А теперь она принесла мне такую же весть, и я покачала головой, заметив, как переплетены наши судьбы.
– Какой путь ни выберешь, он все равно разобьет тебе сердце, – проговорила королева Корнуолла. – А за тебя никто не решит. Но я видела Нимю, когда была в Камелоте, и она просила напомнить тебе о Граале – о Богине и о Граале.
Я рассеянно кивнула, слишком поглощенная необходимостью принятия жизненно важного решения, чтобы беспокоиться о духовных материях.
– И как быстро Артур хочет обо всем узнать?
– Сразу же после моего возвращения к нему. Хотя он понимает, что тебе потребуется несколько дней, чтобы все продумать.
– Если бы это было так просто, – пробормотала я.
Изольда снова закашлялась, и я оставила ее отдыхать, а сама сначала хотела удалиться в спальню, но четыре стены давили и раздражали меня, и вскоре я сбежала в амбар, намереваясь надолго ускакать куда-нибудь без дорог.
После утренней поездки в рыбацкую деревню у Флайэвей от удара камнем образовалась шишка, поэтому я оседлала Инвиктуса и вывела боевого коня из ворот. Ветер дул с моря, и я направила жеребца на запад, вверх по холмам, вдоль отрогов, где проносились лишь стремительные облака и цвела трава. Мы скакали по пустым просторам, перепрыгивали через овраги, сбегали с круч, объезжали стороной места, где перед нами неожиданно возникала обнаженная порода.
Мало-помалу рвущийся в уши ветер и заходящее солнце избавили меня от паники, и я замедлила бег коня, переведя его на рысь. К тому времени, как мы оказались в лесу неподалеку от Джойс Гарда, небо заволокли тучи, и Инвиктус был рад, что тропинку укрывали деревья. На краю леса, там, где от дома нас отделял только сад, я остановила коня, чтобы собраться с мыслями перед тем, как вернуться под кров.
На юге, раздираемый противоречиями, остался Артур, на севере – Увейн. Он обещал прийти мне на помощь, если потребуется. А между ними стоял Джойс Гард – поселение, открытое врагу.
Я не была уверена, что Увейн сдержит обещание. Но если так, то бойня неминуема. Если же нет – а завладев Регедом, Увейн мог вполне отказаться от собственного слова, – то Ланса с его людьми можно считать уже покойниками. Похолодев внутри, я поняла, что, если разгорится сражение, может погибнуть и Артур.
Перед самым заходом солнце все-таки вырвалось из туч и окрасило округу в мрачные пылающие тона. Ветер усилился. Только я подумала, что стоит позаботиться на случай бури, как к моим ногам упал комочек перьев и пуха, как будто посланный богами.
Инвиктус всхрапнул и шарахнулся, я подняла глаза и увидела, что все небо наполнено птицами – тысячи их, насколько хватало глаз, летели над водой. Кажется, это были горихвостки-лысушки, которых нес перед собой ураган: злополучная стая летела весной домой и еще в море была захвачена бурей. Снизу птиц подсвечивало солнце, окрашивая животы и распростертые крылья в красное, как если бы они были забрызганы кровью.
Маленькие и невесомые пред ликом бури, они старались сесть на землю перед тем, как окончательно выбьются из сил. За какую-нибудь минуту они все приземлились вокруг меня, цепляясь за траву и ветви или вжимаясь в землю. Многие жалобно пищали, а некоторых, слишком ослабевших и не способных зацепиться, тащило дальше, кувыркало, и они вскоре умирали на земле. Птицы слишком испугались и устали и не улетали от нас, хотя Инвиктус всхрапывал и становился на дыбы. Я крепко сжимала коленями и бедрами его круп и с ужасом смотрела на царившее вокруг опустошение.
Налетела стая чаек и набросилась на пришельцев, стала разрывать на части еще живых птиц. Из-под деревьев вынырнула лисица и нагло прошествовала у меня на виду с набитой перьями пастью. Возмущение и ярость поднялись во мне, и я погрозила ей кулаком, хотя понимала, что это бессмысленно.
Волна за волной, прилетевшие птицы кувыркались с неба, пока все деревья не оказались усеянными ужасными плодами. У некоторых на клюве, как драгоценность, сверкала капелька крови. Может быть, половина из них и выживет. Но когда пернатые тельца укроют землю, как тростник пол в зале, снова вернется лиса и приведет своих лисят. А крики чаек будут привлекать к беззащитным горихвосткам все новых хищников.
Я села посреди разрушения и смерти. Сердце ныло: хоть сама я ни в чем не была виновата, мне стало не по себе от кровавого птичьего конца. В памяти возник танцующий медведь – медведь, Артур и эти птицы – всех их настигла беда, которую я не могла предотвратить. Она пришла бездумно, безжалостно, а я оплакивала принесенное ею горе. Но насколько страшнее окажется кровь на войне. А войну-то как раз я и могу предотвратить.
