Да не стой ты столбом! Пей, раз
дают!
И прежде, чем я успел поблагодарить ее за превосходный сухой мартини,
который не стал хуже ни на йоту от того, что был смешан не для меня, она
умчалась тормошить других и заглядывать в лица в поисках сбежавшего парня.
Я влез в самую гущу гостей и огляделся. Такие толпы случались и у меня, а
поскольку на подобные сборища сзывается как правило пол-округи, я уловил
два или три знакомых лица. Завсегдатаи пляжных баров. Баронесса, которая
обожает петь в гостях и делает это из рук вон плохо. Парочка девушек из
клуба водных лыж. Но большинство гостей смахивало на юных выпускниц и
учениц колледжей, - в качестве представительниц лучшей половины
человечества, - а также секретарей, клерков и продавцов из мелких
магазинов - в качестве всех остальных. И при этом все они были какие-то
безликие, вернее, просто очень похожие друг на друга. Разговоры велись в
основном о прическах, кредитных карточках, об интригах высшего света и
злопыхательстве низшего, и о прелестях сельской жизни. Эти люди даже на
отдыхе не могли забыть о своей работе.
Наконец мне удалось вычислить Тома Коллайра, Радушного-и-Щедрого
Хозяина. Он был похож на канарейку в своем лимонно желтом костюме,
нагрудный карман которого украшают тот же герб, что и щит при дороге.
Коллайр как раз выходил из дома, улыбаясь и милостиво кивая блондинке,
всей тяжестью повисшей у него на руке и пытавшейся что-то прощептать ему
на ухо. Он слушал, медленным хозяйским взором обводя толпы гостей.
Скользнув по мне, его взгляд замешкался, вернулся, стал изучающим. Я
кивнул и улыбнулся. Он улыбнулся и качнул головой в ответ.
Не так-то легко было опознать в нем Тома Коллайра Адвоката. Нет, не
отметить в толпе гостей, а именно опознать. С тем же успехом он мог
продавать по дешевке подержанные двигатели в Сан-Пауло, рассказывая всем,
что на вырученные деньги поедет в Гонконг за мотоциклом. Или быть
статистом в сериале мыльной оперы. Причем, пожалуй, не в одном, а сразу в
дюжине. Или мальчишкой за стойкой бара на собственной вечеринке.
Я никогда заранее не знаю, как именно в каждый следующий раз начну
"раскручивать" нового человека, чтобы читать в нем, как в раскрытой книге.
Разные приемы для разных людей, говорится обычно в таких случаях.
Считайте, что во мне действует смесь расчета и интуиции. Передо мной был
блестящий, ловкий, неглупый мерзавец в зените своей силы и славы. Как все
богачи второго или даже первого поколения, он хотел изощряться, хотел жить
на широкую ногу. Он сейчас пробовал все удовольсвия одно за другим, и они
ему пока не приелись. И поэтому я обдумывал самый настоящий блеф, блеф из
блефов, потому что этот человек обожал блефовать сам. У него был мудрый
прищур человека, знающего и видящего всех насквозь, человека, который
познал, наконец, в чем заключается смысл жизни. Что касается "видения
насквозь", то видел он явно не дальше собственного носа. А что касается
смысла жизни, то на его физиономии был написан цинизм такими крупными
буквами, словно он всем выговаривал сквозь зубы: "Веселитесь, веселитесь.
Больше вам не удастся это сделать. Куда как хорошо веселиться за чужой
счет. Ну так я лишу вас этого удовольствия, ха-ха. Даже на праздники". Его
надо было как-то выманить с этой вечеринки, потому что видно было: она ему
уже надоела.
Но я знал, что он и есть тот самый икс-фактор в Майеровом уравнении,
тот добавочный фактор, который изменяет конечный результат - или просто
уничтожает его.
Быстро перебрав в уме с полдюжины способов вытащить его из
радостно-брезгливого веселия праздника, я наконец выбрал самый верный и
незамедлительно приступил к его реализации. Поймав на себе его взгляд, я
сделал тот известный жест, которым в Латинской Америке испрашивают
несколько минут внимания: сжатый кулак с выставленными большим и
указательным пальцами. Он стряхнул с себя замирающую блондинку, прихлопнув
ее по округлой попке и отослав за каким-то блюдом. Глядя как можно более
безразлично, он приблизился ко мне.
- Я вас уже видел, но вот только где? - заявил он вместо приветствия.
- То там, то здесь. Не так уж часто. Говорить не говорили. Имя -
Мак-Ги.
