Хорошо еще, гинеколог молодчага оказался: не побоялся выдать справку, что в случае родов шансов выжить матери ноль целых фиг десятых. Да и то, если б не мольбы самого Астахова, не отступилась бы. Теперь Ниночка озарилась новой идеей — усыновить мальчика. Астахов, конечно, не возражал. Но растить ребенка, когда тебе далеко за пятьдесят, — на это опять же нужны хорошие деньги.
Со «Светочем», куда его взяли полтора года назад, ему наконец повезло — совсем другая зарплата. Но скопить таким путем средства на покупку новой квартиры тоже малореально. Предложение Забелина меняло все. Перспектива честно заработать аж пятьдесят тысяч долларов — он даже про себя старался не произносить эту цифру, чтоб не сглазить, — разом решила бы все его проблемы. И сегодняшняя находка нешуточно приблизит развязку. Да, надо будет дома еще раз крепко подумать.
Он резко остановился в холодящем предчувствии допущенного крупного промаха. Что-то он только что забыл. Что-то очень важное.
Петраков в очередной раз ожесточенно перетряхивал опустошенные ящики: векселей не было. Он точно помнил, что положил их под коробки внизу. Или неточно? Но и в других ящиках оказалось пусто. В другом кабинете? Теоретически возможно, но там этаж заперт, и проверить это можно будет только завтра. А если все-таки этот долговязый инспектор? Тоже не простофиля. Но и не из тех, кто роется в чужом белье. Да даже подумать, что такие документы могли попасть в руки налоговиков, не хотелось. Тогда где? Черт, ведь векселя эти он должен был уничтожить еще с месяц назад. И ведь сказал, что уничтожил. Чертова привычка перестраховываться. Привычка, впрочем, нелишняя — тоже знает, с кем дело имеет. Тут без страховки нельзя. Но ведь собирался положить на хранение в какую-нибудь банковскую ячейку. Прособирался…
Петраков с легким ознобом представил, что завтра, если не обнаружатся договоры в другом кабинете, придется признаваться седоволосому председателю правления «Балчуга», что обманул, не уничтожил, векселя существуют и теперь кем-то похищены. А может, по недомыслию выбросила уборщица?
Он поднялся, откладывая поиск до завтра. Повернул выключатель у двери, но возле стола продолжал гореть тусклый огонек — фининспектор забыл отключить принтер. Петраков вернулся, повернул рычаг на «Off». Увидел три лежащих сверху, вышедших из принтера листа, с любопытством перевернул и медленно осел в кресло. Перед ним лежал разграфленный и обсчитанный перечень задолженностей института за последние два года. Цифры шли нарастающим итогом по двум колонкам: «получено формально», «получено фактически». Ну, это ты еще замучишься доказывать! Стоп! А вот это уже — за что боролись, на то и напоролись. Тело его перетряхнуло в ознобе, — в разделе "Задолженность перед банком «Балчуг» была проставлена дополнительная графа — «встречные незарегистрированные векселя». Абсолютно точная цифра!
Сомнений не было — Астахов нашел и только что при нем выкрал документы. Петраков вспомнил, как закрывал он замки своего портфеля, куда перед этим наверняка их засунул. Что же делать? Не признаваться же в самом деле в обмане? Об этом не хотелось и думать. Но думать-то надо. Петраков еще раз скользнул взглядом по списку арендаторов. Четвертым сверху значилось кафе «Улыбка». Кафе это открылось в полуподвальном помещении с год назад. С трудом тогда удалось обломать Мельгунова. И только сам Петраков знал, что невинное это кафе — один из способов отмывки денег влиятельной группировки. Они даже пытались предложить институту свою «крышу». Ну что ж, ни одно доброе дело, как говорится, не остается безнаказанным. Настала пора отработать. Да, адрес Астахова? Это-то установят через свои каналы. Уже набирая телефонный номер, он с некоторым даже сочувствием подумал о налоговом инспекторишке, по неразумию ввязавшемся в мужскую игру.
Войдя во двор, Астахов увидел, что окна квартиры освещены. Похоже, опять появился сосед и, воспользовавшись отсутствием хозяев, влез в их комнату. Может, тряхнуть его как следует, пока нет Нины? Возле обшарпанного подъезда странно выглядели две иномарки, около которых бродили трое качков, заинтересованно на него посмотревших. Астахов прошел мимо и натруженно принялся подниматься на четвертый этаж. Сломавшийся лифт с месяц как не могли починить: в лифтоуправлении проходила какая-то реорганизация. Возле двери, разыскивая ключи, он замешкался.
— Помочь, папаша?
Сзади стояли поднявшиеся следом качки. Один из них лениво нажал пальчиками на незапертую дверь.