Одна из горихвосток ударилась в меня, и я поймала ее, прежде чем птица отскочила в сторону. Легкая и хрупкая, она, еще теплая, лежала на ладони, хотя из-за сломанной шеи у нее набок свисала голова. В отчаянии я ласкала птицу в руках, безнадежно желая вернуть ей жизнь.
Постепенно, с бесконечной печалью я поняла, что требуется сделать. Я знала: время пришло – сделка с богами свершилась. Наша с Лансом идиллия подошла к концу, и я не могла платить чьей-либо кровью, чтобы продлить ее хотя бы на один день.
Инвиктус подо мной дрожал, стремясь выйти из-под этого дождя смерти. Все еще держа мертвую птицу, я соскочила с боевого коня и, нежно уговаривая, вывела из леса на тропу, вьющуюся через сад.
– Я вернусь в Камелот, как только Артур пришлет за мной охрану, – я проговорила это ровным голосом, холодно глядя на Гилдаса. – Ты и королева Корнуолла можете ему это передать, когда окажетесь при дворе.
У жалкого коротышки хватило ума скрыть свое торжество, но Ланс глядел на меня с ужасом.
– Пойдем, дорогой, – обернулась я к нему. – Нам нужно поговорить наедине.
– Ты не должна этого делать, – начал он, как только за нами закрылась дверь в нашу комнату. – Отправимся в Регед. Там тебя с радостью примут. И найдется немало укреплений, где можно безопасно отсидеться.
Я не могла на него смотреть, не могла признаться, что отдала свой народ кому-то другому.
– Дело не только в моем возвращении. Артур приказал тебя выслать, и ты должен покинуть Британию навсегда.
Его удивленный возглас разорвал мне сердце.
– Тогда поедем со мной, – стал упрашивать он. – Направимся в Бретань. Борс будет с нами. И я уверен, Паломид, Мелиас и другие тоже. Ховеллу хорошие люди нужны, и там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
Он обнял меня, говорил о будущем, а по моим щекам катились слезы. Но я была с птицами на гребне и поклялась, если это было в моих силах, предотвратить подобный ужас среди людей.
– У нас было достаточно времени, любимый, – тихо проговорила я, но в моем бесцветном голосе прозвучала решимость. – Не хочу больше становиться причиной войны, тем более в ней предводительствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Какой путь ни выберешь, он все равно разобьет тебе сердце, – проговорила королева Корнуолла. – А за тебя никто не решит. Но я видела Нимю, когда была в Камелоте, и она просила напомнить тебе о Граале – о Богине и о Граале.
Я рассеянно кивнула, слишком поглощенная необходимостью принятия жизненно важного решения, чтобы беспокоиться о духовных материях.
– И как быстро Артур хочет обо всем узнать?
– Сразу же после моего возвращения к нему. Хотя он понимает, что тебе потребуется несколько дней, чтобы все продумать.
– Если бы это было так просто, – пробормотала я.
Изольда снова закашлялась, и я оставила ее отдыхать, а сама сначала хотела удалиться в спальню, но четыре стены давили и раздражали меня, и вскоре я сбежала в амбар, намереваясь надолго ускакать куда-нибудь без дорог.
После утренней поездки в рыбацкую деревню у Флайэвей от удара камнем образовалась шишка, поэтому я оседлала Инвиктуса и вывела боевого коня из ворот. Ветер дул с моря, и я направила жеребца на запад, вверх по холмам, вдоль отрогов, где проносились лишь стремительные облака и цвела трава. Мы скакали по пустым просторам, перепрыгивали через овраги, сбегали с круч, объезжали стороной места, где перед нами неожиданно возникала обнаженная порода.
Мало-помалу рвущийся в уши ветер и заходящее солнце избавили меня от паники, и я замедлила бег коня, переведя его на рысь. К тому времени, как мы оказались в лесу неподалеку от Джойс Гарда, небо заволокли тучи, и Инвиктус был рад, что тропинку укрывали деревья. На краю леса, там, где от дома нас отделял только сад, я остановила коня, чтобы собраться с мыслями перед тем, как вернуться под кров.
На юге, раздираемый противоречиями, остался Артур, на севере – Увейн. Он обещал прийти мне на помощь, если потребуется. А между ними стоял Джойс Гард – поселение, открытое врагу.
Я не была уверена, что Увейн сдержит обещание. Но если так, то бойня неминуема. Если же нет – а завладев Регедом, Увейн мог вполне отказаться от собственного слова, – то Ланса с его людьми можно считать уже покойниками. Похолодев внутри, я поняла, что, если разгорится сражение, может погибнуть и Артур.
