Несколько горожан, которые прошли во двор вслед за знатными воинами, теперь жались у входа в Камелот, собираясь обсудить с Дагонетом детали предстоящего парада. Девушки с цветами, музыканты и акробаты, крича от удивления и страха, кинулись врассыпную, когда повозка, развернувшись, понеслась на них.
Я крикнула Гвину остановиться, но он погонял лошадей, улюлюкая, как безумный, и вылетел на узкую дорогу, вьющуюся от подножия холма. Я обернулась, взгляд выхватил вскакивающего в седло Артура, другие рыцари стояли, раскрыв рты от удивления.
Судя по всему, шального уэльсца нисколько не тревожило, что он прервал встречу Круглого Стола, как не волновали его и мои планы праздничной процессии. Мне оставалось только поберечь свою жизнь, и я вцепилась одной рукой в корону, а другой ухватилась за борт повозки, мчавшейся, петляя, вниз по крутому склону к городу.
Гуляки и лавочники разбегались перед нами, когда мы прогрохотали по деревне. Одни грозили кулаками и посылали проклятия, другие подбадривали вслед, а Гвин продолжал весело щелкать в воздухе кнутом. Стайка гусей в ужасе шарахнулась в сторону, когда мы завернули за угол и покатили к лугу с праздничным костром.
Артур с соратниками гнались по пятам, топот копыт сотрясал землю прямо за нами. Я снова взглянула на Гвина, отчаянно надеясь, что это лишь взбалмошная выходка, а не начало катастрофы.
Коротышка ответил мне взглядом, как всегда, насмешливым и веселым:
– Нет, миледи, я не причиню вам вреда. Но вашему мужу будет полезно хоть раз вас спасти. А то слишком часто все достается этому бретонцу Ланселоту.
У меня перехватило дыхание, смех застрял в горле, и я ограничилась тем, что с притворным упреком покачала головой. Конечно, он был прав. Ланс столько раз приходил мне на помощь, что уже несколько лет назад его прозвали защитником королевы. Наверное, Гвин решил дать возможность и Артуру проявить себя таким же героем.
Ветер рвал волосы, сбивал в ком произведение парикмахерского искусства Винни. В конце концов, чтобы не потерять корону, я надела ее на запястье и распустила косы. Они полетели за мной по ветру, а я пригнулась и, сохраняя равновесие, впилась руками в переднюю панель повозки. И хотя у меня побелели костяшки пальцев, эта сумасшедшая гонка волновала кровь.
Лошади почти парили над землей, и когда мы выскочили на поляну, где был разложен праздничный костер, Гвин заставил их бешено развернуться на траве, прежде чем остановил как вкопанных.
– Ну вот, ваше величество, вот этим пока и удовлетворим вашу тягу к приключениям, – объявил маленький человечек. – Никогда не пытайтесь сами так же управлять лошадьми. Повозка хоть и сказочная, но требует твердой руки.
– Я запомню, – заверила я его, не в силах отдышаться. – Без вас только разумная езда.
Он с хитрой улыбкой подмигнул мне, отчего на щеках появились ямочки, и, спрыгнув с повозки, помог мне сойти как раз в тот момент, когда к нам подскакал Артур. С учтивым поклоном Гвин представил меня собственному мужу и, повернувшись, повел лошадей прочь, а мы безмолвно смотрели друг на друга.
– Ты в порядке? – в его озабоченности уже чувствовалось облегчение.
– Вполне, – ответила я, беззаботно нахлобучивая корону на макушку. – Испугалась до беспамятства, но в полном порядке. Хотя боюсь, что проделка Гвина погубила нашу чинную процессию.
К этому времени большинство рыцарей летели во весь опор по лугу, еще не зная, что я благополучно сошла на землю. Другие гости вместе с горожанами и участниками шествия спешили пешком.
Пораженный Артур покачал головой и посмотрел вслед хозяину Гластонбери Тора:
– Взбалмошный хулиган… – добродушно пробормотал он.
К тому времени, когда окруженные толпой мы добрались до Камелота, стало ясно, что большая часть дня уже потеряна, и Артур предложил устроить собрание Круглого Стола после турнира и сразу перейти к празднованию равноденствия.
Я с радостью согласилась и взяла его под руку. Несмотря на то, что торжественность и пышность пропали, такое начало праздника показалось мне замечательным.
Позже, когда все наелись и разгорелся огонь, Дагонет достал свою старую свирель и стал наигрывать веселую мелодию. Шотландцы тут же взялись за волынки, и даже пикты присоединились к ни со своими флейтами. Образовался круг, и начались танцы.
Первый танец повели мы с Артуром. Но когда музыканты кончили играть, король окликнул Ланселота.
