Толпа восторженно заревела, и Адапа рассмотрел, как под сиреневым парусом отходит священный корабль процессий. Он отправился вверх по Евфрату, к украшенному полотнищами Дому новогоднего праздника, где свершались важные церемонии.
Корабль величественно развернулся, весла погрузились в прозрачные волны, судно пошло против течения, и драконы на бортах подставили головы теплому влажному ветру. Шумная танцующая толпа потекла по берегу следом.
– Поехали домой, Моисей, – произнес Адапа, со счастливой улыбкой глядя вслед кораблю. – Самое главное произойдет сегодня вечером. Я в этом уверен.
Глава 17. ВПЕРЕДИ – НОЧЬ
Анту-умми чувствовала, что не в силах подавить нарастающий гнев. Пару дней назад в ее душе шевельнулись подозрения, что жрец не спешит исполнить обещанного. Он с легкостью согласился на все ее условия, но оказалось, что он хитер, как демон.
Времени почти не остается, а она так ничего и не добилась. Зато Варад-Син выжимает из нее все соки. Сказать по правде, она не ожидала такой страсти от старика. Со дня приезда в Вавилон она попросту не высыпается. Жрец твердит о своей любви, а она его уже ненавидит. Но отступать некуда. Теперь нужно идти до конца и либо получить желаемое, либо остаться ни с чем. А он развлекается… Еще бы! Он ведь прекрасно понимает свою власть над ней.
Раздраженная, она вскочила с ложа. Волосы взметнулись черными змеями. Варад-Син улыбался. Он подумал, что Анту-умми принадлежит к тем редким женщинам, которых ярость не безобразит, а лишь делает желаннее.
Она схватила халат, продела руки в рукава, даже не потрудившись запахнуться, прошла по комнате и, наконец, остановилась, глядя в окно, где мерцала бледная щека луны. Варад-Син смотрел на нее, на ее сильнее ноги, округлый живот, увядающую, но еще привлекательную грудь. Когда она была далеко, ему казалось, что он любит ее трогательно, с какой-то безысходной нежностью, но теперь, находясь рядом, жрица не вызывала иных чувств, кроме желания обладать.
– Я не могу задерживаться в Вавилоне, – резко сказала Анту-умми. – Через два дня я уезжаю. Ты забыл об этом?
Варад-Син покачал головой. Улыбка все еще не сходила с его пухлых губ> Ему была неприятна мысль, что придется ее отпустить, но сейчас он не хотел портить себе настроение.
– Ты так спешишь в Борсиппу?
Она вскрикнула и всплеснула руками. Глаза ее горели. В голубом лунном луче Анту-умми преобразилась, теперь в ее облике появилось что-то демоническое, что-то на грани между светом и тьмой, словно сама Эрешкигаль поднялась в мир живых. Эти неуловимые метаморфозы, сама их возможность, щекотали нервы верховного жреца.
– Нет, – она передернула плечами. – Видит небо, я не спешу. Но я должна оказаться в Борсиппе вовремя. Через два дня мой бог будет уже там.
– Жрица… – протянул он и жестом пригласил ее на ложе.
Анту-умми нахмурилась.
– Ты знаешь, – жестко проговорила она, – что я забочусь о будущем своего сына. Я не могу допустить, чтобы он и дальше прозябал в Дильбате. Ты обещал дать ему должность в большом храме или во дворце. Почему молчишь?
Верховный жрец облизал губы. Оранжевое пламя светильника разжижало мрак, из темноты проступало пунцовое ухо Варад-Сина и извилистая тонкая полоска – едва уловимый рисунок лица, мерцающий сквозь черноту фона.
– Как же ты нетерпелива, – с укором сказал он. – Документ уже изготовлен.
– Но я его не видела! – топнула ногой Анту-умми.
– Увидишь. Хочешь, прямо сейчас?
– Разумеется.
– Хорошо. Осталось только выяснить, какому храму рекомендовать Молодого писца. Можно в Сип-пар или Ктесифон – в храм Ану. Но я бы сказал, если мальчик не привык к интригам, ему лучше не лезть в змеиную нору. В храме Шамаша в Сиппаре теперь идет настоящая борьба за власть. Им будет не до него. А вот Ктесифон… – Варад-Син кашлянул в кулак, о чем-то подумал. – Пожалуй, нет, – произнес он. – Не стоит ввязываться в чужую драку. Могу рекомендовать его большому храму в Уре.
– Это слишком далеко! – Анту-умми резко вскинула голову.
– Далеко от Борсиппы? Ну, милая, тебе не угодишь, – жрец криво усмехнулся, – зато там мальчишка быстро пойдет в гору. Это я тебе обещаю.
– Все равно, мне нужно подумать, – возразила она. – Но ты изготовишь документ с печатью сегодня же. Я должна быть в этом уверена.
Он опустил веки в знак согласия.
– А я должен быть уверен в том, что ты благосклонна ко мне. И так будет и впредь.