Конечно, он хорошо подготовился к любому удару. Я же не был уверен,
что увижу, откуда придет возмездие. Правда, я знал одну вещь почти
наверняка: Менсфилд Холл непременно упоминал мое имя, когда... как бы
это... информировал Коллайра о моем небольшом визите. И потому, что имя
"Мак-Ги" смутно - а, может быть, явственно - ассоциировалось у него с
Тедом Левелленом и его дочерью, он незамедлительно свернул все свои дела с
"Семью Морями". Задыхающийся в собственной хитрости делец не станет искать
компромисса. Нет, вместо этого он просто захлопнет дверь со своей стороны.
- Мак-Ги? Мак-Ги. Предполагается, что я должен немедленно звонить в
колокольчик?
- Что вы, нет. У меня просто есть для вас кое-что в машине. Фрэнк
Хейс попросил меня показать вам.
- Фрэнк Хейс?
- Я не знал, что у вас предполагается вечеринка. Сначала я пытался
найти вас в Атлантик-Клубе. Какая-то малышка всучила мне этот бокал,
заявив, что не может найти парня, для которого это смешала.
- В последний день года я угощаю всех, Мак-Ги. Даже если это человек,
насчет которого я еще не решил, хочу я видеть его или нет.
- Ну что вы меня разыгрываете!
- Разыгрываю? Я не знаю никакого Фрэнка Хейса.
- Я говорю: это сюда не донести. Я запихал эту штуку в мой пикап, но
я не пронесу ее и пятнадцати шагов. Я даже не знаю, как вы будете
перетаскивать ее на яхту, разве что с краном. Слушайте, Фрэнк сказал мне,
что Коллайр должен увидеть эту штукенцию, и я сказал ладно, он ее увидит.
Это все, что меня просили сделать.
Вся эта болтовня насчет пикапа служила мне вернейшим щитом: я
напустил на себя тпкой простодушный вид, что сомневаться не приходилось.
Один человек оказывает услугу другому - не задавая никаких вопросов - что
в этом странного?
Вокруг быстро темнело, приближалась ночь. Коллайр взглянул поверх
сосновых макушек, где догорала в небе алая полоса заката. В бассейне
зажглись огни. Ноздри Коллайра трепетали, словно он почуял запах древнего
золота в порыве ночного ветра.
- Ладно. Пойдемте, посмотрим. Что хоть это такое?
- Честно говоря, будь я проклят, если сам знаю. Уж лучше спросите у
Фрэнка.
- Как я у него спрошу, если не знаю, кто он такой?
- Ну, так, значит, вы еще познакомитесь. Мы шагали в густеющем
сумраке к стоянке автомобилей у ангара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
дают!
И прежде, чем я успел поблагодарить ее за превосходный сухой мартини,
который не стал хуже ни на йоту от того, что был смешан не для меня, она
умчалась тормошить других и заглядывать в лица в поисках сбежавшего парня.
Я влез в самую гущу гостей и огляделся. Такие толпы случались и у меня, а
поскольку на подобные сборища сзывается как правило пол-округи, я уловил
два или три знакомых лица. Завсегдатаи пляжных баров. Баронесса, которая
обожает петь в гостях и делает это из рук вон плохо. Парочка девушек из
клуба водных лыж. Но большинство гостей смахивало на юных выпускниц и
учениц колледжей, - в качестве представительниц лучшей половины
человечества, - а также секретарей, клерков и продавцов из мелких
магазинов - в качестве всех остальных. И при этом все они были какие-то
безликие, вернее, просто очень похожие друг на друга. Разговоры велись в
основном о прическах, кредитных карточках, об интригах высшего света и
злопыхательстве низшего, и о прелестях сельской жизни. Эти люди даже на
отдыхе не могли забыть о своей работе.
Наконец мне удалось вычислить Тома Коллайра, Радушного-и-Щедрого
Хозяина. Он был похож на канарейку в своем лимонно желтом костюме,
нагрудный карман которого украшают тот же герб, что и щит при дороге.
Коллайр как раз выходил из дома, улыбаясь и милостиво кивая блондинке,
всей тяжестью повисшей у него на руке и пытавшейся что-то прощептать ему
на ухо. Он слушал, медленным хозяйским взором обводя толпы гостей.
Скользнув по мне, его взгляд замешкался, вернулся, стал изучающим. Я
кивнул и улыбнулся. Он улыбнулся и качнул головой в ответ.
Не так-то легко было опознать в нем Тома Коллайра Адвоката. Нет, не
отметить в толпе гостей, а именно опознать. С тем же успехом он мог
продавать по дешевке подержанные двигатели в Сан-Пауло, рассказывая всем,
что на вырученные деньги поедет в Гонконг за мотоциклом. Или быть
статистом в сериале мыльной оперы. Причем, пожалуй, не в одном, а сразу в
дюжине. Или мальчишкой за стойкой бара на собственной вечеринке.
Я никогда заранее не знаю, как именно в каждый следующий раз начну
"раскручивать" нового человека, чтобы читать в нем, как в раскрытой книге.
