– Не совсем, – покачал головой Ламорак. – По разрезам на плаще я бы предположил, что его ударили в спину кинжалом. К тому же нигде не нашли его большого гнедого жеребца. Кто-то увел его с собой, иначе он прибежал бы обратно в конюшню. Они были еще не так далеко от дома.
– А его жена? – спросила я, стараясь припомнить ее имя. – Как приняла все это Таллия?
– Ах, миледи, Таллия умерла несколько лет назад во время родов. Вскоре мой отец женился вновь на юной девушке, не думаю, что вы с ней знакомы, – дальней родственнице короля Пеллама из Карбоника. Она вне себя от горя, рыдает, воет и клянется, что заберет сына Персиваля обратно в Уэльс. Здесь она так и не обзавелась подругами и друзьями и не желает оставаться после смерти мужа.
Я медленно кивнула, надеясь, что Элейн и король Пеллам примут вдову, иначе и она, и ее малыш пропали – будут вынуждены влачить полудикое существование среди отщепенцев и лесных людей.
В зале я заговорила с ней, пытаясь утешить, и предложила хотя бы временно пожить при дворе. Но женщина пришла в еще большее отчаяние и заявила, что это Артур и его Круглый Стол убили ее мужа, завлекая честью и славой. В конце концов, мы оставили вдову наедине с ее горем и, отдав дань уважения погибшему, присоединились к свите в Роксетере.
– По крайней мере, нельзя в этом обвинить Зеленого Человека, – мрачно заметил Артур. – Боги не бьют кинжалом в спину. Так что его враг был из плоти и крови.
Пораженная, я вспомнила, какую ненависть испытывали к людям из Рекина оркнейцы, и взглянула на Артура.
– Я не потерплю кровной вражды среди рыцарей Круглого Стола! – воскликнул король.
Когда мы поделились с остальными печальной новостью, Гавейн и Гахерис поклялись, что не имеют отношения к смерти Пеллинора. А я подумала, что, учитывая, какое значение в последние дни Гавейн придавал вопросам чести, вряд ли он мог так предательски убить своего врага. Невероятно также, чтобы мягкий Гарет совершил такое злодеяние, а Мордред был слишком мал, чтобы можно было всерьез его заподозрить, и к тому же находился при дворе, когда погиб Пеллинор. Последний оркнеец, Агравейн, оставался по-прежнему узником на одном из северных островов, где боролся с воспоминаниями, стараясь позабыть, как убил свою мать.
– Может быть, мы так никогда и не узнаем, кто убил Пеллинора, – предположил Бедивер. – По мне, лучше вспоминать, каким он был энергичным и жизнелюбивым, а не копаться в горечи его конца.
Как всегда, совет Бедивера оказался удачным и был с радостью принят.
Мы задержались в Честере, пока Артур встречался с регентом Маэлгона, проверял, насколько хорошо подготовлены к сражениям воины, интересовался, какой вызрел урожай, и принимал участие в любых обсуждениях, которые требовали его внимания. Город был одним из моих любимейших, но из-за того, что он принадлежал Маэлгону, я порадовалась, когда мы его оставили и задолго до Самхейна прибыли в Карлайл.
В детстве меня совсем не волновал единственный город Регеда – я предпочитала берег озера и склоны гор. Но годы, проведенные в удобстве на юге, заставили по-новому оценить римский торговый центр у западной оконечности Адрианской стены. Большой дом на речном берегу вполне удобен, акведук к фонтану на площади по-прежнему действует, а потоки торговцев и гонцов, спешащих не только на север и на юг через каменный мост, но на запад и восток вдоль стены, вносили значительное оживление в жизнь города. В нем мы и собирались остановиться на зиму, и я устроилась в собственном доме, испытывая особое удовольствие от того, что снова оказалась рядом со своим народом.
Дождливым вечером вскоре после Самхейна из путешествия к святилищу вернулся Гарет. Мы только что кончили ужинать, когда он вошел в зал, промокший до нитки, стуча зубами и роняя капли воды с длинных волос. Я бросила на него взгляд и тут же распорядилась, чтобы он отправлялся сушиться, а поварихе приказала приготовить ему горячую овсянку.
Но юный воин опустился передо мной на колени и стыдливо склонил голову:
– Ваше величество, я не сумел найти Ланселота. – Он поднял глаза, и я готова была поклясться, что вместе с каплями дождя по его щекам струились слезы. Я сочувственно положила руку ему на плечо. – И поскольку задача не выполнена, – продолжал он, – я не могу оставлять у себя брошь. – Он вложил мне в ладонь голубую заколку из Мота и, хотя я пыталась настаивать, что он ее честно заслужил, не захотел меня и слушать. – Это дело чести, ваше величество, – проговорил он, совсем как Гавейн.
– Ну ладно, – вздохнул Артур. – Бретонец рано или поздно найдется.
– Но есть более приятные новости. – Голос Гарета зазвучал веселее, когда он с благодарностью принимал у поварихи дымящуюся миску с кашей и устраивался у очага. От жара огня от его одежды повалил пар, и юноша окутался дымкой, но он вовсе не обращал на это внимания, и его глаза загорелись от возбуждения.
– Мой брат Агравейн живет теперь в святилище, а тетя Моргана лечит его от кошмаров прошлого.
Агравейн – темноволосый, симпатичный сын короля Лота. Он хитроумен и уклончив, тогда как Гавейн открыт, ленив и влюблен в себя, а Гахерис работящ, жесток и надменен по сравнению с Гаретом, который сама искренность. И хотя юноша был явно взволнован известием, я смотрела на него и недоумевала, неужели он не понимал, каким злобным был его старший брат. Живя с Ланселотом в Джойс Гарде, он не был при дворе, когда умерла Моргауза, не видел этого ужаса.
Артур пронзительно посмотрел на Гарета и принялся покусывать кончики усов:
– Так Агравейн у Морганы? И она излечила его от приступов ярости?
– Да, милорд, – молодой воин так и светился. – Я провел с ним несколько вечеров, и, за исключением одного-двух нервных срывов, он кажется совершенно здоровым.
– Я и не знал, что он уехал с Оркнейских островов. Как давно он живет в святилище? – нахмурился Гавейн. Все это представлялось сомнительным.
– Попал туда несколько недель назад. Какие-то друиды нашли его на границе. Он заблудился, был напуган и казался вовсе не в себе. Они подобрали его и привели в святилище. Неизвестно, как долго он бродил по лесам, прежде чем попал на Черное озеро.
Мы с Артуром переглянулись – оба подумали о Пеллиноре, но не сказали ни слова.
– Агравейн не помнит ни имени, ни прошлого, – поражался Гарет. – Но если ему пришлось пройти пешком всю Шотландию, скрываясь от пиктов и добывая пищу в диких лесах, немудрено и свихнуться. Но верховная жрица восстановила его разум и излечила тело, и теперь никто бы не сказал, какие он перенес страдания. Не зря люди почитают ее и зовут величайшей в стране врачевательницей.
Я прикусила губу, опустила глаза и ждала, как Артур отнесется к новостям. Но, против ожидания, он не пришел в ярость, а, стиснув зубы, молча смотрел на огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125