– Что я могу? – вздохнула Анту-умми. – Увидеть скорые события твоей жизни, но не повлиять на них. Ты знаешь, чего я хочу!
– Знаю. Вероятно, ты станешь верховной жрицей своего храма, и…
– Я хочу в Вавилон!
– Милая, – произнес Варад-Син, сглатывая горький ком. – Мои возможности не безграничны. Но, быть может, ты сама рискнешь соперничать с принцессами? Хочешь убедиться, что царская кровь льется также, как кровь простолюдинов?
– Тс-с-с! – жрица бросилась к нему и зажала его рот ладонью. – Что ты говоришь! И у стен есть уши!
– Может быть, и есть, – Варад-Син усмехнулся. – Пусть опасаются те, кто замыслил злое. Мы же говорим только о любви.
Он убрал непослушную прядь с лица Анту-умми и коснулся губами ее левого виска. Женщина вздрогнула и отстранилась.
– В таком случае, вот тебе мое слово: Уту-ан должен быть в Вавилоне, в царском дворце. И ты это устроишь, жрец! Что касается меня, там поглядим.
– Варад-Син подмял ее под себя, придавил тяжелым Животом. Она закрыла глаза. И пока он над ней трудился, она видела Уту-ана, освещенного солнцем, в белой круглой шапке, с кудрями, рассыпанными по плечам. Анту-умми облегченно вздохнула, лишь когда жрец с тяжелым стоном пролил на покрывало семя.
Навуходоносор устал от праздника. Когда-то дни новогодних шествий были любимы им, но год от года они становились длиннее, а в этот раз затянулись невыносимо. Его угнетало долгое отсутствие сына. Думая о войне, Навуходоносор все чаще вспоминал пустыню Аравии, синий Иордан, где его воины поили коней.
После длительной осады он захватил Иерусалим и разрушил храм, почти все иудейское население увел в рабство.
После нескольких военных походов границы его государства охватывали области от Палестины и Сирии до Персидского залива. Стремительные и победоносные войны Навуходоносор вел именем Мардука.
– С твоей божественной помощью, о, Мардук, прошел я далекие страны, отдаленные горы от Верхнего до Нижнего моря. Ноги не знали отдыха. Это были суровые пути, непроходимые тропы, где трудно было ступать. Прошел я трудные дороги, страдая от изнеможения и жажды. Мятежников я разбил, врагов взял в плен. Стране я обеспечил порядок, народу – процветание, – так говорил Навуходоносор, и это была его молитва к великому божеству.
За сорок лет правления Навуходоносор превратил Вавилон в самый красивый, блистательный город в Месопотамии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Корабль величественно развернулся, весла погрузились в прозрачные волны, судно пошло против течения, и драконы на бортах подставили головы теплому влажному ветру. Шумная танцующая толпа потекла по берегу следом.
– Поехали домой, Моисей, – произнес Адапа, со счастливой улыбкой глядя вслед кораблю. – Самое главное произойдет сегодня вечером. Я в этом уверен.
Глава 17. ВПЕРЕДИ – НОЧЬ
Анту-умми чувствовала, что не в силах подавить нарастающий гнев. Пару дней назад в ее душе шевельнулись подозрения, что жрец не спешит исполнить обещанного. Он с легкостью согласился на все ее условия, но оказалось, что он хитер, как демон.
Времени почти не остается, а она так ничего и не добилась. Зато Варад-Син выжимает из нее все соки. Сказать по правде, она не ожидала такой страсти от старика. Со дня приезда в Вавилон она попросту не высыпается. Жрец твердит о своей любви, а она его уже ненавидит. Но отступать некуда. Теперь нужно идти до конца и либо получить желаемое, либо остаться ни с чем. А он развлекается… Еще бы! Он ведь прекрасно понимает свою власть над ней.
Раздраженная, она вскочила с ложа. Волосы взметнулись черными змеями. Варад-Син улыбался. Он подумал, что Анту-умми принадлежит к тем редким женщинам, которых ярость не безобразит, а лишь делает желаннее.
Она схватила халат, продела руки в рукава, даже не потрудившись запахнуться, прошла по комнате и, наконец, остановилась, глядя в окно, где мерцала бледная щека луны. Варад-Син смотрел на нее, на ее сильнее ноги, округлый живот, увядающую, но еще привлекательную грудь. Когда она была далеко, ему казалось, что он любит ее трогательно, с какой-то безысходной нежностью, но теперь, находясь рядом, жрица не вызывала иных чувств, кроме желания обладать.
– Я не могу задерживаться в Вавилоне, – резко сказала Анту-умми. – Через два дня я уезжаю. Ты забыл об этом?
Варад-Син покачал головой. Улыбка все еще не сходила с его пухлых губ> Ему была неприятна мысль, что придется ее отпустить, но сейчас он не хотел портить себе настроение.
– Ты так спешишь в Борсиппу?
