лишнего?
– Нет. – Потаскушка того и гляди покажет мне язык. – Я несколько раз не заплатила штраф за нарушение правил парковки, вот у меня его и отобрали.
– Но потом вы получили его обратно...
– Ну да...
– С помощью полиции? Тех самых агентов, которым заявили об изнасиловании?
– Протест! – Моузби вскакивает, качаясь на каблуках модных ботинок от «Том Макэнс».
– Снимаю вопрос, Ваша честь, – быстро говорю я, не давая Мартинесу времени сказать, что протест принимается. – Значит, за рулем сидел он? – снова спрашиваю я у нее.
– Сколько раз можно спрашивать одно и то же?
Я не отрываясь смотрю на нее, словно меня только что осенило. Подойдя к столу, на котором разложены вещественные доказательства, я беру документ и возвращаюсь к месту для дачи свидетельских показаний.
– Будьте добры, взгляните вот на эту бумагу, – передаю я ей листок. – И повнимательнее. Прочтите все, что там написано.
– Вслух?
– Это необязательно, – качаю я головой, – хотя можно и вслух, как хотите.
– Да нет, пожалуй. Читаю я не очень хорошо.
– Тогда про себя. Не торопитесь.
Она медленно читает слово за словом, шевеля губами. В зале тихо, духота такая, что кажется, будто кроме одежды на тебе есть еще что-то. Дочитав до конца, она протягивает листок мне. Я на ходу выхватываю его, направляясь к скамье, где сидят присяжные.
– Что вы только что прочитали, госпожа Гомес? Что было у вас в руках?
– Это какой-то счет? – Она в явном замешательстве.
– Абсолютно точно. Очень хорошо. – Я поворачиваюсь лицом к присяжным, дружески улыбаясь им. Затем, прислонившись спиной к дальнему концу поручня, за которым они сидят, снова поворачиваюсь лицом к ней.
– Не знаете, что это за счет?
– Я... я не совсем уверена.
– Может, за машину, за ремонт машины?
– Ну да, так я и думала.
– Вообще-то, это счет за машину Ричарда Бартлесса. Голубую «хонду» – добавляю я, глядя на счет. Затем снова обращаюсь к ней: – Значит, это и есть та машина, за рулем которой он был? Голубая «хонда»?
– Ну да, верно, – поспешно отвечает она, желая показать, что тоже кое-что знает. – У нее еще из выхлопной трубы валило столько дыму.
– Поэтому ему и приказали остановиться, да? Остановил его инспектор... – в этом месте я читаю, – Дэн Клайн из патрульной дорожной полиции.
Она хихикает.
– Ну да, его и вправду остановили! Он был зол как не знаю кто.
– Судя по тому, что тут написано, инспектор Клайн сказал Ричарду, чтобы он не ездил на машине до тех пор, пока ее не отремонтирует. И дал срок – трое суток, после чего велел представить документы в подтверждение того, что ремонт сделан. Иначе машина будет конфискована.
– А как по-вашему, из-за чего еще Ричард был зол как не знаю кто?
– Но он поехал ремонтировать машину?
– Ну да, поехал в какую-то мастерскую рядом с мотелем.
– «Автомастерская Рики», – говорю я, держа в руке листок и читая то, что на нем написано.
– Да вроде. Ну да, вроде она самая.
– А вы тоже подписали квитанцию на ремонт, да? Ведь это ваша подпись стоит рядом с подписью Ричарда Бартлесса?
– Он не был жителем Нью-Мексико, к тому же у него не было ни кредитных карточек, ни вообще ничего, вот мне и пришлось расписаться. Это не значит, что я раскошелилась или еще что.
Забрав у нее квитанцию, я передаю ее Мартинесу.
– Ваша честь, мы хотели бы приобщить это к делу в качестве вещественного доказательства номер 35, представленного защитой.
Посмотрев на квитанцию, Мартинес кивает, передает ее судебному исполнителю, который, подойдя, отдает квитанцию Моузби. Фрэнк мельком бросает на нее взгляд, потом внимательно рассматривает, дает посмотреть помощнику, забирает обратно и читает снова. Нахмурившись, он смотрит на свидетельницу, потом, обернувшись, на обоих сыщиков. Долго держит этот клочок бумаги, прежде чем возвратить его назад.
