«Он стал таким слабым, — подумала она. — И это именно сейчас, когда он нам особенно нужен».
Для Ратта поставили кресло, выложенное подушками, и приготовили одеяло, чтобы прикрыть ноги. Нэнн не хватило сил посадить его в кресло, и он плюхнулся, точно тряпичная кукла. Старик прикрыл глаза и несколько мгновений не шевелился.
— Ратт?..
Он кивнул, хотя продолжал сидеть с закрытыми глазами и сжатыми зубами.
— Все в порядке, — прошептал он так тихо, что Нэнн едва расслышала его голос.
Он открыл затуманенные возрастом, словно тучами небо, глаза. Нэнн отошла в сторону, но осталась неподалеку. Старик наклонился вперед, опираясь на свою палку, и прищурился, прижав кривой палец к уголку одного из глаз.
Чтобы осветить гобелен, зажгли двести свечей. Таннис и Туат пришли бы в ярость, узнай они об этом, ведь дым обязательно испортит краски, но другого способа показать работу Ратту так, чтобы он смог разглядеть гобелен, словно при свете дня, не существовало. Кто знает, что случится с ним к утру?
Нэнн наблюдала за ним, пытаясь понять, что он видит. Ратт вытянул вперед тонкую шею — совсем как птенец, подумала она. Форма его лысой головы только усиливала впечатление. Даже для фаэля он был слишком темнокожим — результат многих лет, проведенных на дорогах под палящим солнцем, когда он собирал истории и сказания. Трудно представить себе, что этот крошечный человечек так прославился среди ее народа. Он походил на пламя свечи, которое вот-вот погаснет.
Ратт долго смотрел на гобелен, ничего не говорил, хмурился. Потом стукнул палкой по полу — получился едва слышный звук.
— Почему мне не показали его раньше? — сердито спросил он, и голос его прошелестел, словно легкий ветерок, в почти пустой комнате.
— Мы считали, что рисунок был недостаточно полным.
— Я не так слеп! Здесь все ясно — и наверняка уже давно! — Ратт зажал палку в худой костлявой руке и показал на фигуры, вышитые у ворот.
— Кейбр, — сказал он, затем направил ее на человека, стоящего среди деревьев. — Сайнт, — проговорил он. И наконец, на женщину, которая возникла из реки. — Сианон.
Нэнн закрыла глаза. Она знала эти имена. Имена из легенд. Имена, произнесенные шепотом и услышанные собирателями историй, когда фаэли впервые ступили на берег в землях между горами. Ветры шептали их тогда, и реки, и бурные стремнины. Говорили, что они были колдунами, Кейбр, Сайнт и Сианон, дети Вирра, самого старого из волшебников. Вирра, который собрал знание всех, кто умер и ушел в реку, чтобы воссоединиться с духом воды.
Каковы тайные притоки реки ? Сны Вирра.
— Откуда вы знаете?
Старик снова поднял свою палку.
— Там, в облаках, черный лебедь, а в его тени еще один. Знаки Вирра, который приказал поместить на свое знамя первого лебедя, когда родился Кейбр. Второй, белый, появился после рождения Сайнта. Третий, снова черный, в честь Сианон. Но белый лебедь исчез со знамени Вирра — так говорится в некоторых преданиях, — потому что Сайнт постоянно ссорился с отцом, они были очень похожи друг на друга, отец и второй сын.
— А кто же четвертый? — спросила Нэнн, показав на гобелен и испугавшись собственного вопроса.
— Что?
— Еще один человек, перед огромными воротами.
Ратт, тяжело опираясь на палку, снова наклонился вперед.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Но ворота… Это Врата Смерти.
Он откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза рукой.
Нэнн посмотрела на старика, и ей стало его ужасно жаль, ведь он уже стоял перед Воротами Смерти. Она знала, что у Ратта кружится голова, слишком много сил ему пришлось потратить — даже совсем короткий путь сюда, всего несколько шагов, а теперь вот это.
— Я забыла легенду, — сказала Нэнн, когда Ратт Снова открыл глаза. — Отец предложил им дары, обещал дать то, что они сами пожелают…
Ратт кивнул:
— Вирр ничем не отличался от многих других отцов и, хотя был мудр, видел в своих детях только хорошее. Когда он стал стариком, то предложил им дары — что они сами пожелают, как ты сказала. Кейбр, самый старший, захотел быть величайшим воином, за которым пойдут люди. «Пусть люди боятся и повинуются мне», — попросил он.
Сайнта, второго сына, военные успехи не интересовали, он любил музыку и стремился к знанию. Он пожелал увидеть весь мир.
Сианон, младшая и главная соперница Кейбра в том, что касалось любви отца, сказала, что она тоже станет великой воительницей, но люди будут следовать за ней и выполнять ее приказы, движимые любовью.
Ратт прижал три пальца к середине лба и несколько мгновений не шевелился. Нэнн поняла, что он страдает от мучительной боли. Спустя несколько секунд, не убирая руки от лица, он продолжал:
— Вирр предупредил своих детей, что такие дары не получают даром, а какова будет цена, он заранее предсказать не в силах, но они все же решили рискнуть.
Так и вышло — Кейбра все боялись и выполняли малейшую его прихоть, но он больше не принадлежал самому себе. Каждое начатое дело он должен был довести до конца, не мог бросить на половине. Он не снимал с замка осаду до тех пор, пока в нем не оставалось ни одного живого солдата, и тогда он собирал новую армию и предпринимал очередной разрушительный поход. Кейбр никогда и ни перед чем не отступал. Такого понятия для него не существовало.
Сайнт получил возможность путешествовать по миру, находя тайные тропинки, которые видел только он один, но ни одно место не стало для него родным домом, ни одна женщина не показалась достаточно красивой, чтобы Сайнт захотел на ней жениться — ведь он мог встретить другую, еще красивее, — и он странствовал, сначала радуясь своей вновь обретенной свободе, а потом в печали.
Мужчины и женщины любили Сианон и делали все, чтобы добиться ее расположения, но она не любила никого. Все мужчины казались ей похожими друг на друга, и даже к своим детям она ничего не чувствовала. Исключение составлял только ее брат Сайнт, но такая любовь запретна.
— Разве они, в конце концов, не уничтожили друг друга? — спросила Нэнн.
Ратт кивнул, продолжал прижимать пальцы ко лбу.
— Да. Вирр наконец отправился в реку и унес с собой все, что знал, а Кейбр и Сианон создали великие королевства, каждый на своем берегу. Они часто воевали друг с другом, но всякий раз вмешивался Сайнт, и воцарялся мир. Однако Кейбр не мог отказаться от вражды с сестрой и убил Сайнта, когда тот пришел к нему, убеждая прекратить войну. И хотя Сианон предупреждала Кейбра, что, покончив с ней, он погибнет сам, ему было все равно, так сильно он ее ненавидел. На острове, посреди реки Вирр, состоялось ужасное сражение, и, ослабев от ран, брат и сестра умерли, когда пала крепость. Но говорят, что они тоже ушли в конце концов в реку, и она поддержала их, и они превратились в нэгаров, которые обитают в таинственном мире между жизнью и смертью, им давала силы любовь отца… до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138