– Ты знаешь, как я ненавижу танцевать, – извинился он и подвел меня к бретонцу.
Рука Ланса обвила меня на мгновение, поддержала и тут же исчезла. Таковы были наши всегдашние выходы – вместе, но порознь.
Артур велел плясать нам до упаду, а сам отправился обсуждать ситуацию на севере с Уриеном. Я взглянула на него, привыкшая к такому поведению мужа, чтобы обижаться, и слишком хорошо зная Ланса, чтобы испытывать сожаление.
– Что сегодня вечером желает миледи? Танцевать? Играть у костра? Или прогуляться в березовой роще? – бретонец говорил низким голосом, от которого у меня до сих пор по спине пробегала дрожь и возникало чувство близости. Я взглянула на него снизу вверх, всмотрелась в темные брови, широкое лицо, сузившиеся от улыбки глаза. Задержала взгляд на его губах и почувствовала, как во мне просыпается старое желание.
– Танцевать, – быстро ответила я, решив, что неразумно рисковать, уединяясь в лесу.
И мы танцевали бессчетное число раз, как танцевали вечерами прежде. Подпрыгивая и кружась, мы дурачились под звездами, как древние кельты… иногда нас разносило в разные стороны, но мы каждый раз встречались вновь, притягиваемые, как железо магнитом.
Когда мы впервые обнаружили, что между нами вспыхнула любовь, я, естественно, решила, что мы окажемся в постели – кельтские королевы имеют право не только на общественную, но и на личную жизнь. Но Ланс считал это предательством доверия Артура, хотя позже, по мере того как зрело наше чувство, стал сам просить уйти к нему и, если не по закону, то на деле, жить с ним как с мужем. Выбор был гораздо труднее, чем просто оказаться с ним в постели, потому что я любила Артура и не могла представить себе, что покидаю его и своих людей. И все же я могла бы так поступить, когда тайна Мордреда выплыла на свет, если бы этого мальчика, наполовину сироту, не подбросили к моему порогу. Он был напуган и отчаянно нуждался в семье. Я поклялась, что выращу его как собственного сына… и это положило конец моим планам убежать с Ланселотом.
Но это не было концом любви.
А Ланс убежал и исходил вдоль и поперек всю Британию в поисках покоя? Забвения? Или новой дамы сердца? Нет, нет, он всегда клялся, что любит меня одну, и уверял, что любовь привела его обратно в Камелот. Ко мне и Артуру. И теперь мы все трое делали одно дело – как будто Ланс никогда и не уходил – друзья, товарищи, каждый по-своему преданный друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Я крикнула Гвину остановиться, но он погонял лошадей, улюлюкая, как безумный, и вылетел на узкую дорогу, вьющуюся от подножия холма. Я обернулась, взгляд выхватил вскакивающего в седло Артура, другие рыцари стояли, раскрыв рты от удивления.
Судя по всему, шального уэльсца нисколько не тревожило, что он прервал встречу Круглого Стола, как не волновали его и мои планы праздничной процессии. Мне оставалось только поберечь свою жизнь, и я вцепилась одной рукой в корону, а другой ухватилась за борт повозки, мчавшейся, петляя, вниз по крутому склону к городу.
Гуляки и лавочники разбегались перед нами, когда мы прогрохотали по деревне. Одни грозили кулаками и посылали проклятия, другие подбадривали вслед, а Гвин продолжал весело щелкать в воздухе кнутом. Стайка гусей в ужасе шарахнулась в сторону, когда мы завернули за угол и покатили к лугу с праздничным костром.
Артур с соратниками гнались по пятам, топот копыт сотрясал землю прямо за нами. Я снова взглянула на Гвина, отчаянно надеясь, что это лишь взбалмошная выходка, а не начало катастрофы.
Коротышка ответил мне взглядом, как всегда, насмешливым и веселым:
– Нет, миледи, я не причиню вам вреда. Но вашему мужу будет полезно хоть раз вас спасти. А то слишком часто все достается этому бретонцу Ланселоту.
У меня перехватило дыхание, смех застрял в горле, и я ограничилась тем, что с притворным упреком покачала головой. Конечно, он был прав. Ланс столько раз приходил мне на помощь, что уже несколько лет назад его прозвали защитником королевы. Наверное, Гвин решил дать возможность и Артуру проявить себя таким же героем.
Ветер рвал волосы, сбивал в ком произведение парикмахерского искусства Винни. В конце концов, чтобы не потерять корону, я надела ее на запястье и распустила косы. Они полетели за мной по ветру, а я пригнулась и, сохраняя равновесие, впилась руками в переднюю панель повозки. И хотя у меня побелели костяшки пальцев, эта сумасшедшая гонка волновала кровь.
