сущности общественного строя в СССР, теории прибавочной стоимости К.Маркса и формационной концепции исторического материализма.
Володя в 2000 году издал книгу «Антимарксизм» (с ней можно познакомиться и в электронной библиотеке М.Мошкова в разделе «Самиздат»), в которой выдвинул гипотезу о том, что в основе стоимости товаров лежит не труд, а энергия. Раскритиковав Марксову теорию капиталистических производственных отношений, он пришел к выводу о том, что не буржуазия эксплуатирует пролетариат, а, наоборот, пролетариат эксплуатирует буржуазию.
По поводу этой книги у нас состоялась длительная и обширная переписка уже при помощи Интернета. Однако переубедить друг друга мы так и не смогли, и каждый остался при своем мнении. Я по-прежнему отстаиваю теорию прибавочной стоимости, основанную на затратах труда при производстве товаров, а Володя остался верен своей концепции энергоемкости. Однако дискуссия, во всяком случае, для меня, оказалась полезной, ибо она заставила меня глубже вникнуть в сущность таких категорий, как «труд», «стоимость», «рабочая сила», «товар».
Не нашли мы общих точек соприкосновения и в отношении формационной и цивилизационной теорий развития общества. Он целиком воспринял цивилизационную теорию, делящую всю историю человечества на аграрную, индустриальную и постиндустриальную стадии развития.
Что касается сущности общественного устройства СССР, то он однозначно отрицает его прогрессивное значение и утверждает, что социализм являлся тупиковой ветвью развития общества и ничего лучшего, чем капитализм, человечество придумать не в состоянии.
Короче, Володя из марксиста стал последовательным и воинствующим либералом, посвятив, кстати, свою книгу «Антимарксизм» общественно-политическому движению России «Союз правых сил».
И что удивительно. Несмотря на то, что к концу своей жизни мы заняли диаметрально противоположные идеологические и научные позиции, наша дружба, длившаяся более полувека, не ослабла, а наша взаимная привязанность окрепла. Такой парадокс я объясняю не только чисто человеческой привязанностью друг к другу и благородством Володи, но и тем, что мы никогда не спускались до пустопорожнего препирательства в наших научных спорах. Володя, бесспорно, является подлинным ученым, все его выводы аргументированы. И в дискуссии с ним надо было всегда противопоставить свои аргументы. Его выводы, с которыми я согласиться не могу, покоятся на реально существующих феноменах в общественном развитии. Однако, как я считаю, он в основу своих концепций закладывает не те исходные положения, которые являются базисными и принципиальными. И в силу этого, несмотря на всю логичность его конструкции, она неадекватна действительности.
Я посылал Володе рукопись свой монографии. Он был первым, кто ее прочитал от корки до корки. Володя сообщил мне в длинном письме свои критические замечания, многие из которых я учел при окончательной доработке своей рукописи.
Словом, несмотря на идеологические разногласия, наше творческое сотрудничество продолжается, подтверждая мысль великого Гегеля о том, что в основе всех процессов и явлений в жизни, лежит единство противоположностей. То, что наши взгляды различаются, еще больше стимулирует поиск истины, ибо в основе любого научного процесса всегда лежит преодоление (снятие) собственных сомнений, а также аргументов, выдвигаемых оппонентами в ходе дискуссии.
Именно взаимной потребностью в добросовестной критике и объясняется, наверное, тот парадоксальный феномен, что наша дружба год от года крепнет и мы становимся ближе друг к другу.
Не могу не отметить еще два редких свойства мышления и восприятия действительности, которыми обладает Володя.
Первое состоит в том, что в беседе он всегда, не перебивая, внимательно выслушивает оппонента, впитывает его мысли. У беседующего с ним на какой-то стадии даже начинает складываться впечатление, что Володя с ним согласен и полностью разделяет его соображения. И вдруг, совершенно неожиданно для собеседника, Володя начинает излагать ему свою точку зрения по предмету разговора, которая оказывается диаметрально противоположной. Этот феномен я объясняю тем, что в ходе любой беседы Володя стремится встать на позицию оппонента, понять ее, овладеть логической конструкцией говорящего с ним, целиком в нее погружаясь, а затем начинает сопоставлять ее со своим взглядом на предмет дискуссии. Такой метод ее ведения порой ставил спорщика в тупик, ошеломляя его.