Она вскрикнула и всплеснула руками. Глаза ее горели. В голубом лунном луче Анту-умми преобразилась, теперь в ее облике появилось что-то демоническое, что-то на грани между светом и тьмой, словно сама Эрешкигаль поднялась в мир живых. Эти неуловимые метаморфозы, сама их возможность, щекотали нервы верховного жреца.
– Нет, – она передернула плечами. – Видит небо, я не спешу. Но я должна оказаться в Борсиппе вовремя. Через два дня мой бог будет уже там.
– Жрица… – протянул он и жестом пригласил ее на ложе.
Анту-умми нахмурилась.
– Ты знаешь, – жестко проговорила она, – что я забочусь о будущем своего сына. Я не могу допустить, чтобы он и дальше прозябал в Дильбате. Ты обещал дать ему должность в большом храме или во дворце. Почему молчишь?
Верховный жрец облизал губы. Оранжевое пламя светильника разжижало мрак, из темноты проступало пунцовое ухо Варад-Сина и извилистая тонкая полоска – едва уловимый рисунок лица, мерцающий сквозь черноту фона.
– Как же ты нетерпелива, – с укором сказал он. – Документ уже изготовлен.
– Но я его не видела! – топнула ногой Анту-умми.
– Увидишь. Хочешь, прямо сейчас?
– Разумеется.
– Хорошо. Осталось только выяснить, какому храму рекомендовать Молодого писца. Можно в Сип-пар или Ктесифон – в храм Ану. Но я бы сказал, если мальчик не привык к интригам, ему лучше не лезть в змеиную нору. В храме Шамаша в Сиппаре теперь идет настоящая борьба за власть. Им будет не до него. А вот Ктесифон… – Варад-Син кашлянул в кулак, о чем-то подумал. – Пожалуй, нет, – произнес он. – Не стоит ввязываться в чужую драку. Могу рекомендовать его большому храму в Уре.
– Это слишком далеко! – Анту-умми резко вскинула голову.
– Далеко от Борсиппы? Ну, милая, тебе не угодишь, – жрец криво усмехнулся, – зато там мальчишка быстро пойдет в гору. Это я тебе обещаю.
– Все равно, мне нужно подумать, – возразила она. – Но ты изготовишь документ с печатью сегодня же. Я должна быть в этом уверена.
Он опустил веки в знак согласия.
– А я должен быть уверен в том, что ты благосклонна ко мне. И так будет и впредь.
– Что я могу? – вздохнула Анту-умми. – Увидеть скорые события твоей жизни, но не повлиять на них. Ты знаешь, чего я хочу!
– Знаю. Вероятно, ты станешь верховной жрицей своего храма, и…
– Я хочу в Вавилон!
– Милая, – произнес Варад-Син, сглатывая горький ком. – Мои возможности не безграничны. Но, быть может, ты сама рискнешь соперничать с принцессами? Хочешь убедиться, что царская кровь льется также, как кровь простолюдинов?
– Тс-с-с! – жрица бросилась к нему и зажала его рот ладонью. – Что ты говоришь! И у стен есть уши!
– Может быть, и есть, – Варад-Син усмехнулся. – Пусть опасаются те, кто замыслил злое. Мы же говорим только о любви.
Он убрал непослушную прядь с лица Анту-умми и коснулся губами ее левого виска. Женщина вздрогнула и отстранилась.
– В таком случае, вот тебе мое слово: Уту-ан должен быть в Вавилоне, в царском дворце. И ты это устроишь, жрец! Что касается меня, там поглядим.
– Варад-Син подмял ее под себя, придавил тяжелым Животом. Она закрыла глаза. И пока он над ней трудился, она видела Уту-ана, освещенного солнцем, в белой круглой шапке, с кудрями, рассыпанными по плечам. Анту-умми облегченно вздохнула, лишь когда жрец с тяжелым стоном пролил на покрывало семя.
Навуходоносор устал от праздника. Когда-то дни новогодних шествий были любимы им, но год от года они становились длиннее, а в этот раз затянулись невыносимо. Его угнетало долгое отсутствие сына. Думая о войне, Навуходоносор все чаще вспоминал пустыню Аравии, синий Иордан, где его воины поили коней.
После длительной осады он захватил Иерусалим и разрушил храм, почти все иудейское население увел в рабство.
После нескольких военных походов границы его государства охватывали области от Палестины и Сирии до Персидского залива. Стремительные и победоносные войны Навуходоносор вел именем Мардука.
– С твоей божественной помощью, о, Мардук, прошел я далекие страны, отдаленные горы от Верхнего до Нижнего моря. Ноги не знали отдыха. Это были суровые пути, непроходимые тропы, где трудно было ступать. Прошел я трудные дороги, страдая от изнеможения и жажды. Мятежников я разбил, врагов взял в плен. Стране я обеспечил порядок, народу – процветание, – так говорил Навуходоносор, и это была его молитва к великому божеству.
За сорок лет правления Навуходоносор превратил Вавилон в самый красивый, блистательный город в Месопотамии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66