Потом она снова подошла к окну и посмотрела на долину, через которую протекала река. Мирный весенний пейзаж немного успокоил ее. В лучах заходящего солнца глазам Элиз предстали такие прекрасные картины — небольшие рощицы деревьев, отбрасывающих тени на поля, самые разные оттенки изумрудного сияния на земле. Недавно прошел небольшой дождь, и мир выглядел новеньким и отмытым, словно готовился к празднику, а легкий ветерок резвился, гоняя по небу легкие облачка.
Неожиданно мимо промчалась птица, затем вернулась, причем оказалась так близко, что Элиз могла бы коснуться ее рукой. Она парила прямо перед ней, и солнечные лучи освещали ее черные крылья — нет, темно-синие, если присмотреться повнимательнее. Птица совсем не боялась Элиз, и та подумала, что она, наверное, ручная и нечаянно вылетела из своей клетки. Она протянула руку, и тут птица, не теряя ни мгновения, раскрыв клюв, метнулась к ее кольцу, да так неожиданно, что Элиз отдернула руку.
— Ах ты, обманщик. Собирался кольцо у меня украсть, да? Убирайся отсюда, вор! Кыш!
Она замахала руками, и птица неохотно отлетела от окна. Уже через несколько секунд несостоявшийся вор промчался над стеной, потом миновал остров, озеро и устремился к полям за ним. Элиз не могла оторвать глаз от стремительного силуэта в небе, но довольно быстро потеряла птицу из виду.
Если бы только она сама могла вот так улететь отсюда, прежде чем кто-нибудь успеет оседлать лошадь. Она бы спала в ветвях деревьев, а целое небо стало бы ей домом. Оставила бы свою семью, которая не в силах забыть прошлое. Была бы свободна выбирать, кем ей быть. Была бы свободна.
Каким кажется мир человеку, не знающему имен своих родителей? Наверное, чудесным сказочным садом. Никаких обязательств — только перед собой. Никаких обязательств — как же это замечательно!
ГЛАВА 7
Элиз услышала своего отца прежде, чем увидела его. В его комнате не зажигали свечей, и сумерки прогнали свет, точно свирепый кот шаловливых мышей.
Он играл на арфе, не самом своем любимом инструменте, с которым, впрочем, обращался, как настоящий виртуоз. Элиз остановилась у дверей, слушая. Она не знала этого произведения, но оно прекрасно подходило к настроению подкрадывающегося вечера. Шепот стихающего ветра, мычание домашнего скота, медленно возвращающегося домой, шорох занавески в открытом окне и сладкозвучное пение соловья. Музыка становилась частью этих звуков, переплеталась с ними, но исполняла свой собственный изысканный танец.
Элиз открыла дверь пошире, и музыка стихла, оставив лишь легкий след в памяти девушки.
— Элиз?
— Как ты догадался? — спросила она, покачав головой и не уставая удивляться тонкому восприятию отца.
— Все остальные стучат. Даже Мэнвин.
— А я думала… это какое-то тайное качество, особое чувство, — рассмеявшись, сказала Элиз.
— А еще запах твоих духов, — проговорил он и протянул руку.
Элиз прошла через комнату и взяла отца за руку. Он поцеловал ее пальцы и прижал к щеке, закрыв глаза.
Она всегда считала, что ее отец был бы очень красивым человеком, если бы не пустое выражение лица, столь характерное для всех слепых. Казалось, он постоянно о чем-то грустит, хотя Элиз прекрасно знала, что про него нельзя сказать, будто он несчастлив, просто ее отец всегда отличался вдумчивостью и любовью к размышлениям.
Внешне они являли собой полную противоположность — у него темные волосы, у нее светлые, хотя у Элиз тоже было чересчур удлиненное лицо, но она старательно это скрывала прической.
Отец убрал ее руку от лица, хотя и не выпустил из своей. Элиз любила его теплые, мягкие руки — как у художника.
— И что привело тебя к старику отцу?
— Во-первых, ты не старик. А во-вторых, разве мне нужна причина, чтобы искать твоего общества, которое дарит мне удовольствие?
Элиз пододвинула ногой стул — поведение, которое вовсе не пристало юной леди, но она не сомневалась, что отец не будет сердиться.
— Ты можешь навещать меня всякий раз, когда пожелаешь, ради удовольствия провести некоторое время в моем обществе, как ты сама сказала, или если тебе вдруг захочется облегчить душу. Иногда мне кажется, что последнее случается чаще.
Элиз сжала его пальцы, пытаясь решить, с чего начать.
— Мэнвин… — тихо проговорил ее отец. Его слова прозвучали совсем не как вопрос.
Она кивнула.
— Должен ли я понимать, что ты кивнула, подтверждая мою догадку?
— Да, — улыбнувшись, ответила Элиз.
— Он для нас с тобой самое настоящее проклятие, верно? — заговорщически прошептал отец. — Мэнвин настаивает, чтобы ты приняла ухаживания какого-то поклонника?
— Он постоянно повторяет, что решение будешь принимать ты… — выпалила Элиз.
Ее отец откинулся на спинку кресла.
— Да, он так и будет говорить. Очень характерное для него поведение.
— Но, отец, Мэнвин готов выдать меня… за кого угодно, лишь бы у претендента был отец с хорошей, сильной армией, а сам он отличался воинственным нравом. — Элиз вскочила на ноги, сделала три шага в наступившей темноте и вдруг остановилась. — Я не хочу, чтобы мой брак явился вкладом в бессмысленную войну, — проговорила она шепотом, словно произносить подобные слова в их доме было кощунством.
Отец несколько мгновений молчал.
— Я тоже не хочу, — сказал он нормальным голосом. — Мы не должны поддаваться Мэнвину, хотя он поднимет против нас всех остальных родственников. Ты же знаешь правду, Элиз, он почти полностью меня изолировал. Нам не на кого рассчитывать, кроме как на самих себя. — Он повернул к ней голову, словно вдруг сумел увидеть ее лицо.
Элиз подошла и положила руку ему на плечо, а потом наклонилась и поцеловала в щеку.
Отец пробежал пальцами по струнам арфы, и комната наполнил тихий звук льющейся воды.
— Тебе следует знать, Элиз, — сказал он, улыбнувшись, — что мы все выбираем в супруги полезных для семьи людей. Однако это вовсе не значит, — продолжал он уже серьезно, — что ты должна выйти замуж за человека, которого презираешь. Но выбрать себе подходящего мужа ты должна.
— Да, — мягко проговорила Элиз. — Ты любил маму, правда?
— Больше, чем можно выразить словами или даже музыкой.
— Но ведь ты практически не знал ее, когда вы поженились?
Они много раз об этом говорили, но Элиз всегда находила в словах отца какое-то магическое утешение.
— Я видел ее всего два раза, а разговаривали мы и вовсе меньше часа.
— Но ты доверял бабушкиному мнению.
— Полностью.
— Вот в чем суть моей проблемы, — сказала Элиз.
— Верно, — согласился с ней отец.
— Отец, это не эгоизм. Я выйду замуж за того, кого ты для меня выберешь, но не хочу, чтобы продолжалась война. Ты понимаешь? Я не собираюсь своим замужеством давать Мэнвину возможность усилить свои позиции. Достаточно представителей семьи Уиллсов заплатили жизнью за то, чтобы удовлетворить нашу гордость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138