— До сих пор обходился, — догадка пронзила Астахова, и в тот же миг его с силой втолкнули внутрь квартиры.
Едва устояв, Виктор Николаевич обернулся к грубияну — розовощекому здоровяку с родинкой.
— А если я так?
— А если ты так попробуешь, так я тебя раком поставлю, — пообещал тот. — И вообще — въезжай в ситуацию. С людьми вон поздоровайся, когда входишь.
В комнате, у стола, сидел плечистый, лет тридцати мужчина и с интересом разглядывал вошедшего. Боковым зрением Астахов углядел и приоткрытую дверь подслушивавшего соседа.
— Садись, отец, в ногах, как говорят, правды нет. — Сидящий приглашающе отодвинул стул подле себя. — Хотя если по правде, так ее и вовсе нет… Меня можешь называть Гордей.
— Чему обязан?
— Ну, что уж так официально. Сам все знаешь. Должок за тобой.
— Не помню. — Астахов поискал глазами, куда отложить портфель, но тут же почувствовал, как портфель этот из его руки вынимают. Он оглянулся, неохотно разжал пальцы.
— Да не кочевряжься, — успокоил его, принимая портфель, Гордей. — Сейчас векселечки изымем и — разбежимся по-доброму. Как говорится, делов-то.
Он перелистал вынутые документы, вопросительно посмотрел на одного из сопровождающих.
— Сказано было — в портфеле, — заверил тот.
— Может, я могу помочь? — полюбопытствовал Астахов.
— Можешь. И должен. Для твоей же пользы. Где векселя?
— Векселей много. Что вам-то нужно? И вообще кто вы собственно?..
— Не мельтеши, налоговичок. Если пожить хочешь. А пожить хочешь. С молодой-то жинкой, а? В деревню, говоришь, укатила? К больному деду?
— Так вот же он! — показывая на Астахова, загоготал здоровячок.
— Шутит он неудачно, — извинился Гордей. — Так как эту деревеньку-то сосед назвал?.. Нашли на карте?
— Веденеево, — подсказали ему. — Семьдесят километров.
— Можно и съездить. Не велики концы. А можно и договориться. Так что, отец?.. Ау, папик, очнись! В векселях этих уворованных тебе пользы нет. Ну, примчишься к начальству. Ну, погладят по головке по лысой. И вся любовь. А вот в их исчезновении очень даже большая польза приключиться может. Улавливаешь? Заинтересованные люди… догадываешься о ком?
— Боюсь, что да… Петраков?
— А ты не бойся, — засмеялся Гордей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Со «Светочем», куда его взяли полтора года назад, ему наконец повезло — совсем другая зарплата. Но скопить таким путем средства на покупку новой квартиры тоже малореально. Предложение Забелина меняло все. Перспектива честно заработать аж пятьдесят тысяч долларов — он даже про себя старался не произносить эту цифру, чтоб не сглазить, — разом решила бы все его проблемы. И сегодняшняя находка нешуточно приблизит развязку. Да, надо будет дома еще раз крепко подумать.
Он резко остановился в холодящем предчувствии допущенного крупного промаха. Что-то он только что забыл. Что-то очень важное.
Петраков в очередной раз ожесточенно перетряхивал опустошенные ящики: векселей не было. Он точно помнил, что положил их под коробки внизу. Или неточно? Но и в других ящиках оказалось пусто. В другом кабинете? Теоретически возможно, но там этаж заперт, и проверить это можно будет только завтра. А если все-таки этот долговязый инспектор? Тоже не простофиля. Но и не из тех, кто роется в чужом белье. Да даже подумать, что такие документы могли попасть в руки налоговиков, не хотелось. Тогда где? Черт, ведь векселя эти он должен был уничтожить еще с месяц назад. И ведь сказал, что уничтожил. Чертова привычка перестраховываться. Привычка, впрочем, нелишняя — тоже знает, с кем дело имеет. Тут без страховки нельзя. Но ведь собирался положить на хранение в какую-нибудь банковскую ячейку. Прособирался…
Петраков с легким ознобом представил, что завтра, если не обнаружатся договоры в другом кабинете, придется признаваться седоволосому председателю правления «Балчуга», что обманул, не уничтожил, векселя существуют и теперь кем-то похищены. А может, по недомыслию выбросила уборщица?
