Однако сегодня ни владельца магазинчика, ни молодого бычка на месте
не оказалось. Испуганный и смущенный управляющий пробормотал, что с них
сегодня уже один раз собирали. С час назад приходили два очень страшных
громилы-полисмена. Приходили как раз за "выжимками" - сказали, что Скиннер
сегодня выходная. Они говорили так убедительно - управляющий, подойдя
прихрамывающей походкой поближе, показал синяки, разукрасившие его
физиономию, - что нельзя было не поверить. Еще они "подоили" и мальчонку и
сказали, что он теперь будет работать в другом месте.
Скиннер поняла, что подлец-управляющий не лжет; особенно это стало
ясно после того, как она - из чисто профессиональных соображений -
собственноручно нанесла несколько ударов ему в корпус и челюсть. Сделав
это, Скиннер, как буря, вылетела из магазинчика, горя жаждой мщения.
Но постепенно ярость осела. Месть дастся очень нелегко. Капитан
ничего не знает об этом ее маленьком золотом родничке. Раздосадованная
так, будто кто-то и впрямь помочился ей в карман, теряясь в догадках, кто
эти "перехватчики", Скиннер продолжила обход.
И в каждом месте картина повторялась. Скиннер начала понимать, что
тычки и затрещины, которые она в таком количестве раздавала в обмен на
деньги, обернулись против нее.
Пуская пар из своего огромного клюва, подобно паровозу, Скиннер
направилась к полицейскому участку, чтобы связаться с отделенным
капитаном. Похоже, началась драка на межведомственной почве.
И тут Скиннер получила еще один большой удар. Это оказалась не
простая междоусобная драчка, и велась она не из-за общей зоны
обслуживания. Началась открытая война!
Кто ее объявил и ведет, ни одна душа не знала, пока не стало слишком
поздно.
Ким - юная блондинка с невинными глазками и не столь невинным телом.
Она принадлежала к тому числу нехороших личностей, которые промышляли
обиранием других за пределами родного отделения. Губы, влажные как у
Лолиты, примечательные бедра, выдающаяся грудь - этого достойного набора
вполне хватало для того, чтобы подцепить на улице простака. Дальше
пускался в ход паралитический газ, а то и острый нож, который она
умудрялась прятать под своей более чем миниатюрной юбкой.
А еще Ким была золотым яблочком для своего папаши и маленькой
героиней родных окрестностей. Как хорошо воспитанное дитя, Ким всегда
притаскивала добычу домой, папе. Служила она надзирательницей в швейном
цехе на "буферном предприятии" Йелада, что давало ей большое влияние.
Но одной ночью случилось маленькое недоразумение. Полисмены
"подцепили" Ким, когда она была как деревянная, перебрав наркопива
настолько, что не могла произнести и слова членораздельно, чтобы
удостоверить свою личность. Поэтому ее забрали в кутузку и составили
протокол. Ко всеобщему смущению, не оказывалось иного выхода, кроме как
подавать на полицию в суд. Никто этого не любил делать, даже недруги
тирана Йелада. Но, в конце концов, "выжимки" на Дьюсабле должны оставаться
сладкими для всех, а не то весь кувшин прокиснет.
Вообще-то подобные недоразумения случались и раньше. Все должно было
обойтись "малой кровью". Местному суду надлежало объявить полисменам
выговор за задержание совершенно невинной девушки, а Ким следовало
возвратиться домой под крылышко любящего отца и продолжать свои прогулки
по ночным улицам в поисках простофиль.
Но - так не произошло. Судья признал девочку виновной по всем
предъявленным в протоколе статьям и завел дело.
Под вопли возмущения, которые последовали за этим (они были
подхвачены и раздуты на потребу публики оплаченными Кенной
телерепортерами), судья исчез из города, чтобы начать новую, весьма
зажиточную жизнь, оставив тирана Йелада "держать чемодан". Чемодан с
неприятностями.
Эври превозносила Рашида до небес за удавшуюся "грязную операцию".
- Погодите, - говорил Рашид. - Это еще только цветочки!
В двух десятках главных отделений "выжимки" настолько прокисли, что
дела там пошли очень серьезные.
Полисмены доили полисменов, гангстеры доили всех подряд, магазины
бомбили, на публичные дома совершали налеты, игорные дома замучали
облавами или взрывами бомб. Сила билась о силу, а в месте их столкновения
всегда оказывались невинные; не следует забывать, что на Дьюсабле каждый
подходил под определение "невинный".
Кульминацией всеобщего недовольства стал марш матерей в защиту
невинной Ким.
Две тысячи рассерженных женщин вышли на улицы отделения. Они несли
огромные плакаты с ангельским ликом непорочного дитяти. Были и вопли, и
сопли, и даже колоритное выдергивание волос. А рядом была команда новостей
Кенны.
В новостях тысячный раз прокручивались - для тех, кто сидел дома, -
подробности грязного инцидента. Повсюду висели фотоплакаты, на которых
одурелый папа Ким крупным планом вышагивал во главе парада. Папа выглядел
великолепно - утомленный наркопивом, с глазами, красными после резвых игр
с вакуумной манжетой в школе удовольствий, куда он зарулил по наводке
людей Рашида... Короче, он был само воплощение немой скорби.
Выкрикивая прокляты, женщины собрались у дворца тирана. Там их
ожидала фаланга полицейских. Блюстители были в полной экипировке для
борьбы с уличными беспорядками - в выемах, со постами, дубинками, газом и
тепловыми ружьями.
Женщины приблизились к шеренге полисменов. Шум и крики усилились.
Телевизионщики лихорадочно записывали происходящее на пленку.
Неожиданно из боковой улицы вывернул большой гравифургон. Из него
высыпали полицейские, одетые в форму охраны тирана, раздавая направо и
налево удары дубинок. Женщины выли и орали от боли, а настоящие
полицейские ошарашенно стояли, не понимая, что это за "черти из машины".
Когда матери восстановили свои ряды и, разъярившись, возжаждали крови,
лже-полицейские поныряли в фургон и скрылись из виду.
Эта битва вошла в историю Дьюсабла. В инциденте, который видела вся
планета, сотни женщин получили ранения.
Доброе имя "Йелад" быстро становилось синонимом слова "дракх".
"Марионетка" рвал на ходу подметки, действуя в чемпионском стиле.
Лучшие спецы и сочинители речей, которых только можно было купить за
деньги, организовали просто цунами нападок на Тайный Совет. Художники с
психологами создали рекламные транспаранты, останавливающие бешеного быка
на всем скаку. Рашид с головой ушел в работу, подравнивая, придерживая,
где надо, и собирая всю "упряжку" воедино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98