К своему изумлению Конан
услышал лязг вытаскиваемых из ножен мечей и злорадные
мстительные крики всадников. В считанные мгновения все было
кончено -- не оказавшие сопротивления крестьяне остались лежать
на поле, изрубленные мечами или раздавленные копытами коней,
при этом отряд даже почти не снизил скорости, чтобы преодолеть
это препятствие.
Да, эти хайборийцы грубо играют, подумал Копан. Похоже,
друг друга они убивают с большей охотой, чем иноземцев. Он
почувствовал облегчение от того, что ни один из несчастных
крестьян не попал под копыта его коня.
Вскоре перед ними показались цветущие сады и спрятавшиеся
между ними крестьянские хижины. Строй всадников образовал
изогнутую линию, чтобы окружить деревню со всех сторон, и с
зажженными факелами двинулся вперед.
Удивление и паника, вызванные их появлением, были
всеобщими. Испуганные люди разбегались во все стороны в поисках
какого-либо убежища.
На центральную площадь деревни ворвались офицеры во главе
с Фавианом, размахивавшим мечом и громко кричавшим. Конан
следовал за ним на некотором расстоянии, то и дело поворачивая
коня, чтобы не наскочить на упавшие тела.
Теперь он понимал, как был наивен, когда ожидал, что
сначала жителям деревни будет провозглашено какое-нибудь
официальное уведомление барона, затем начнутся расспросы и
допросы, выявление зачинщиков и только потом, если понадобится,
показательная казнь. Но то, что он увидел, было просто самой
настоящей кровавой бойней. Мужчин, женщин и детей резали
беспричинно, как будто для пробы оружия. Особенно усердствовали
люди местного сквайра, которые с вожделенными криками
набрасывались даже на домашних животных, яростно разрубая их на
куски. Всадники барона убивали своих жертв более умело и
избирательно, направляемые громкими непрерывными командами
Фавиана. Перед глазами Конана на миг мелькнули кровавые сцены
разграбления Венариума, но то, что происходило сейчас вокруг
него, казалось северянину особенно диким -- здесь никто не
оказывал сопротивления, да и грабить было нечего.
Конан никогда не думал, что убийство одних немедийцев
другими так глубоко коснется его сердца, но теперь он
чувствовал все возраставшую тяжесть на душе. Он соскочил с коня
и повел его, с трудом прокладывая себе дорогу между мечущимися
крестьянами и атакующими их всадниками. Это не схватка, сказал
он себе, и я не убийца, чтобы принимать участие в избиении
младенцев.
Когда крики жертв стали раздаваться все реже, в игру
вступили факелы. Зеленые посевы на полях вряд ли могли быть
уничтожены огнем, но края соломенных крыш мгновенно вспыхивали
от легкого прикосновения пылающего факела. Древками пик
всадники открывали двери и выламывали оконные ставни в домах,
бросая туда зажженные вязанки хвороста. Раздались новые крики
-- на этот раз от людей, которые пытались укрыться в домах. Они
в панике выскакивали наружу, но тут же падали, разрубленные
поджидавшими их захватчиками.
Ощущая подкатившую к горлу волну тошноты, Конан смотрел на
эти ужасные сцены, понимая, что несчастная деревушка, не
оказавшая никакого сопротивления, едва ли могла быть логовом
опасных бунтовщиков, как это представил им Ульф.
Внезапно его внимание привлекло чье-то лицо, мелькнувшее в
просвете между двумя горящими домами. Несмотря на густые клубы
дыма, почти скрывавшие его, оно показалось Конану знакомым.
Бросив коня, он помчался между домами, задыхаясь от едкого
дыма. Пробежав мимо них, он остановился и стал вглядываться
вперед, в густые заросли ивняка, окаймлявшие берег реки.
Заметив несколько фигур, мелькнувших в них, он бросился туда с
зажатым в руке мечом.
Едва он сделал несколько шагов, продираясь сквозь заросли,
как на него набросился с вилами молодой крестьянский парень.
Сильным ударом меча Конан вышиб вилы из его рук, а затем плашмя
ударил мечом ему по голове, сбив парня с ног. Тот рухнул, как
подкошенный, и затих, но Конан знал, что не причинил ему
особого вреда и, оставив крестьянина, бросился дальше, к
поросшей тростником кромке реки.
Он увидел четырех беглецов, пытавшихся спустить на воду
лодку, привязанную к дереву. Тот, что был выше всех ростом,
обернулся, и Конан узнал вчерашнего мятежника, ускользнувшего
от них с Фавианом в густом лесу.