Он поднялся, откладывая поиск до завтра. Повернул выключатель у двери, но возле стола продолжал гореть тусклый огонек — фининспектор забыл отключить принтер. Петраков вернулся, повернул рычаг на «Off». Увидел три лежащих сверху, вышедших из принтера листа, с любопытством перевернул и медленно осел в кресло. Перед ним лежал разграфленный и обсчитанный перечень задолженностей института за последние два года. Цифры шли нарастающим итогом по двум колонкам: «получено формально», «получено фактически». Ну, это ты еще замучишься доказывать! Стоп! А вот это уже — за что боролись, на то и напоролись. Тело его перетряхнуло в ознобе, — в разделе "Задолженность перед банком «Балчуг» была проставлена дополнительная графа — «встречные незарегистрированные векселя». Абсолютно точная цифра!
Сомнений не было — Астахов нашел и только что при нем выкрал документы. Петраков вспомнил, как закрывал он замки своего портфеля, куда перед этим наверняка их засунул. Что же делать? Не признаваться же в самом деле в обмане? Об этом не хотелось и думать. Но думать-то надо. Петраков еще раз скользнул взглядом по списку арендаторов. Четвертым сверху значилось кафе «Улыбка». Кафе это открылось в полуподвальном помещении с год назад. С трудом тогда удалось обломать Мельгунова. И только сам Петраков знал, что невинное это кафе — один из способов отмывки денег влиятельной группировки. Они даже пытались предложить институту свою «крышу». Ну что ж, ни одно доброе дело, как говорится, не остается безнаказанным. Настала пора отработать. Да, адрес Астахова? Это-то установят через свои каналы. Уже набирая телефонный номер, он с некоторым даже сочувствием подумал о налоговом инспекторишке, по неразумию ввязавшемся в мужскую игру.
Войдя во двор, Астахов увидел, что окна квартиры освещены. Похоже, опять появился сосед и, воспользовавшись отсутствием хозяев, влез в их комнату. Может, тряхнуть его как следует, пока нет Нины? Возле обшарпанного подъезда странно выглядели две иномарки, около которых бродили трое качков, заинтересованно на него посмотревших. Астахов прошел мимо и натруженно принялся подниматься на четвертый этаж. Сломавшийся лифт с месяц как не могли починить: в лифтоуправлении проходила какая-то реорганизация. Возле двери, разыскивая ключи, он замешкался.
— Помочь, папаша?
Сзади стояли поднявшиеся следом качки. Один из них лениво нажал пальчиками на незапертую дверь.
— До сих пор обходился, — догадка пронзила Астахова, и в тот же миг его с силой втолкнули внутрь квартиры.
Едва устояв, Виктор Николаевич обернулся к грубияну — розовощекому здоровяку с родинкой.
— А если я так?
— А если ты так попробуешь, так я тебя раком поставлю, — пообещал тот. — И вообще — въезжай в ситуацию. С людьми вон поздоровайся, когда входишь.
В комнате, у стола, сидел плечистый, лет тридцати мужчина и с интересом разглядывал вошедшего. Боковым зрением Астахов углядел и приоткрытую дверь подслушивавшего соседа.
— Садись, отец, в ногах, как говорят, правды нет. — Сидящий приглашающе отодвинул стул подле себя. — Хотя если по правде, так ее и вовсе нет… Меня можешь называть Гордей.
— Чему обязан?
— Ну, что уж так официально. Сам все знаешь. Должок за тобой.
— Не помню. — Астахов поискал глазами, куда отложить портфель, но тут же почувствовал, как портфель этот из его руки вынимают. Он оглянулся, неохотно разжал пальцы.
— Да не кочевряжься, — успокоил его, принимая портфель, Гордей. — Сейчас векселечки изымем и — разбежимся по-доброму. Как говорится, делов-то.
Он перелистал вынутые документы, вопросительно посмотрел на одного из сопровождающих.
— Сказано было — в портфеле, — заверил тот.
— Может, я могу помочь? — полюбопытствовал Астахов.
— Можешь. И должен. Для твоей же пользы. Где векселя?
— Векселей много. Что вам-то нужно? И вообще кто вы собственно?..
— Не мельтеши, налоговичок. Если пожить хочешь. А пожить хочешь. С молодой-то жинкой, а? В деревню, говоришь, укатила? К больному деду?
— Так вот же он! — показывая на Астахова, загоготал здоровячок.
— Шутит он неудачно, — извинился Гордей. — Так как эту деревеньку-то сосед назвал?.. Нашли на карте?
— Веденеево, — подсказали ему. — Семьдесят километров.
— Можно и съездить. Не велики концы. А можно и договориться. Так что, отец?.. Ау, папик, очнись! В векселях этих уворованных тебе пользы нет. Ну, примчишься к начальству. Ну, погладят по головке по лысой. И вся любовь. А вот в их исчезновении очень даже большая польза приключиться может. Улавливаешь? Заинтересованные люди… догадываешься о ком?
— Боюсь, что да… Петраков?
— А ты не бойся, — засмеялся Гордей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76