Второй Володин дар, о котором я должен рассказать подробнее, ибо столкнулся с таким феноменом единственный раз в своей жизни. Он открылся для меня спустя несколько лет после нашего знакомства. Из истории музыкального искусства я знал, что подобным даром обладал, кажется, композитор Мусоргский.
А дело было так. Однажды утром я сидел в квартире Бубновых на кухне и курил; Володя же в это время брился в ванной комнате. По радио передавали шестой концерт Чайковского. Вдруг Володя выскакивает из ванной, весь бледный, и кричит, чтобы я немедленно выключил радиоприемник. Я страшно испугался и бросился выполнять его просьбу, уставившись в недоумении на Володю. У меня было такое впечатление, что он на грани потери сознания. Я, обеспокоенный, спросил его, в чем дело, что стряслось? И тогда, постепенно приходя в себя, он в ответ мне говорит, что музыка, которая передавалась по радио, его слепила, как будто прожектором светили в его глаза. И тогда я узнал, что он все звуки воспринимает также и в цвете. А в шестом концерте Чайковского был такой момент, когда яркость света для него стала просто невыносимой. Володя поведал мне, что для него, например, голос каждого человека имеет свою окраску. Мой голос, он воспринимал как цвет спелой вишни. Возможно, этим феноменом можно объяснить иной раз проявляющуюся повышенную эмоциональность Володи в беседе с тем или иным человеком.
Александр Соловьев
Саша работал заведующим лабораторией сначала в институте статистики ЦСУ СССР, а затем в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ). Интерес к статистическим данным по Эстонии для расчетов показателей эффективности и финансово-материального баланса привел его в Таллинн, где мы и познакомились. Я уже выше отмечал, что интерес к работам эстонской статистики в области баланса народного хозяйства со стороны московских ученых был огромным и у нас со временем сложились с ними тесные рабочие отношения. Однако в случае с Сашей Соловьевым они быстро переросли в крепкую дружбу.
У нас не было друг от друга тайн. Дело, наверное, было в достоинствах Саши. Он был чрезвычайно одаренным человеком, интеллигентом в подлинном смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Володя в 2000 году издал книгу «Антимарксизм» (с ней можно познакомиться и в электронной библиотеке М.Мошкова в разделе «Самиздат»), в которой выдвинул гипотезу о том, что в основе стоимости товаров лежит не труд, а энергия. Раскритиковав Марксову теорию капиталистических производственных отношений, он пришел к выводу о том, что не буржуазия эксплуатирует пролетариат, а, наоборот, пролетариат эксплуатирует буржуазию.
По поводу этой книги у нас состоялась длительная и обширная переписка уже при помощи Интернета. Однако переубедить друг друга мы так и не смогли, и каждый остался при своем мнении. Я по-прежнему отстаиваю теорию прибавочной стоимости, основанную на затратах труда при производстве товаров, а Володя остался верен своей концепции энергоемкости. Однако дискуссия, во всяком случае, для меня, оказалась полезной, ибо она заставила меня глубже вникнуть в сущность таких категорий, как «труд», «стоимость», «рабочая сила», «товар».
Не нашли мы общих точек соприкосновения и в отношении формационной и цивилизационной теорий развития общества. Он целиком воспринял цивилизационную теорию, делящую всю историю человечества на аграрную, индустриальную и постиндустриальную стадии развития.
Что касается сущности общественного устройства СССР, то он однозначно отрицает его прогрессивное значение и утверждает, что социализм являлся тупиковой ветвью развития общества и ничего лучшего, чем капитализм, человечество придумать не в состоянии.
Короче, Володя из марксиста стал последовательным и воинствующим либералом, посвятив, кстати, свою книгу «Антимарксизм» общественно-политическому движению России «Союз правых сил».
