Соболь, чтобы на месте подтвердить или опровергнуть выводы Статуправления республики. Он, в отличие от своего заместителя М.Эйдельмана, был подлинным профессионалом - статистиком и выдающимся экономистом. Если реакция М.Эйдельмана на нашу публикацию была истерически-нервная («Что вы там натворили?! Как вы посмели?!»), то отношение В.Соболя было спокойным и философски мудрым. В.Соболь прекрасно знал, что кризис в экономике страны назрел, что необходимы радикальные перемены во всей системе управления народным хозяйством, в механизме экономических отношений общества, а что касается Эстонии, то здесь протекают те же процессы, правда, несколько смягченные, как он утверждал, благодаря более осторожному и умному руководству республики. «У вас не исключают из партии за то, что вы не сеете в обязательном порядке кукурузу», - заметил он после встречи с Ю.Кэбиным. Мы сидели в парке около театра «Эстония», когда В.Соболь делился своими впечатлениями от встреч с руководством республики (в здании ЦСУ он не хотел этого делать). Рассуждая о положении в экономике страны, он иносказательно заговорил о сказке А.Пушкина «Руслан и Людмила», задавая вопрос и отвечая сам же на него: « Что лучше - раньше или позже? Наверное, раньше лучше, чем позже, ибо, когда Руслан наконец-то воссоединился с Людмилой, она уже была старухой, а он стариком».
Но такой широкий и пронизывающий поверхность явлений взгляд на положение вещей в те годы был далеко не господствующим, а тем более среди руководства. Нужны были не какие-то частичные, корректирующие реформы. Уже тогда вполне назрела необходимость в кардинальных, революционных по своей глубине реформах. Необходимость была, а реформаторов среди руководства страны не было. Их и не могло быть, так как руководство страны было экономически безграмотным и политически испорченным сталинщиной. Сработали законы функционирования бюрократии, о которых писали Г.В.Ф.Гегель и К.Маркс.
В.Соболь по секрету поведал мне о том, как он вечерами обучает А.Косыгина по его просьбе азам макроэкономики. Но что можно было ждать от Н.Хрущева, А.Косыгина, Л.Брежнева, которые имели большой опыт руководящей деятельности, аппаратной борьбы, но не разумели того, что происходит в стране? Тот же Н.Хрущев, наверное, искренне стремясь достичь каких-то, на его взгляд, разумных целей, уничтожал подсобные хозяйства, заставлял сеять повсеместно кукурузу, независимо от того, каков климат того или иного района, разделил партию на промышленную и сельскохозяйственную ветви и т.п. Разве это нужно было стране? Стране нужен был не вдохновенный волюнтаризм вождей, от которого страдали десятки миллионов людей, а политика, основанная на научных знаниях и народной демократии.
Тогда, в 1964 году, инспирированный нашим Статуправлением «большой блямс», как выразился один из руководителей Совнархоза Эстонии Филиппов, завершился безрезультатным и нудным разбирательством в правительственной комиссии Х.Аллика. А вскоре цепь бурных событий (смещение с поста Генсека Н.Хрущева, приход к власти Л.Брежнева) оттеснила эту местную дискуссию на задний план. Через некоторое время в стране начались половинчатые реформы, которые были больше сориентированы на использование рыночных методов далеко не в лучшем их варианте, которые быстро привели к возникновению диспропорций на внутреннем рынке.