Перед самым заходом солнце все-таки вырвалось из туч и окрасило округу в мрачные пылающие тона. Ветер усилился. Только я подумала, что стоит позаботиться на случай бури, как к моим ногам упал комочек перьев и пуха, как будто посланный богами.
Инвиктус всхрапнул и шарахнулся, я подняла глаза и увидела, что все небо наполнено птицами – тысячи их, насколько хватало глаз, летели над водой. Кажется, это были горихвостки-лысушки, которых нес перед собой ураган: злополучная стая летела весной домой и еще в море была захвачена бурей. Снизу птиц подсвечивало солнце, окрашивая животы и распростертые крылья в красное, как если бы они были забрызганы кровью.
Маленькие и невесомые пред ликом бури, они старались сесть на землю перед тем, как окончательно выбьются из сил. За какую-нибудь минуту они все приземлились вокруг меня, цепляясь за траву и ветви или вжимаясь в землю. Многие жалобно пищали, а некоторых, слишком ослабевших и не способных зацепиться, тащило дальше, кувыркало, и они вскоре умирали на земле. Птицы слишком испугались и устали и не улетали от нас, хотя Инвиктус всхрапывал и становился на дыбы. Я крепко сжимала коленями и бедрами его круп и с ужасом смотрела на царившее вокруг опустошение.
Налетела стая чаек и набросилась на пришельцев, стала разрывать на части еще живых птиц. Из-под деревьев вынырнула лисица и нагло прошествовала у меня на виду с набитой перьями пастью. Возмущение и ярость поднялись во мне, и я погрозила ей кулаком, хотя понимала, что это бессмысленно.
Волна за волной, прилетевшие птицы кувыркались с неба, пока все деревья не оказались усеянными ужасными плодами. У некоторых на клюве, как драгоценность, сверкала капелька крови. Может быть, половина из них и выживет. Но когда пернатые тельца укроют землю, как тростник пол в зале, снова вернется лиса и приведет своих лисят. А крики чаек будут привлекать к беззащитным горихвосткам все новых хищников.
Я села посреди разрушения и смерти. Сердце ныло: хоть сама я ни в чем не была виновата, мне стало не по себе от кровавого птичьего конца. В памяти возник танцующий медведь – медведь, Артур и эти птицы – всех их настигла беда, которую я не могла предотвратить. Она пришла бездумно, безжалостно, а я оплакивала принесенное ею горе. Но насколько страшнее окажется кровь на войне. А войну-то как раз я и могу предотвратить.
Одна из горихвосток ударилась в меня, и я поймала ее, прежде чем птица отскочила в сторону. Легкая и хрупкая, она, еще теплая, лежала на ладони, хотя из-за сломанной шеи у нее набок свисала голова. В отчаянии я ласкала птицу в руках, безнадежно желая вернуть ей жизнь.
Постепенно, с бесконечной печалью я поняла, что требуется сделать. Я знала: время пришло – сделка с богами свершилась. Наша с Лансом идиллия подошла к концу, и я не могла платить чьей-либо кровью, чтобы продлить ее хотя бы на один день.
Инвиктус подо мной дрожал, стремясь выйти из-под этого дождя смерти. Все еще держа мертвую птицу, я соскочила с боевого коня и, нежно уговаривая, вывела из леса на тропу, вьющуюся через сад.
– Я вернусь в Камелот, как только Артур пришлет за мной охрану, – я проговорила это ровным голосом, холодно глядя на Гилдаса. – Ты и королева Корнуолла можете ему это передать, когда окажетесь при дворе.
У жалкого коротышки хватило ума скрыть свое торжество, но Ланс глядел на меня с ужасом.
– Пойдем, дорогой, – обернулась я к нему. – Нам нужно поговорить наедине.
– Ты не должна этого делать, – начал он, как только за нами закрылась дверь в нашу комнату. – Отправимся в Регед. Там тебя с радостью примут. И найдется немало укреплений, где можно безопасно отсидеться.
Я не могла на него смотреть, не могла признаться, что отдала свой народ кому-то другому.
– Дело не только в моем возвращении. Артур приказал тебя выслать, и ты должен покинуть Британию навсегда.
Его удивленный возглас разорвал мне сердце.
– Тогда поедем со мной, – стал упрашивать он. – Направимся в Бретань. Борс будет с нами. И я уверен, Паломид, Мелиас и другие тоже. Ховеллу хорошие люди нужны, и там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
Он обнял меня, говорил о будущем, а по моим щекам катились слезы. Но я была с птицами на гребне и поклялась, если это было в моих силах, предотвратить подобный ужас среди людей.
– У нас было достаточно времени, любимый, – тихо проговорила я, но в моем бесцветном голосе прозвучала решимость. – Не хочу больше становиться причиной войны, тем более в ней предводительствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125