– Обвинение не возражает, – бесстрастным голосом говорит он.
Я подавляю улыбку, я застиг его врасплох. Кому понравится быть застигнутым врасплох собственными же свидетелями! Судебный исполнитель заносит квитанцию в протокол как вещественное доказательство под тридцать пятым номером. Забрав квитанцию у него, я возвращаюсь к месту для дачи свидетельских показаний.
– Вы нас здорово выручили, – говорю я, обращаясь к свидетельнице, и после паузы добавляю: – И сколько времени машина была в ремонте? Дня два?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Отвечайте на вопрос, госпожа Гомес, – в голосе Мартинеса явственно слышатся раздраженные, сердитые нотки.
– Нет. – Она сглатывает набежавшую слюну. – К тому времени мне уже... стало лучше.
– Это же хорошие полицейские, первоклассные ребята! Вам, наверное, здорово полегчало оттого, что они не отвезли вас в больницу безопасности ради.
– Ну да, так оно и есть! Здорово полегчало.
– Но вы сказали им, что вас изнасиловали.
– Ну да. Сначала не хотела, но в конце концов сказала.
– И это несмотря на то, что вы боялись гнева рокеров. Вы ведь сами об этом несколько раз сказали.
– Они обещали, что защитят меня.
А что еще они тебе обещали, крошка?
– К тому же я много думала о том, что они сделали с Ричардом, – нараспев говорит она. – Вспоминала и не хотела, чтобы все это сошло им с рук.
Я перевожу взгляд на присяжных. Неужели купились на такой дешевый трюк? Кто их знает.
– За то время, что прошло между изнасилованием, которое, как вы утверждаете, имело место, и встречей с полицейскими, вы вступали в половые отношения с другим мужчиной или мужчинами?
– Вы что, рехнулись? Я едва на ногах держалась!
– По-моему, вы только что говорили, что вам полегчало.
– Я имела в виду кровотечение. А чувствовала я себя все еще неважно.
Врет, сучка! Если бы мои подзащитные не сознались, что вступали с ней в половые сношения, я засомневался бы, а было ли вообще что-нибудь.
– Значит, они приняли на веру заявление о том, что вы были изнасилованы этими четырьмя мужчинами.
– Конечно. А почему бы им не поверить?
С какой стороны ни возьми, обвинению сейчас приходится несладко. Если она не показывалась врачу, а нет никаких свидетельств, говорящих об обратном, выходит, Гомес и Санчес здорово опростоволосились. А если показывалась, выходит, они скрывают от суда улики. От всей этой затеи воняет так, что так и подмывает сказать им об этом открытым текстом.
– Давайте вернемся в бар, где вы впервые встретились с подсудимыми. Когда вы туда пришли, который был час – шесть, семь вечера?
– Ну, около того. На улице еще было довольно светло.
– Вы поехали туда вместе с убитым? С Ричардом Бартлессом?
– Ну да, с Ричардом. – Глаза у нее бегают.
– На его машине?
– Ну да.
Это мы уже установили. Я спрашиваю просто так, на всякий пожарный.
– Кто был за рулем?
– Он. Меня временно лишили водительского удостоверения.
– Да ну? Что, выпили лишнего?
– Нет. – Потаскушка того и гляди покажет мне язык. – Я несколько раз не заплатила штраф за нарушение правил парковки, вот у меня его и отобрали.
– Но потом вы получили его обратно...
– Ну да...
– С помощью полиции? Тех самых агентов, которым заявили об изнасиловании?
– Протест! – Моузби вскакивает, качаясь на каблуках модных ботинок от «Том Макэнс».
– Снимаю вопрос, Ваша честь, – быстро говорю я, не давая Мартинесу времени сказать, что протест принимается. – Значит, за рулем сидел он? – снова спрашиваю я у нее.
– Сколько раз можно спрашивать одно и то же?