Разные приемы для разных людей, говорится обычно в таких случаях.
Считайте, что во мне действует смесь расчета и интуиции. Передо мной был
блестящий, ловкий, неглупый мерзавец в зените своей силы и славы. Как все
богачи второго или даже первого поколения, он хотел изощряться, хотел жить
на широкую ногу. Он сейчас пробовал все удовольсвия одно за другим, и они
ему пока не приелись. И поэтому я обдумывал самый настоящий блеф, блеф из
блефов, потому что этот человек обожал блефовать сам. У него был мудрый
прищур человека, знающего и видящего всех насквозь, человека, который
познал, наконец, в чем заключается смысл жизни. Что касается "видения
насквозь", то видел он явно не дальше собственного носа. А что касается
смысла жизни, то на его физиономии был написан цинизм такими крупными
буквами, словно он всем выговаривал сквозь зубы: "Веселитесь, веселитесь.
Больше вам не удастся это сделать. Куда как хорошо веселиться за чужой
счет. Ну так я лишу вас этого удовольствия, ха-ха. Даже на праздники". Его
надо было как-то выманить с этой вечеринки, потому что видно было: она ему
уже надоела.
Но я знал, что он и есть тот самый икс-фактор в Майеровом уравнении,
тот добавочный фактор, который изменяет конечный результат - или просто
уничтожает его.
Быстро перебрав в уме с полдюжины способов вытащить его из
радостно-брезгливого веселия праздника, я наконец выбрал самый верный и
незамедлительно приступил к его реализации. Поймав на себе его взгляд, я
сделал тот известный жест, которым в Латинской Америке испрашивают
несколько минут внимания: сжатый кулак с выставленными большим и
указательным пальцами. Он стряхнул с себя замирающую блондинку, прихлопнув
ее по округлой попке и отослав за каким-то блюдом. Глядя как можно более
безразлично, он приблизился ко мне.
- Я вас уже видел, но вот только где? - заявил он вместо приветствия.
- То там, то здесь. Не так уж часто. Говорить не говорили. Имя -
Мак-Ги.
Конечно, он хорошо подготовился к любому удару. Я же не был уверен,
что увижу, откуда придет возмездие. Правда, я знал одну вещь почти
наверняка: Менсфилд Холл непременно упоминал мое имя, когда... как бы
это... информировал Коллайра о моем небольшом визите. И потому, что имя
"Мак-Ги" смутно - а, может быть, явственно - ассоциировалось у него с
Тедом Левелленом и его дочерью, он незамедлительно свернул все свои дела с
"Семью Морями". Задыхающийся в собственной хитрости делец не станет искать
компромисса. Нет, вместо этого он просто захлопнет дверь со своей стороны.
- Мак-Ги? Мак-Ги. Предполагается, что я должен немедленно звонить в
колокольчик?
- Что вы, нет. У меня просто есть для вас кое-что в машине. Фрэнк
Хейс попросил меня показать вам.
- Фрэнк Хейс?
- Я не знал, что у вас предполагается вечеринка. Сначала я пытался
найти вас в Атлантик-Клубе. Какая-то малышка всучила мне этот бокал,
заявив, что не может найти парня, для которого это смешала.
- В последний день года я угощаю всех, Мак-Ги. Даже если это человек,
насчет которого я еще не решил, хочу я видеть его или нет.
- Ну что вы меня разыгрываете!
- Разыгрываю? Я не знаю никакого Фрэнка Хейса.
- Я говорю: это сюда не донести. Я запихал эту штуку в мой пикап, но
я не пронесу ее и пятнадцати шагов. Я даже не знаю, как вы будете
перетаскивать ее на яхту, разве что с краном. Слушайте, Фрэнк сказал мне,
что Коллайр должен увидеть эту штукенцию, и я сказал ладно, он ее увидит.
Это все, что меня просили сделать.
Вся эта болтовня насчет пикапа служила мне вернейшим щитом: я
напустил на себя тпкой простодушный вид, что сомневаться не приходилось.
Один человек оказывает услугу другому - не задавая никаких вопросов - что
в этом странного?
Вокруг быстро темнело, приближалась ночь. Коллайр взглянул поверх
сосновых макушек, где догорала в небе алая полоса заката. В бассейне
зажглись огни. Ноздри Коллайра трепетали, словно он почуял запах древнего
золота в порыве ночного ветра.
- Ладно. Пойдемте, посмотрим. Что хоть это такое?
- Честно говоря, будь я проклят, если сам знаю. Уж лучше спросите у
Фрэнка.
- Как я у него спрошу, если не знаю, кто он такой?
- Ну, так, значит, вы еще познакомитесь. Мы шагали в густеющем
сумраке к стоянке автомобилей у ангара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71