Разбирательство с нашей публикацией в республике сделало меня довольно популярной личностью и в коридорах общесоюзного статистического ведомства на улице Кирова в Москве. Ко мне, как в таких случаях водится, стали присматриваться кадровики, которые некоторое время спустя, предложили выступить в международном конкурсе ООН для работы в качестве эксперта по макроэкономической статистике, точнее по SNA (System of National Accounts). Я дал свое согласие и выиграл этот конкурс (на финальной стадии у норвежского специалиста). После собеседования с руководителем европейского департамента по кадрам ООН господином Дэвисом (между прочим, презрительно отзывавшемся об африканцах, как это и положено потомку английских колонизаторов), я был рекомендован правительству Верхней Вольты. Но оно отказалось меня принять, как я впоследствии узнал, из-за интриг влиятельных германских кругов, считавших эту страну своей заповедной зоной (как выразился один верхневольтовский высокопоставленный чиновник: “Что мы дураки - пустить чужого козла в свой огород, да еще деньги ему платить!”). Затем меня решили в отделе кадров ЦСУ СССР отправить в Южный Йемен, однако посоветовшись с женой, я сам наотрез отказался, хотя все выездные документы были уже оформлены. Мы с Галиной Федоровной решили, что для детей все-таки лучше оставаться в Таллинне, чем ехать в далекую аравийскую страну с жарким климатом. Были впоследствии и другие попытки отправить меня на работу за границу. Однако я к ним относился без всякого энтузиазма. Погоня за длинным рублем в ущерб учебе и здоровью детей была для нас с женой не по душе. А расставаться с детьми на долгое время, оставив их на попечение дедушки с бабушкой, нас также совершенно не устраивала.
И еще одно событие явилось следствием нашумевшего доклада. Это выход на ученый мир Москвы и, в частности, на сотрудников ЦЭМИ и НИИ статистики. Я благодарен судьбе, что мне довелось близко познакомиться с такими замечательными учеными как Б.Исаев, Н.Римашевская, А.Соловьев, С.Шаталин и др. Кстати, московские ученые проявляли всегда особый интерес к Эстонии, высоко оценивая культуру ведения статистики в республике. Многие экспериментальные разработки впервые были реализованы именно у нас (дифференцированный баланс денежных доходов и расходов населения, сводный финансово-материальный баланс, региональный межотраслевой баланс, система моделей для оценки эффективности общественного производства, автоматизированныый регистр промышленных предприятий ). В этих работах участвовали научные сотрудники лабораторий под руководством Н.Римашевской, Б.Исаева, А.Соловьева, В. Косова, Е.Ясина. Все они люди яркого таланта и огромной эрудиции. Ученым международного уровня был, вне всякого сомнения, Б.Исаев, ушедший из жизни в расцвете лет. Он тесно сотрудничал с учеными Франции и Швеции.
Глубочайший след в моей памяти и сердце остался от многолетней дружбы и сотрудничества с безвременно ушедшим из жизни Александром Сергеевичем Соловьевым. Как жаль, что таких замечательных ученых, какими были Б.Исаев и А.Соловьев, забирает на пике их научного творчества смерть!
И еще об одной работе, выполненой в коллективе Статуправления Эстонии, я хочу рассказать подробнее, ибо она оказала большое влияние на формирование моего политэкономического видения общественных процессов в бывшем СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Но такой широкий и пронизывающий поверхность явлений взгляд на положение вещей в те годы был далеко не господствующим, а тем более среди руководства. Нужны были не какие-то частичные, корректирующие реформы. Уже тогда вполне назрела необходимость в кардинальных, революционных по своей глубине реформах. Необходимость была, а реформаторов среди руководства страны не было. Их и не могло быть, так как руководство страны было экономически безграмотным и политически испорченным сталинщиной. Сработали законы функционирования бюрократии, о которых писали Г.В.Ф.Гегель и К.Маркс.
В.Соболь по секрету поведал мне о том, как он вечерами обучает А.Косыгина по его просьбе азам макроэкономики. Но что можно было ждать от Н.Хрущева, А.Косыгина, Л.Брежнева, которые имели большой опыт руководящей деятельности, аппаратной борьбы, но не разумели того, что происходит в стране? Тот же Н.Хрущев, наверное, искренне стремясь достичь каких-то, на его взгляд, разумных целей, уничтожал подсобные хозяйства, заставлял сеять повсеместно кукурузу, независимо от того, каков климат того или иного района, разделил партию на промышленную и сельскохозяйственную ветви и т.п. Разве это нужно было стране? Стране нужен был не вдохновенный волюнтаризм вождей, от которого страдали десятки миллионов людей, а политика, основанная на научных знаниях и народной демократии.