Я не отрываясь смотрю на нее, словно меня только что осенило. Подойдя к столу, на котором разложены вещественные доказательства, я беру документ и возвращаюсь к месту для дачи свидетельских показаний.
– Будьте добры, взгляните вот на эту бумагу, – передаю я ей листок. – И повнимательнее. Прочтите все, что там написано.
– Вслух?
– Это необязательно, – качаю я головой, – хотя можно и вслух, как хотите.
– Да нет, пожалуй. Читаю я не очень хорошо.
– Тогда про себя. Не торопитесь.
Она медленно читает слово за словом, шевеля губами. В зале тихо, духота такая, что кажется, будто кроме одежды на тебе есть еще что-то. Дочитав до конца, она протягивает листок мне. Я на ходу выхватываю его, направляясь к скамье, где сидят присяжные.
– Что вы только что прочитали, госпожа Гомес? Что было у вас в руках?
– Это какой-то счет? – Она в явном замешательстве.
– Абсолютно точно. Очень хорошо. – Я поворачиваюсь лицом к присяжным, дружески улыбаясь им. Затем, прислонившись спиной к дальнему концу поручня, за которым они сидят, снова поворачиваюсь лицом к ней.
– Не знаете, что это за счет?
– Я... я не совсем уверена.
– Может, за машину, за ремонт машины?
– Ну да, так я и думала.
– Вообще-то, это счет за машину Ричарда Бартлесса. Голубую «хонду» – добавляю я, глядя на счет. Затем снова обращаюсь к ней: – Значит, это и есть та машина, за рулем которой он был? Голубая «хонда»?
– Ну да, верно, – поспешно отвечает она, желая показать, что тоже кое-что знает. – У нее еще из выхлопной трубы валило столько дыму.
– Поэтому ему и приказали остановиться, да? Остановил его инспектор... – в этом месте я читаю, – Дэн Клайн из патрульной дорожной полиции.
Она хихикает.
– Ну да, его и вправду остановили! Он был зол как не знаю кто.
– Судя по тому, что тут написано, инспектор Клайн сказал Ричарду, чтобы он не ездил на машине до тех пор, пока ее не отремонтирует. И дал срок – трое суток, после чего велел представить документы в подтверждение того, что ремонт сделан. Иначе машина будет конфискована.
– А как по-вашему, из-за чего еще Ричард был зол как не знаю кто?
– Но он поехал ремонтировать машину?
– Ну да, поехал в какую-то мастерскую рядом с мотелем.
– «Автомастерская Рики», – говорю я, держа в руке листок и читая то, что на нем написано.
– Да вроде. Ну да, вроде она самая.
– А вы тоже подписали квитанцию на ремонт, да? Ведь это ваша подпись стоит рядом с подписью Ричарда Бартлесса?
– Он не был жителем Нью-Мексико, к тому же у него не было ни кредитных карточек, ни вообще ничего, вот мне и пришлось расписаться. Это не значит, что я раскошелилась или еще что.
Забрав у нее квитанцию, я передаю ее Мартинесу.
– Ваша честь, мы хотели бы приобщить это к делу в качестве вещественного доказательства номер 35, представленного защитой.
Посмотрев на квитанцию, Мартинес кивает, передает ее судебному исполнителю, который, подойдя, отдает квитанцию Моузби. Фрэнк мельком бросает на нее взгляд, потом внимательно рассматривает, дает посмотреть помощнику, забирает обратно и читает снова. Нахмурившись, он смотрит на свидетельницу, потом, обернувшись, на обоих сыщиков. Долго держит этот клочок бумаги, прежде чем возвратить его назад.
– Обвинение не возражает, – бесстрастным голосом говорит он.
Я подавляю улыбку, я застиг его врасплох. Кому понравится быть застигнутым врасплох собственными же свидетелями! Судебный исполнитель заносит квитанцию в протокол как вещественное доказательство под тридцать пятым номером. Забрав квитанцию у него, я возвращаюсь к месту для дачи свидетельских показаний.
– Вы нас здорово выручили, – говорю я, обращаясь к свидетельнице, и после паузы добавляю: – И сколько времени машина была в ремонте? Дня два?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146