Он вспоминает какой-то случай, когда я пригласил его и секретаря парторганизации Госплана ЭССР Э.Ээро к себе и учинил им разнос по поводу развития предприятий союзного подчинения. Он де был в шоке от моего поведения. Со стороны, конечно, видней; любые самооценки грешат преувеличением собственных достоинств и преуменьшением недостатков. Однако, положа руку на сердце, могу лишь утверждать, что, работая заведующим отделом ЦК, я, наоборот, стал в отношениях с людьми более осторожен и деликатен, наверное, в силу большей ответственности и информированности, а также опыта, полученного от общения с большим количеством самых разных людей. Уверен, зная своих инструкторов, что и они не грешили самодурством, наоборот, были предельно внимательны к людям и скромными в поведении. Кстати, такими они и остались в дальнейшем, уже уйдя из ЦК, ибо скромность была заложена в их характере. Да, я иной раз бывал слишком горяч и эмоционален в споре с тем или иным собеседником, даже если он был выше меня по рангу. Но никогда за собой не замечал высокомерия и неуважения к мнению собеседника. А если говорить по существу нашей беседы с Э.Ээро и Х.Мери, то мое отношение к развитию предприятий союзного подчинения было сугубо прагматичным и дифференцированным; все зависело от профиля предприятия, его вклада в развитие народнохозяйственного комплекса республики и предлагаемых министерствами проектов. Я поддерживал проекты, связанные с реализацией нашего республиканского научно-технического потенциала в области биологии, физики, информатики, однако отрицательно относился к расширению материалоемкого, энергоемкого и трудоемкого производства на предприятиях союзного подчинения. Например, мне не удалось реализовать идею строительства в Тарту завода по производству лазерных установок на основе разработок наших физиков. Кстати, и сам Х.Мери не мог в нашей с ним беседе незадолго до его преждевременной смерти вспомнить, о чем конкретно шел тогда разговор, а его обобщающий вывод в отношении метаморфозы, происшедшей со мной, носил скорее конъюнктурный, чем объективный характер. Мне пришлось за последние годы много читать о себе в самых различных публикациях тех или иных политических деятелей. И могу сказать, что в них высказывались диаметрально противоположные оценки моего характера. Некоторые считали, что я был мягкотелым, другие же приписывают мне качества самодура. Думаю, эти оценки всегда имели под собой ту или иную политическую подоплеку.
Как я уже выше отметил, в ЦК я попал в 1983 году, а в Госплан вернулся в 1987 году. Правление же М.Горбачева началось весной 1985 года, т.е. почти в середине моей партийной карьеры. Я здесь не собираюсь давать обстоятельного анализа его деятельности на посту Генсека, сгубившей первую в истории страну социализма; он содержится в уже упомянутой моей книге в главе пятой.
Здесь же остановлюсь на некоторых своих размышлениях, которые в 1985-1987 годах возникали в связи с действиями М.Горбачева. Его первые выступления, которые шокировали советскую общественность, особенно его речь, произнесенная им, кажется, в мае месяце 1985 года в Ленинграде, были встречены с восторгом. Однако на меня они не произвели никакого впечатления, точнее - даже вызвали разочарование. Я ожидал, что М.Горбачев скажет что-то новое, необходимое для реформирования социализма. Вместо этого он добросовестно пересказывал суть мало кому известного совершенно секретного доклада СОПС?a, содержавшего весьма поверхностный анализ ситуации в стране, а также довольно общие и робкие предложения ученых по перестройке ее экономики. Этот доклад и был той планкой, выше которой ему не дано было прыгнуть. Он не высказал ни одной собственной, оригинальной мысли. М.Горбачев не был на это способен. Он, проработав достаточное количество лет на ответственных должностях в комсомольском и партийном аппарате, привык зачитывать то, что готовили ему его помощники. Однако подавляющему большинству людей в стране ограниченность М.Горбачева была поначалу еще не видна. Он многих поражал своей раскованностью в критике существующих недостатков и рисовал многообещающую панораму предстоящих преобразований, которые были названы им перестройкой. Все это не могло не нравиться его слушателям.
Вскоре М.Горбачев организовал шумную кампанию по ускорению научно-технического прогресса. По этому случаю в Ленинграде была открыта специальная выставка. Все руководители всех рангов со всей страны должны были совершить паломничество на эту эпохальную выставку. Поехала в Ленинград и делегация от Эстонии. Кроме самой выставки мы должны были посетить еще три предприятия оборонного комплекса. С какой целью? Ради любопытства? Или же для пользы дела? Если второе, то не понятно, какое отношение имело, например, для промышленности и науки Эстонии НИИ по созданию специального аэродромного оборудования, которое по своим масштабам превышало все научные учреждения АН республики? Или НПО «Светлана», один филиал которого в Новгороде имел численность работников в 18 тысяч - больше, чем на самом крупном предприятии Эстонии «Кренгольмская мануфактура». Что это - пример для маленькой республики? Лучше бы показали какой-нибудь передовой хлебозавод или, на крайний случай, знаменитую кондитерскую фабрику. Я считаю, что создание технологии применения сланцев для производства химических продуктов и топлива, а также электроэнергии - вот это на самом деле серьезный вклад Эстонии в НТП не только в масштабах страны, но и всего мира. Или взять, к примеру, производство мебели и ДВП --это для нас тоже было важно. А тягаться со «Светланой» не только нам было не по силам, но даже какой-нибудь другой стране, к примеру, Франции или Великобритании.
Я воспользовался возможностью встретиться в Ленинграде со своим другом с университетских времен В.Бубновым. Мы посвятили целый вечер обсуждению феномена М.Горбачева и согласились в том, что ничего радикального его политика не содержит, а за острую критику недостатков, которые действительно имели место в жизни страны, он мог и поплатиться, ибо политической элите она вряд ли была по душе. Но, видимо, среди власть имущих на самой вершине пирамиды не оказалось человека, способного на решительные действия и вариант с Н.Хрущевым не состоялся. Или же М.Горбачев, как опытный аппаратчик, сумел всех переиграть, ибо он, бесспорно, обладал даром хамелеона.
Я вспоминаю приезд М.Горбачева в Таллинн, когда он заодно решил судьбу К.Вайно, заменив его на больного В.Вяльяса. Ничего особенного он не сказал собранному по случаю его визита парт-хозактиву. И уже, покидая здание ЦК, у лифта, по которому спустился с десятого этажа в фойе, он на чей-то вопрос из ожидавшей его толпы о том, что ждет партаппаратчиков, с улыбкой уверенно молвил, что никогда их в обиду не даст, все должны спокойно смотреть в будущее и работать, не покладая рук, на ниве перестройки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48