— Сволочь! Предатель! Морда поганая!..
Вбежали поручик Астафьев и унтер-офицер, схватили Орлова за руки, надели наручники. Потом вошел высокий полковник с бородой. Власов, брызжа слюной, орал:
— Вниз! Не давать ни пить, ни жрать!..
У входа в подвал Астафьев предупредил:
— Осторожно, ваше благородие! Тут шесть ступенек, одна вся развалилась. Я тут недавно чуть себе шею не свернул. И света нет. Комендант экономит. Ну вот и пришли.
Щелкнул выключателем. Орлов осмотрелся — подвал как подвал. На грязных стенах трубы, провода. В углу куча угольных брикетов. Где-то капает вода. Пахнет канализацией.
— А теперь, ваше благородие, пожалуйста, сюда.
Астафьев снял замок, отодвинул засов — открылась узенькая дверь.
— Тут, конечно, не отель «Адлон» на Унтер ден Линден, но жить можно. Крыс нет, недавно морили. Проходите, пожалуйста. Располагайтесь.
В низенькой темной конуре нет ничего, кроме тряпья на полу.
Орлов, согнувшись, пролез в дверку. Астафьев задвинул засов, звякнул замком, все так же вежливо сообщил:
— Беспокоить не будем, поскольку нет оснований — есть и пить подавать запрещено. Все удобства в углу. Будьте здоровы.
Щелкнул выключатель.
Высокий полковник с бородой поднял с пола поддельные фотоснимки Орлова, подал их Власову.
— Ну, что будем делать с Орловым, господин Никандров? Отдать Эриху Рике? Пусть потрошит? Никандров ответил не сразу.
— А что толку? Рике его сразу ухайдакает, а нам Орлов нужен живой. Он, Андрей Андреевич, много знает. Мы должны заставить его заговорить.
— Не заговорит.
— Я попробую…
— Попытайтесь. Если что-нибудь расскажет, немедленно поставьте меня в известность.
— Где вы будете?
— Там…
«Там» — это означало у Адели Белинберг.

Власов собирается жениться
После неудачного визита к рейхсфюреру СС Штрикфельд в начале августа принес милому другу айнвейзунг — путевку.
— Отдохните… Это в Рудольгинге, недалеко от Зальцбурга. Место прелестное. Санаторий уютный, для выздоравливающих солдат…
Услышав про солдат, Власов закапризничал:
— Не поеду! И не уговаривайте. Мне и здесь неплохо.
Штрикфельд показал свою путевку.
— И вы едете?
— Куда иголка, туда и нитка. — Штрикфельд любил иногда щегольнуть знанием русских пословиц. — Туда, возможно, заглянет и герр Крегер… Кстати, директриса там Адель Белинберг. Молода, красива, умна, обворожительна. Клянусь, вы от нее будете без ума. Дополнительно: она вдова. Супруг, группенфюрер СС, убит под Краснодаром. Детей нет…
— Группенфюрер — это в переводе на общевойсковой генерал-лейтенант?
— Совершенно верно. Вы с покойным Белинбергом в одном звании. — Штрикфельд улыбнулся: — Белинбергу, увы, звания не повысят, а вас ждет впереди многое. Для Адели вы… Ну, едем?
Штрикфельд знал, что в жизни Власова женщины всегда играли большую роль. В родном селе Ломакине девушки его недолюбливали. Был он некрасив — долговязый, кожа да кости, обильно маслил голову. Приезжая на каникулы из семинарии, Андрюшка без приглашения появлялся на посиделках и, если ему удавалось проводить кого-нибудь домой, быстро, не успев сказать двух слов, лез девушке за пазуху, сразу покрываясь при этом потом.
Парни неоднократно били срамника. Однажды устроили темную и основательно потревожили ему личность.
В последнее перед революцией лето Власову понравилась в соседней деревне Клаша Ванюкова. На третий день знакомства он затащил Клашу в овин. Она вырвалась, исцарапала ухажеру лицо и, как была, в разорванной кофте, прибежала домой. А дома долечивался после лазарета ее брат-солдат, потерявший на фронте ногу.
Вечером односельчане смотрели, как георгиевский кавалер скакал на одной ноге по горнице Власовых, бил костылем Андрюшку, приговаривая: «Я тебе холку собью, жеребячья порода!»
Отец и мать, обещавшие богу сделать сына духовным лицом, с тревогой, наблюдали, что будущего пастыря меньше всего интересует духовная пища, подавай ему побольше женской плоти, причем без особого разбору, — как-то мать чуть не за уши вытащила сына от вдовы трактирщика, грузной пятидесятилетней бабы, младший сын которой был старше ухажера лет на пять…
Поговорка «женится — образумится» не оправдалась. Женившись первый раз на соседке Полине Вороновой, Власов совсем осатанел. Выпив однажды лишнее, он поделился с приятелем: «Не могу с одной бабой жить. Пробовал — не могу». И волочился за любой юбкой.
Летом 1944 года у Власова были сразу три любовницы. Лизка, о которой никто из его штабистов ничего не знал — откуда взялась, сколько лет, на вид ей давали не больше двадцати. Маленькая, чернявенькая, вертлявая, она обожала шампанское и помидоры — могла зараз съесть два килограмма. Ильза Керстень — высокая, красивая, властная женщина, страдавшая непомерным тщеславием: она, не стесняясь, рассказывала всем и каждому, что скоро выйдет за Власова замуж. Иногда появлялась, правда на короткий срок, молчаливая особа лет тридцати, рыжая, белорозовая, веснушчатая, курносая. Молодцы из отделения контрразведки быстро дознались, что красотка когда-то состояла во вспомогательной труппе минского театра.
Это были, так сказать, постоянные привязанности. О случайных связях генерала знал лишь комендант Хитрово, и то затруднялся бы сказать, со сколькими женщинами тот встречался.
Всю дорогу до Рудольгинга Власов расспрашивал Штрикфельда о хозяйке санатория, ерзал на сиденье и ворчал:
— Посмотрим, куда вы меня тащите. Дыра дырой! На завтрак овсянка, на обед овсянка, на ужин овсянка… Ваша Адель, как ее?
— Белинберг, Андрей Андреевич.
— Ваша Адель Белинберг, наверное, корова коровой. Носит туфли сорок пятого размера. Корсет затягивает супонью.
— Чем, господин генерал? Супонью? Что это такое?
— Это, милейший, крепчайший ремень, узенький, а не разорвать. Хомут стягивают. Поняли?
— Понял. Хомут…
И вдруг:
— Капитан, познакомьте! Влюбился, словно мальчишка! Если хотите знать, о такой женщине, именно о такой, мечтал всю жизнь. Делайте, что хотите, но знакомьте! Считайте меня должником, требуйте все, что пожелает ваша душа, — знакомьте!
— Хорошо, хорошо. Завтра.
— Сегодня. Немедленно. Я не усну всю ночь, сойду с ума!
— Фрау Белинберг уехала к себе. Она живет не в санатории.
— Поехали! Придумайте повод. Визит вежливости. Обеспечение моей безопасности, наконец…
— Завтра, генерал.
— Сегодня!
— Да что вам так приспичило?
Власов умолчал о том, что выпытал у врача санатория, — фрау Белинберг никакая не красавица, но зато у нее есть брат оберштурмбанфюрер, состоит при самом рейхсфюрере СС Гиммлере! Врач так и сказал: «Фрау Белинберг — влиятельная. Пока она директриса санатория, мы спокойны. Стоит ей позвонить брату…» Штрикфельд младенец и трепло: наболтал об Адели — и молода и красива, — а самого главного не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141