Капюшон откинуло ветром назад, и на Копана теперь смотрела
привлекательная женщина с длинными заплетенными волосами. С ней
было трое деревенских детей. Один из них, костлявый мальчишка с
покрытым копотью лицом уставился на Конана, сжимая в руке нож с
обломанным лезвием, женщина схватила мальчика за ворот и
притянула к себе.
-- Займись лодкой,-- сказала она ему с твердым немедийским
акцентом и, вытащив из-за пояса длинный прямой кинжал, молча
стала ждать своего преследователя.
Внезапно в зарослях раздался треск, и Конан увидел одного
из солдат Бальдра, ветерана с пышными усами, продиравшегося на
коне сквозь кусты.
-- Ага, тут еще девка и трое щенков! Сейчас я вам покажу
катание на лодке! -- весело крикнул он, и вдруг лицо его
исказилось гримасой боли и удивления.-- Ты что, парень?... А!
Солдат качнулся в седле, его конь испуганно заржал, когда
меч Конана угодил ему в живот, не защищенный панцирем. Тем не
менее ветеран поднял свой меч, собираясь оказать сопротивление,
несмотря на вспоротый живот. Второй удар сбил его с коня, но он
все еще пытался подняться, сжимая в руке меч. Конан еще раз
взмахнул оружием, и солдат остался лежать на земле с пробитым
горлом; его конь, почуяв запах крови хозяина, с диким ржанием и
обезумевшими глазами ускакал обратно в кусты.
Киммериец повернулся к реке и увидел, что четверо беглецов
наконец отвязали лодку и толкали ее теперь вглубь реки.
-- Подождите! -- крикнул он, но затем слова замерли у него
в горле. Лодка уже уплывала и вскоре скрылась из виду за
склонившимися к воде деревьями, женщина больше не оглядывалась.
Конан окинул взглядом реку. Кое-где у берега ее чистая
вода была окрашена красными пятнами крови -- следы бойни в
деревне
-- а местами ее вид был еще более ужасным. Затянутое дымом
небо и неистово пляшущие огни горящей деревни отражались в
реке, придавая ей зловещий вид адского потока.
Лодки больше нигде не было видно, и Конан отвернулся от
реки и зашагал по берегу. Увидев тропинку в зарослях ивняка, он
повернул по ней навстречу крикам и огням.
По дороге он остановился только один раз, оторвав за
горящим домом одного из головорезов Ульфа от отчаянно
боровшейся с ним деревенской девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
услышал лязг вытаскиваемых из ножен мечей и злорадные
мстительные крики всадников. В считанные мгновения все было
кончено -- не оказавшие сопротивления крестьяне остались лежать
на поле, изрубленные мечами или раздавленные копытами коней,
при этом отряд даже почти не снизил скорости, чтобы преодолеть
это препятствие.
Да, эти хайборийцы грубо играют, подумал Копан. Похоже,
друг друга они убивают с большей охотой, чем иноземцев. Он
почувствовал облегчение от того, что ни один из несчастных
крестьян не попал под копыта его коня.
Вскоре перед ними показались цветущие сады и спрятавшиеся
между ними крестьянские хижины. Строй всадников образовал
изогнутую линию, чтобы окружить деревню со всех сторон, и с
зажженными факелами двинулся вперед.
Удивление и паника, вызванные их появлением, были
всеобщими. Испуганные люди разбегались во все стороны в поисках
какого-либо убежища.
На центральную площадь деревни ворвались офицеры во главе
с Фавианом, размахивавшим мечом и громко кричавшим. Конан
следовал за ним на некотором расстоянии, то и дело поворачивая
коня, чтобы не наскочить на упавшие тела.
Теперь он понимал, как был наивен, когда ожидал, что
сначала жителям деревни будет провозглашено какое-нибудь
официальное уведомление барона, затем начнутся расспросы и
допросы, выявление зачинщиков и только потом, если понадобится,
показательная казнь. Но то, что он увидел, было просто самой
настоящей кровавой бойней. Мужчин, женщин и детей резали
беспричинно, как будто для пробы оружия. Особенно усердствовали
люди местного сквайра, которые с вожделенными криками
набрасывались даже на домашних животных, яростно разрубая их на
куски. Всадники барона убивали своих жертв более умело и
избирательно, направляемые громкими непрерывными командами
Фавиана. Перед глазами Конана на миг мелькнули кровавые сцены
разграбления Венариума, но то, что происходило сейчас вокруг
него, казалось северянину особенно диким -- здесь никто не
оказывал сопротивления, да и грабить было нечего.
Конан никогда не думал, что убийство одних немедийцев
другими так глубоко коснется его сердца, но теперь он
чувствовал все возраставшую тяжесть на душе. Он соскочил с коня
и повел его, с трудом прокладывая себе дорогу между мечущимися
крестьянами и атакующими их всадниками. Это не схватка, сказал
он себе, и я не убийца, чтобы принимать участие в избиении
младенцев.