Лошади почти парили над землей, и когда мы выскочили на поляну, где был разложен праздничный костер, Гвин заставил их бешено развернуться на траве, прежде чем остановил как вкопанных.
– Ну вот, ваше величество, вот этим пока и удовлетворим вашу тягу к приключениям, – объявил маленький человечек. – Никогда не пытайтесь сами так же управлять лошадьми. Повозка хоть и сказочная, но требует твердой руки.
– Я запомню, – заверила я его, не в силах отдышаться. – Без вас только разумная езда.
Он с хитрой улыбкой подмигнул мне, отчего на щеках появились ямочки, и, спрыгнув с повозки, помог мне сойти как раз в тот момент, когда к нам подскакал Артур. С учтивым поклоном Гвин представил меня собственному мужу и, повернувшись, повел лошадей прочь, а мы безмолвно смотрели друг на друга.
– Ты в порядке? – в его озабоченности уже чувствовалось облегчение.
– Вполне, – ответила я, беззаботно нахлобучивая корону на макушку. – Испугалась до беспамятства, но в полном порядке. Хотя боюсь, что проделка Гвина погубила нашу чинную процессию.
К этому времени большинство рыцарей летели во весь опор по лугу, еще не зная, что я благополучно сошла на землю. Другие гости вместе с горожанами и участниками шествия спешили пешком.
Пораженный Артур покачал головой и посмотрел вслед хозяину Гластонбери Тора:
– Взбалмошный хулиган… – добродушно пробормотал он.
К тому времени, когда окруженные толпой мы добрались до Камелота, стало ясно, что большая часть дня уже потеряна, и Артур предложил устроить собрание Круглого Стола после турнира и сразу перейти к празднованию равноденствия.
Я с радостью согласилась и взяла его под руку. Несмотря на то, что торжественность и пышность пропали, такое начало праздника показалось мне замечательным.
Позже, когда все наелись и разгорелся огонь, Дагонет достал свою старую свирель и стал наигрывать веселую мелодию. Шотландцы тут же взялись за волынки, и даже пикты присоединились к ни со своими флейтами. Образовался круг, и начались танцы.
Первый танец повели мы с Артуром. Но когда музыканты кончили играть, король окликнул Ланселота.
– Ты знаешь, как я ненавижу танцевать, – извинился он и подвел меня к бретонцу.
Рука Ланса обвила меня на мгновение, поддержала и тут же исчезла. Таковы были наши всегдашние выходы – вместе, но порознь.
Артур велел плясать нам до упаду, а сам отправился обсуждать ситуацию на севере с Уриеном. Я взглянула на него, привыкшая к такому поведению мужа, чтобы обижаться, и слишком хорошо зная Ланса, чтобы испытывать сожаление.
– Что сегодня вечером желает миледи? Танцевать? Играть у костра? Или прогуляться в березовой роще? – бретонец говорил низким голосом, от которого у меня до сих пор по спине пробегала дрожь и возникало чувство близости. Я взглянула на него снизу вверх, всмотрелась в темные брови, широкое лицо, сузившиеся от улыбки глаза. Задержала взгляд на его губах и почувствовала, как во мне просыпается старое желание.
– Танцевать, – быстро ответила я, решив, что неразумно рисковать, уединяясь в лесу.
И мы танцевали бессчетное число раз, как танцевали вечерами прежде. Подпрыгивая и кружась, мы дурачились под звездами, как древние кельты… иногда нас разносило в разные стороны, но мы каждый раз встречались вновь, притягиваемые, как железо магнитом.
Когда мы впервые обнаружили, что между нами вспыхнула любовь, я, естественно, решила, что мы окажемся в постели – кельтские королевы имеют право не только на общественную, но и на личную жизнь. Но Ланс считал это предательством доверия Артура, хотя позже, по мере того как зрело наше чувство, стал сам просить уйти к нему и, если не по закону, то на деле, жить с ним как с мужем. Выбор был гораздо труднее, чем просто оказаться с ним в постели, потому что я любила Артура и не могла представить себе, что покидаю его и своих людей. И все же я могла бы так поступить, когда тайна Мордреда выплыла на свет, если бы этого мальчика, наполовину сироту, не подбросили к моему порогу. Он был напуган и отчаянно нуждался в семье. Я поклялась, что выращу его как собственного сына… и это положило конец моим планам убежать с Ланселотом.
Но это не было концом любви.
А Ланс убежал и исходил вдоль и поперек всю Британию в поисках покоя? Забвения? Или новой дамы сердца? Нет, нет, он всегда клялся, что любит меня одну, и уверял, что любовь привела его обратно в Камелот. Ко мне и Артуру. И теперь мы все трое делали одно дело – как будто Ланс никогда и не уходил – друзья, товарищи, каждый по-своему преданный друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125