Они сопротивлялись всеми доступными им средствами, увлекая в эту страшную и уже, по сути дела, безнадежную для них битву сотни тысяч немецких солдат, стариков, женщин и детей.
Некоторые из этих людей были обмануты, другие ослеплены, третьи, став соучастниками, исполнителями преступлений, не могли уже выйти из этой страшной, смертельной игры. Пожалуй, больше, чем немцы, боялись продвижения Советской Армии главари изменников Родины. У них был один-единственный выход — убежать на Запад, где они ценой новых предательств, подлостей могли сохранить свою жизнь. У тех, кто пошел с ними, был еще один выход — сложить оружие и на коленях просить у своего народа прощения. Но многие из них вместо этого готовились к боям.
Накануне нового, 1945 года Власов получил телеграмму:
«От рейхсфюрера СС. Генералу Власову.
Фюрер назначил Вас со дня подписания этого приказа командующим 600-й и 700й русскими дивизиями. Одновременно на Вас будет возложено верховное командование всеми новыми формированиями и перегруппирующимися русскими соединениями.
За Вами будет признано дисциплинарное право верховного главнокомандующего и одновременно право производства в офицерские чины, вплоть до подполковника.
Производство в полковники и генералы происходит по согласованию с начальником главного управления СС, по существующему для Великогерманской империи положению.
Генрих Гиммлер».
Все было яснее ясного — будущие дивизии Власова заранее включались в войска СС и полностью находились в распоряжении Гиммлера и Кальтенбруннера.
Оставалось лишь присвоить «командующему» звание группенфюрера, но это было неприемлемо для немцев — хоть и предатель, но все же по национальности русский.
Вскоре пришло извещение Геринга о разрешении сформировать военно-воздушные силы «РОА». Он обещал всяческую поддержку и вооружение. Командующим ВВС «РОА» Геринг «попросил» утвердить Виктора Мальцева, когда-то служившего в советской авиации, уволенного за неблаговидные поступки в запас и работавшего перед войной директором Ялтинского санатория «Аэрофлот», того самого Мальцева, который при немцах стал бургомистром Ялты.
В начале января меня вызвал Трухин и познакомил с приказом Власова: «Формирование первой моей дивизии (по немецкому счету 600-й) поручаю полковнику Буняченко. Приказываю включить в состав дивизии бригаду СС, которой ранее командовал генерал Каминский».
— Отправляйтесь в Гейдерберк. Туда прибыла эта бригада. Помогите Буняченко разобраться, кто из бригады на что способен. По приезде доложите мне.
Я попросил у Трухина разрешения захватить с собой кого-нибудь из работников штаба.
— Одному мне трудно будет, господин генерал.
Трухин разрешил, и я взял с собой моего верного помощника Семена Рябова.
Так я узнал, кто такой «генерал Каминский» и что представляла собой его «бригада СС».
До войны в городе Локоть в теплотехническом техникуме был преподаватель Константин Воскобойников, а на спирто-водочном заводе работал инженер Бронислав Каминский.
Жили, ни у кого не вызывая подозрений. Никто не знал, что оба они люто ненавидят Советскую власть. Неизвестно, были ли они знакомы, по всей вероятности, были, не так уж велик Локоть, чтобы два специалиста не знали друг друга.
Как только немцы летом 1941 года заняли Локоть, Воскобойников явился к командиру гитлеровской части и рассказал, что он бывший белый офицер, долго жил в Москве и Горьком по подложным документам, ухитрился даже закончить высшее учебное заведение с этими документами и вот теперь рад верой и правдой служить Адольфу Гитлеру. Воскобойникова назначили бургомистром. В помощники себе он взял Каминского.
Первое, что сделал Воскобойников, — создал трибунал для расправы с коммунистами и комсомольцами, советскими работниками. Он не щадил никого, в том числе и своих бывших учеников.
Восьмого января 1942 года Воскобойников вышел из дому — он направлялся на обед к связному немецкому офицеру при городской управе обер-лейтенанту Конфельду. К Воскобойникову подошел человек в мохнатой папахе. Еще двое стояли чуть поодаль, мирно беседовали с охраной.
Тот, что в папахе, вежливо остановил:
— Разрешите, господин бургомистр…
— Что тебе? — торопливо ответил Воскобойников. — Говори скорее.
И открыл дверцу машины.
— Вам просили передать, что вы за измену Родине приговорены к смерти…
Воскобойников от страха лишился речи. Партизан спокойно продолжал:
— Приговор привести в исполнение поручено мне!
И разрядил в предателя трофейный парабеллум. Двое его товарищей побежали к машине, бросив в охрану гранаты. Да охрана и не пыталась вмешиваться — те, кто уцелел от взрыва, бросились наутек.
Прибывшие на место происшествия помощник бургомистра господин Каминский, обер-лейтенант Конфельд, начальник полиции Покровский, начальник военноследственного отдела Працюк, председатель военного трибунала Самсонов, полицаи долго не рисковали подняться в управу — в коридоре висело объявление: «Ну, кто еще хочет на тот свет? Поможем!»
Бургомистром стал Каминский. Постоянный страх перед неминуемой расплатой заставил его увеличить охрану управы. И гитлеровцы, перепуганные непрекращавшимися убийствами, партизанскими налетами, охотно помогали Каминскому вербовать в его отряд всякий сброд.
Все это рассказал мне актер Кислицын, занимавший в бригаде Каминского должность «руководителя ансамбля песни и пляски народной армии». Кислицын умолчал, что он «по совместительству» являлся членом военного трибунала бригады. Пока бригада стояла в Локоте, трибунал заседал почти каждую ночь прямо в тюрьме, переполненной коммунистами, комсомольцами, советскими работниками, не пожелавшими присоединиться к «освободительному движению». Приговор выносили один для всех — смертная казнь через повешение.
Особенно старался Григорий Працюк, житель деревни Аркино, сидевший до войны в тюрьме за многочисленные кражи. Каминский назначил этого бандита начальником военно-следственного отдела. Працюк убивал многих только потому, что его жене Наталье и ее сестре Пелагее нравилось что-нибудь из вещей этих людей. Самого Працюка я не видел — пока я был в Гейдерберке, он находился в отъезде. Но Пелагею, толстую, жирную бабу с большим фиолетовым пятном на правой щеке, с маленькими заплывшими глазками, я видел, разговаривал с ней. Мне рассказали, что она под платьем носит широкий пояс, набитый золотыми вещами, награбленными на Брянщине, в Белоруссии и Польше — повсюду, где проходила бригада. Працюк жег дома, убивал, вешал людей.
За десять дней пребывания в бригаде я успел переговорить со многими солдатами и офицерами и составил ясное представление о том, как бригада попала в Германию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141