- В чем дело, Говард? Я готов не лезть в ваши дела, если ты против.
Твои мышцы все еще годятся на то, чтобы вышвырнуть меня с яхты?
- Ладно, Трэв, - сказал он наконец деланно-бодро. Поднявшись с
кресла, он заметил: - Это займет минут пятнадцать-двадцать. Ты никуда не
торопишься?
- Вроде бы нет.
Он усмехнулся и принялся вышагивать по каюте взад и вперед. Его
светло-коричневые волосы были зачесаны назад и почти закрывали шею. Я
заметил, что со лба он начал лысеть, что придавало его лицу некую
значительность. Я вдруг подумал, что здесь он тоже наверняка слывет
славным и услужливым парнем, каким был и в Бахья Мар. Мышцы, если они
есть, годятся на очень и очень многое.
Он говорил, а я тем временем неспешно и радостно оглядывал "Лань".
Досадно, что больше таких яхт не строят. Не из-за того, что не могут, а
просто мало у кого найдутся деньги, чтобы оплатить постройку. Но радость в
моем взгляде постепенно угасала, пока не исчезла совсем. Все дело в том,
что мне никогда не удавалось довести до ума старушку "Молнию" - всегда
оставалось что-то, что нужно было отремонтировать еще вчера, а иногда и
позавчера. А "Лань" была великолепна всегда, всегда выглядела невероятно
респектабельно.
Ее линии были почти такими же, как у сорокашестифутового Родез
Фиберглас Моторсейлора выпуска 1972, но "Лань" имела на десять футов
больше в длину и на шесть - по основной оси. Не говоря уже о том, что
тоннаж у нее был в два раза больше, чем у Родез. Это была устойчивая яхта,
она могла быть использована как рабочая, а если вам приходило в голову
тащить груз на дизелях, она могла спокойно пройти три тысячи миль, делая
восемь или девять узлов.
То, что я видел сейчас, было все той же яхтой, но в таком состоянии,
будто ее трепало всеми волнами не один год. Деревянная обшивка рассохлась,
металл был сильно трачен ржавчиной; краска пошла трещинами, а кое-где
облупилась; лак потускнел, палубу пятнали маслянные разводы, а на парусах
проступали кольца бледно-зеленой плесени. Словом, чтобы привести яхту в
порядок, потребовалась бы не одна сотня часов работы, причем работы долгой
и нудной. Море беспощадно, а для него не существует понятия "не-ремона".
Всякое занятие, связанное с водой, обязывает к ежедневному и планомерному
"наведдению лоска". Если я живу на "Молнии" безвылазно, я занимаюсь
чисткой, надраиванием, смазкой и проверкой самое меньшее два часа в день -
не считая обычной домашней уборки.
"Лань" была похожа на дородную, обычно ухоженную матрону, которая
волею обстоятельств около двух недель провела без мыла, расчески и
макияжа, да еще и спала все ночи в одежде. Она все еще поражала
воображение, но была весьма взъерошена.
Ничего подобного не было, пока эта дама принадлежала Теду Левеллену.
Совсем не к такому обхождению привыкла она, когда, бывало, мы снимались с
якоря и бороздили воды всего побережья залива Ла Паз в Калифорнии. Кроме
Теда, меня с нами были Джо Делладио, инженер-электронщик из Мексики, и
Фрэнк Хейс, конструктор и подводник.
Может быть, Левеллен и не собирался брать меня в то свое путешествие,
но, судя по всему, я был единственный из его знакомых, который
действительно не боялся акул. Два его младших партнера уверяли, что нет,
только до первой встречи с этими хищниками. К тому же, близился сезон
штормов. Я рекомендовал взять также и Майера, мне в пару, и пятым в
команду вошел Майер.
Первым же вечером в уютном салоне "Лани" Тед рассказывал нам о своих
исследованиях и старых документах, которые он раскопал в судовых журналах,
письмах и архивах.
В архивах Мадрида и Амстердама он нашел отчет о том, как века назад
голландские пираты потопили несколько испанских галеонов, захватив столько
добычи, что едва не утонули сами. Их атаковал Кромвель, тоже в ту пору
промышлявший пиратством, на двух английских судах. Они застали голландцев
как раз на северо-северо-востоке залива Ла Паз, недалеко от берега.
Голландское судно, отяжелевшее от золота, было неповоротливо и
тихоходно, к тому же оно почти сразу получило пробоину на самой
ватерлинии. Кромвель вытался удержать судно на плаву абордажем, но не
успел, и оно утонуло вместе со всем золотом. Несколько матросов-голландцев
сумели доплыть до берега, и по меньшей мере двое вернулись домой.
Профессор Левеллен полагал, что пираты затопили около двенадцати миллионов
в золоте и серебре. Левеллен собрал воедино разноречивые свидетельства
трех архивов, наложил английскую карту на нидерландскую и получил
приблизительный район поисков.
По его словам нас вовсе не поджидали живописные останки древнего
судна с россыпями сокровищ, мирно лежавшие на дне моря. Шторма и течения
давно разбили дерево в щепки и разметали обломки. Но тяжелый металл не
могло уволочь далеко, и где-то в намеченном районе он должен в конце
концов обнаружить себя. Нас ожидали сложные и долгие поиски на глубине от
семидесяти до ста триднати футов.
- Я уверен, весь металл остался единой группой на дне вне зависимости
от того, что случилось с самим кораблем, - заявил Левеллен. - Корабельные
пушки и золото пошли на дно одновременно и лежат рядом. Они - наш
ориентир. Но я должен предупредить, что это сложный, а иногда безнадежный
труд. Мы можем вовсе не найти ничего. Если вы против, я оплачиваю ваши
обратные билеты, без вопросов, жалоб и сожалений; если - за, мы будем
работать вместе. Если нам улыбнется удача, пятьдесят процентов всех
ценностей следует мне, по шестнадцать - Джо и Фрэнку и по девять вам с
Майером. Если нам удастся вытянуть на всех два миллиона, вы получите по
180 тысяч каждый. Если - ничего, то мы просто хорошо проведем время, и это
не будет стоить вам ни гроша.
Я взглянул на Майера. Майер поджал губы, наморщил лоб и спросил:
- Какими это судьбами, Тед, ты заполучил такую ширарную яхту?
- Да вот посчастливилось, - ухмыльнулся он.
- Вопрос по существу, а Левеллен? - подмигнул я.
Он в упор посмотрел на меня, и этот взгляд я запомнил надолго. Он
выглядел, как выглядят все профессора: мягкий, педантичный, вежливый и
суетливый. Он смотрел на меня из-под выгоревших на солнце бровей, сквозь
светлые длинные ресницы. Однажды я спасал большую голубую цаплю. Какие-то
кретины прострелили ей крыло мелкой дробью. После того, как мне удалось
наконей поймать и спеленать ее своим плащем, засунуть под мышку, а
свободной рукой сжать ее огромный смертоносный клюв, она затихла и только
смотрела на меня не мигая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71