Тогда, в 1964 году, инспирированный нашим Статуправлением «большой блямс», как выразился один из руководителей Совнархоза Эстонии Филиппов, завершился безрезультатным и нудным разбирательством в правительственной комиссии Х.Аллика. А вскоре цепь бурных событий (смещение с поста Генсека Н.Хрущева, приход к власти Л.Брежнева) оттеснила эту местную дискуссию на задний план. Через некоторое время в стране начались половинчатые реформы, которые были больше сориентированы на использование рыночных методов далеко не в лучшем их варианте, которые быстро привели к возникновению диспропорций на внутреннем рынке.
Разбирательство с нашей публикацией в республике сделало меня довольно популярной личностью и в коридорах общесоюзного статистического ведомства на улице Кирова в Москве. Ко мне, как в таких случаях водится, стали присматриваться кадровики, которые некоторое время спустя, предложили выступить в международном конкурсе ООН для работы в качестве эксперта по макроэкономической статистике, точнее по SNA (System of National Accounts). Я дал свое согласие и выиграл этот конкурс (на финальной стадии у норвежского специалиста). После собеседования с руководителем европейского департамента по кадрам ООН господином Дэвисом (между прочим, презрительно отзывавшемся об африканцах, как это и положено потомку английских колонизаторов), я был рекомендован правительству Верхней Вольты. Но оно отказалось меня принять, как я впоследствии узнал, из-за интриг влиятельных германских кругов, считавших эту страну своей заповедной зоной (как выразился один верхневольтовский высокопоставленный чиновник: “Что мы дураки - пустить чужого козла в свой огород, да еще деньги ему платить!”). Затем меня решили в отделе кадров ЦСУ СССР отправить в Южный Йемен, однако посоветовшись с женой, я сам наотрез отказался, хотя все выездные документы были уже оформлены. Мы с Галиной Федоровной решили, что для детей все-таки лучше оставаться в Таллинне, чем ехать в далекую аравийскую страну с жарким климатом. Были впоследствии и другие попытки отправить меня на работу за границу. Однако я к ним относился без всякого энтузиазма. Погоня за длинным рублем в ущерб учебе и здоровью детей была для нас с женой не по душе. А расставаться с детьми на долгое время, оставив их на попечение дедушки с бабушкой, нас также совершенно не устраивала.
И еще одно событие явилось следствием нашумевшего доклада. Это выход на ученый мир Москвы и, в частности, на сотрудников ЦЭМИ и НИИ статистики. Я благодарен судьбе, что мне довелось близко познакомиться с такими замечательными учеными как Б.Исаев, Н.Римашевская, А.Соловьев, С.Шаталин и др. Кстати, московские ученые проявляли всегда особый интерес к Эстонии, высоко оценивая культуру ведения статистики в республике. Многие экспериментальные разработки впервые были реализованы именно у нас (дифференцированный баланс денежных доходов и расходов населения, сводный финансово-материальный баланс, региональный межотраслевой баланс, система моделей для оценки эффективности общественного производства, автоматизированныый регистр промышленных предприятий ). В этих работах участвовали научные сотрудники лабораторий под руководством Н.Римашевской, Б.Исаева, А.Соловьева, В. Косова, Е.Ясина. Все они люди яркого таланта и огромной эрудиции. Ученым международного уровня был, вне всякого сомнения, Б.Исаев, ушедший из жизни в расцвете лет. Он тесно сотрудничал с учеными Франции и Швеции.
Глубочайший след в моей памяти и сердце остался от многолетней дружбы и сотрудничества с безвременно ушедшим из жизни Александром Сергеевичем Соловьевым. Как жаль, что таких замечательных ученых, какими были Б.Исаев и А.Соловьев, забирает на пике их научного творчества смерть!
И еще об одной работе, выполненой в коллективе Статуправления Эстонии, я хочу рассказать подробнее, ибо она оказала большое влияние на формирование моего политэкономического видения общественных процессов в бывшем СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48