Его рука была окровавлена, лицо искажала ненависть. Ярость, которая привела его сюда, теперь обратилась в страх, и он кинулся к двери, оставив у моих ног распростертые тела товарищей. А я созерцала бойню, и ужасный смех продолжал вырываться у меня изо рта.
– Прекрати! Прекрати, Гвен! – закричал на меня Ланс и, поскольку я продолжала идиотски смеяться, встряхнул за плечи, ударил по щеке и спросил: – Ты в порядке?
Смех прекратился так же внезапно, как и начался. Я посмотрела на своего спасителя, стараясь, чтобы на глаза не попадались разбросанные по комнате тела изрубленных людей, и молча кивнула.
– А ты? – прошептала я, не в силах справиться с голосом.
– Одни царапины.
По коридору прогромыхали шаги, на стене неистово взметнулись всполохи от фонаря, люди врывались в дверь, наполняли комнату.
– Что бы ни случилось, я тебя не покину, – проговорил Ланс и запечатлел у меня на лбу быстрый поцелуй, – запомни это.
И вслед за этим скрылся, схватив монашескую рясу и выпрыгнув в окно. Я стояла, похолодевшая и дрожащая, а в комнату вбегали все новые домашние и окружали меня. Одни лица были доброжелательные, другие нет, но на всех застыли настороженность и страх.
– Арестуйте ее! – потребовал проложивший себе дорогу в комнату Агравейн. – Мы застали ее с любовником. Она что-то замышляла с ним против собственного мужа. Ее нужно судить.
Ничего не понимая, я глядела на него во все глаза.
– Смотрите, она почти голая – в самой легкой рубашке! Даже платья не надела, чтобы прикрыть стыд. А кровать… – быстрым жестом он указал на груду сброшенных с постели одеял, как будто они служили достаточной уликой. – Разве госпожа озера нас не предупреждала, что эта женщина – изменница? Разве не говорила, что Ланселот и Гвиневера – любовники? И были ими долгие годы. А теперь мы их поймали на месте! – Он был на вершине торжества, и его голос зазвучал угрожающе, когда он приводил свои аргументы. – А если фея Моргана права, утверждая, что они любовники, разве она может ошибаться, говоря, что Гвиневера замышляет что-то против Артура и хочет сбросить его с трона?
Медленно, постепенно тяжелая ноша правды стала открываться мне. Она попахивала намерением Морганы меня раздавить, и я не спеша, внимательно обвела взглядом лица захватчиков, услышала их одобрительный гомон, различила в их глазах непреклонность.
Кроме Иронсида, который отказался ехать на охоту с Артуром, и важно расхаживающего передо мной Агравейна, остальные были молодыми или вновь прибывшими рыцарями. Женщины, за исключением Инид, Линетты и Элизабель, были такими же незнакомыми. Их имена я еще могла припомнить, но сердца и характеры так и не удосужилась понять. Некоторые из них склонились, чтобы помочь лежащим на полу воинам. Гингалин, Флоренс и Колгреванс приняли смерть от руки Ланса, а Гахерис стонал в полузабытьи.
А посреди всех, пытаясь укрыться за остатками королевского достоинства, стояла я и гадала, где же Артур и смог ли ускользнуть Ланселот. И что будет дальше со мной? Появился Мордред, наспех забинтовавший рану и захвативший из темницы наручники и цепи. Увидев их, я протянула ему руки, а сама с холодным презрением вглядывалась в лицо, стараясь проникнуть в сердце. Но обнаружила лишь синяк от пощечины, которую дала ему накануне.
Может быть, и этого было достаточно.
29
СУД
Вот так начинался кошмар… шумный вначале, когда вернулся Артур, разъяренный, будто поднятый со спячки медведь…
– О, Боги, Гвен, – проревел он, дико топая по комнате. – Неужели тебе надо было обязательно лезть прямо в их западню.
– Мне – в западню? – бросила я в ответ, вскидывая руки, как только позволяли наручники. – Ловушку устроили, чтобы опорочить нас обоих. Задумала ее фея Моргана, а осуществили по ее наущению оркнейцы.
– Только Агравейн и Гахерис, – мрачно поправил муж. – Гарет был не посвящен, а Гавейн отказался участвовать. Что же до Мордреда…
Он умолк, и я постаралась не заметить скрытый в его словах смысл, все еще не в состоянии примирить действия своего приемного сына с убеждением в его порядочности.
– Ты должен был меня предупредить, что в письме Морганы содержалось больше, чем просто озабоченность по поводу церкви в Камелоте, – вернулась я к сути нашего спора. – Как же так, Артур, она обвинила Ланса и меня в измене, а ты мне в этом не признался? Почему ты не спросил меня?
Муж внезапно остановился и молча поглядел в окно. Одно его плечо было приподнято, будто он собирался отражать удар, хотя в комнату проникал лишь легкий ветерок, доносивший плеск весел лодочника, везущего вверх по реке товары. Наконец он пожал плечами.
– Наверное, не хотел знать.
– Какая же это глупость! – вскричала я; в отчаянии я стала терять контроль над собой. – Ты веришь в чьи-то лживые обвинения и не хочешь спросить собственную жену, где же правда. А я могла бы тебе ответить – и отвечаю сейчас: Ланселот и я всегда были тебе верны и ни в прошлом, ни в будущем не способны ничего замышлять против тебя.
– Я тебе верю, – мягко ответил он и возобновил свой бег по комнате.
– Тогда зачем дал себя уговорить уехать на ночь, чтобы они получили возможность застать нас с Ланселотом наедине.
– Они согласились снять свои обвинения, если он не придет в твою комнату, пока меня не будет в Карлайле.
«О небеса», – подумала я и тяжело вздохнула. За всю нашу совместную жизнь он единственный раз перешагнул мой порог, и то, чтобы получить утешение, более основательное, чем могла дать постель. Я злилась на богов, которые позволили всему случиться, не меньше, чем на людей, которые все это устроили.
– Они согласились на суд присяжных. – Артур старался уйти от спора. – Ты будешь защищаться перед коллегией равных.
– А откуда ты найдешь столько верховных королев? – съязвила я в ответ, а сама подумала, разве кто-нибудь способен, кроме правителя-монарха, разобраться в происходящем.
Муж только изогнул бровь и не обратил внимания на мою вольность.
– Что же до Ланса и его сторонников, все они покинули Карлайл. Эктор, Борс, Лионель, Мелиас, многие другие… Без сомнения, прячутся в лесу.
Или, если у них остался здравый смысл, вернулись в Джойс Гард. Зачем задерживаться в округе, где их могут переловить, как Пеллинора и Ламорака? Ярость, которую раньше у меня вызывала Моргана, теперь я испытывала к ее племянникам.
– Утром умер Гахерис. Значит, прежде чем скрыться, Ланс убил четверых.
«Что ж, – горько подумала я, – одной гадюкой меньше, и на том спасибо».
– Я… я заявил, что не буду судьей, – теперь Артур говорил очень тихо. Его гнев прошел, и он сосредоточился на печальных деталях спасения моей репутации от нападок Морганы. – Отец Болдуин предложил на мое место кого-нибудь от церкви, может быть, монаха Гилдаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125