Когда крики жертв стали раздаваться все реже, в игру
вступили факелы. Зеленые посевы на полях вряд ли могли быть
уничтожены огнем, но края соломенных крыш мгновенно вспыхивали
от легкого прикосновения пылающего факела. Древками пик
всадники открывали двери и выламывали оконные ставни в домах,
бросая туда зажженные вязанки хвороста. Раздались новые крики
-- на этот раз от людей, которые пытались укрыться в домах. Они
в панике выскакивали наружу, но тут же падали, разрубленные
поджидавшими их захватчиками.
Ощущая подкатившую к горлу волну тошноты, Конан смотрел на
эти ужасные сцены, понимая, что несчастная деревушка, не
оказавшая никакого сопротивления, едва ли могла быть логовом
опасных бунтовщиков, как это представил им Ульф.
Внезапно его внимание привлекло чье-то лицо, мелькнувшее в
просвете между двумя горящими домами. Несмотря на густые клубы
дыма, почти скрывавшие его, оно показалось Конану знакомым.
Бросив коня, он помчался между домами, задыхаясь от едкого
дыма. Пробежав мимо них, он остановился и стал вглядываться
вперед, в густые заросли ивняка, окаймлявшие берег реки.
Заметив несколько фигур, мелькнувших в них, он бросился туда с
зажатым в руке мечом.
Едва он сделал несколько шагов, продираясь сквозь заросли,
как на него набросился с вилами молодой крестьянский парень.
Сильным ударом меча Конан вышиб вилы из его рук, а затем плашмя
ударил мечом ему по голове, сбив парня с ног. Тот рухнул, как
подкошенный, и затих, но Конан знал, что не причинил ему
особого вреда и, оставив крестьянина, бросился дальше, к
поросшей тростником кромке реки.
Он увидел четырех беглецов, пытавшихся спустить на воду
лодку, привязанную к дереву. Тот, что был выше всех ростом,
обернулся, и Конан узнал вчерашнего мятежника, ускользнувшего
от них с Фавианом в густом лесу.
Капюшон откинуло ветром назад, и на Копана теперь смотрела
привлекательная женщина с длинными заплетенными волосами. С ней
было трое деревенских детей. Один из них, костлявый мальчишка с
покрытым копотью лицом уставился на Конана, сжимая в руке нож с
обломанным лезвием, женщина схватила мальчика за ворот и
притянула к себе.
-- Займись лодкой,-- сказала она ему с твердым немедийским
акцентом и, вытащив из-за пояса длинный прямой кинжал, молча
стала ждать своего преследователя.
Внезапно в зарослях раздался треск, и Конан увидел одного
из солдат Бальдра, ветерана с пышными усами, продиравшегося на
коне сквозь кусты.
-- Ага, тут еще девка и трое щенков! Сейчас я вам покажу
катание на лодке! -- весело крикнул он, и вдруг лицо его
исказилось гримасой боли и удивления.-- Ты что, парень?... А!
Солдат качнулся в седле, его конь испуганно заржал, когда
меч Конана угодил ему в живот, не защищенный панцирем. Тем не
менее ветеран поднял свой меч, собираясь оказать сопротивление,
несмотря на вспоротый живот. Второй удар сбил его с коня, но он
все еще пытался подняться, сжимая в руке меч. Конан еще раз
взмахнул оружием, и солдат остался лежать на земле с пробитым
горлом; его конь, почуяв запах крови хозяина, с диким ржанием и
обезумевшими глазами ускакал обратно в кусты.
Киммериец повернулся к реке и увидел, что четверо беглецов
наконец отвязали лодку и толкали ее теперь вглубь реки.
-- Подождите! -- крикнул он, но затем слова замерли у него
в горле. Лодка уже уплывала и вскоре скрылась из виду за
склонившимися к воде деревьями, женщина больше не оглядывалась.
Конан окинул взглядом реку. Кое-где у берега ее чистая
вода была окрашена красными пятнами крови -- следы бойни в
деревне
-- а местами ее вид был еще более ужасным. Затянутое дымом
небо и неистово пляшущие огни горящей деревни отражались в
реке, придавая ей зловещий вид адского потока.
Лодки больше нигде не было видно, и Конан отвернулся от
реки и зашагал по берегу. Увидев тропинку в зарослях ивняка, он
повернул по ней навстречу крикам и огням.
По дороге он остановился только один раз, оторвав за
горящим домом одного из головорезов Ульфа от отчаянно
боровшейся с ним деревенской девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54