И что удивительно. Несмотря на то, что к концу своей жизни мы заняли диаметрально противоположные идеологические и научные позиции, наша дружба, длившаяся более полувека, не ослабла, а наша взаимная привязанность окрепла. Такой парадокс я объясняю не только чисто человеческой привязанностью друг к другу и благородством Володи, но и тем, что мы никогда не спускались до пустопорожнего препирательства в наших научных спорах. Володя, бесспорно, является подлинным ученым, все его выводы аргументированы. И в дискуссии с ним надо было всегда противопоставить свои аргументы. Его выводы, с которыми я согласиться не могу, покоятся на реально существующих феноменах в общественном развитии. Однако, как я считаю, он в основу своих концепций закладывает не те исходные положения, которые являются базисными и принципиальными. И в силу этого, несмотря на всю логичность его конструкции, она неадекватна действительности.
Я посылал Володе рукопись свой монографии. Он был первым, кто ее прочитал от корки до корки. Володя сообщил мне в длинном письме свои критические замечания, многие из которых я учел при окончательной доработке своей рукописи.
Словом, несмотря на идеологические разногласия, наше творческое сотрудничество продолжается, подтверждая мысль великого Гегеля о том, что в основе всех процессов и явлений в жизни, лежит единство противоположностей. То, что наши взгляды различаются, еще больше стимулирует поиск истины, ибо в основе любого научного процесса всегда лежит преодоление (снятие) собственных сомнений, а также аргументов, выдвигаемых оппонентами в ходе дискуссии.
Именно взаимной потребностью в добросовестной критике и объясняется, наверное, тот парадоксальный феномен, что наша дружба год от года крепнет и мы становимся ближе друг к другу.
Не могу не отметить еще два редких свойства мышления и восприятия действительности, которыми обладает Володя.
Первое состоит в том, что в беседе он всегда, не перебивая, внимательно выслушивает оппонента, впитывает его мысли. У беседующего с ним на какой-то стадии даже начинает складываться впечатление, что Володя с ним согласен и полностью разделяет его соображения. И вдруг, совершенно неожиданно для собеседника, Володя начинает излагать ему свою точку зрения по предмету разговора, которая оказывается диаметрально противоположной. Этот феномен я объясняю тем, что в ходе любой беседы Володя стремится встать на позицию оппонента, понять ее, овладеть логической конструкцией говорящего с ним, целиком в нее погружаясь, а затем начинает сопоставлять ее со своим взглядом на предмет дискуссии. Такой метод ее ведения порой ставил спорщика в тупик, ошеломляя его.
Второй Володин дар, о котором я должен рассказать подробнее, ибо столкнулся с таким феноменом единственный раз в своей жизни. Он открылся для меня спустя несколько лет после нашего знакомства. Из истории музыкального искусства я знал, что подобным даром обладал, кажется, композитор Мусоргский.
А дело было так. Однажды утром я сидел в квартире Бубновых на кухне и курил; Володя же в это время брился в ванной комнате. По радио передавали шестой концерт Чайковского. Вдруг Володя выскакивает из ванной, весь бледный, и кричит, чтобы я немедленно выключил радиоприемник. Я страшно испугался и бросился выполнять его просьбу, уставившись в недоумении на Володю. У меня было такое впечатление, что он на грани потери сознания. Я, обеспокоенный, спросил его, в чем дело, что стряслось? И тогда, постепенно приходя в себя, он в ответ мне говорит, что музыка, которая передавалась по радио, его слепила, как будто прожектором светили в его глаза. И тогда я узнал, что он все звуки воспринимает также и в цвете. А в шестом концерте Чайковского был такой момент, когда яркость света для него стала просто невыносимой. Володя поведал мне, что для него, например, голос каждого человека имеет свою окраску. Мой голос, он воспринимал как цвет спелой вишни. Возможно, этим феноменом можно объяснить иной раз проявляющуюся повышенную эмоциональность Володи в беседе с тем или иным человеком.
Александр Соловьев
Саша работал заведующим лабораторией сначала в институте статистики ЦСУ СССР, а затем в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ). Интерес к статистическим данным по Эстонии для расчетов показателей эффективности и финансово-материального баланса привел его в Таллинн, где мы и познакомились. Я уже выше отмечал, что интерес к работам эстонской статистики в области баланса народного хозяйства со стороны московских ученых был огромным и у нас со временем сложились с ними тесные рабочие отношения. Однако в случае с Сашей Соловьевым они быстро переросли в крепкую дружбу.
У нас не было друг от друга тайн. Дело, наверное, было в достоинствах Саши. Он был чрезвычайно одаренным человеком, интеллигентом в подлинном смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48