— Завтра все это изложишь на бумаге. Сам не умеешь — Клыню посади. Он, похоже, поорганизованней. На концепции должна быть согласующая виза Лагацкой и Подлесного. Да, Подлесного! — Забелин подошел к зазвонившему телефону. — И имейте в виду — если сорвете аукцион, обоих отсюда так вы…звездну, что мало не покажется. Да, слушаю… Кого?.. Юля, это вас. — Он удивленно протянул трубку.
— Ой, да, — Юля вскочила, — извините, что я дала… Там срочно… — Я слушаю, — при общем молчании произнесла она. — Да, да! Результаты. Да? Да?! Нет?! Вы правду говорите, его нет? Господи! Спасибо же вам! Миленькая вы моя…
— Алексей Павлович, я-то здесь при чем? — начал было тихонько Подлесный, но замолчал.
Лицо Юли, обычно замкнутое, даже когда она шутила, а сразу после звонка помертвевшее, теперь расцвело, глаза, всегда будто нерадостно заглядывающие внутрь себя, лучились восторгом. И сколько же света прорвалось в ней — будто шторы сорвали. Она положила трубку и посмотрела на стоящих в недоумении, оценила увиденное и засмеялась. Захватывающий смех рассыпался по комнате и овладел остальными.
— Его там нет, — то и дело, всхлипывая от колик, повторяла она, не в силах остановиться.
И вслед за ней, ничего не понимая, зашлись в хохоте трое взрослых мужчин.
— Знаешь, что скажу, Юлька? — Отсмеявшись, Жукович торжественно поднялся. — Я поначалу про тебя думал, мол, обтянули пару кило костей чем осталось. А ты, оказывается, еще та штучка. Вещь в себе.
— А я теперь всегда такая буду.
— Тогда плохо. — Предугадать реакцию Жуковича было невозможно. — Янка тут вовсю парфюмом обаяет. Но до тебя ей никак. Какая после этого работа?
— А вот от Яны отцепись, — напомнил Забелин.
— Да кому она нужна?
В дверях Жукович с Подлесным столкнулись. Оглянулись на оставшихся в кабинете, и каждый сделал шаг назад, вежливо уступая другому дорогу.
— Что-то радостное? — От вида смеющейся Юли почему-то, как когда-то в школе, перехватило дыхание.
— Да. Очень. Испугала?
— Может быть.
— Устали вы, Алексей Павлович. — Она была полна веселым сочувствием.
— Пожалуй. Как-то все накопилось. Будто груз поднял. Сначала вроде ничего. Потом тяжелее. А там — как бы не надломиться.
— Потому что неправедное делаем.
— Опять за свое? И что ж такого неправедного делаем мы, Юля?
— Я это ощущаю. Зло за нами идет.
— Не смею спорить, потому как если талант комбинирования есть зло, тогда я вас вынужден огорчить — вы посланец тьмы.
— Не богохульствуйте! Я ведь и сама часто думаю, за что мне этот несчастный дар. Вот уж три года, как мои идеи оборачиваются человеческим горем.
— Мне думается, что сто двадцать тысяч — неплохая компенсация за утрату веры в торжество добра.
Едва договорив, он пожалел о сказанном — такой беззащитной сделалась она.
— Думаю, Юля, суть не в деле, которым мы занимаемся. Каждое может быть обращено во зло, как и во благо. Я не силен в философских категориях. Кто высчитает в микронах, сколько зла в добрых намерениях и какое благо приносит иной раз злой умысел? У меня есть свое нехитрое представление об этом и предлагаю им воспользоваться: какое чувство мы с вами вложим в наш замысел, таков будет и результат.
— Так просто? — Она засмеялась.
— Я же предупреждал, что не философ. Слушайте, это безобразие — у вас в самом деле какой-то нерабочий смех.
Но тут же, застеснявшись внимательного ее взгляда, поспешил вернуться к прерванному разговору:
— Стало быть, «ФДН» работает только на западников.
— В основном да, — вслед за ним вернулась к деловому тону и Юля.
— А западные компании нацелены только больше чем на пятидесят процентов?
— Чаще на семьдесят пять.
— Тогда зачем они лезут на аукцион? Шансов на остальные акции у них нет. Ведь скупка в институте не ведется.
— Это факт?
— Это не факт?! — Вопрос оказался неожиданным. — Может, и не факт. Яна! — склонился он к селектору. — А где у нас Астахов? Найдите и срочно ко мне.
Он тяжело помолчал, выслушивая всплески девичьего голоса, отодвинул от уха трубку, изготавливаясь рыкнуть. Но, остановленный молящим взглядом Юли, лишь коротко оборвал:
— Не знаю где. Это ваша работа.
— Скажу вам две вещи, Юля. — Забелин вернулся на свое место. — Во-первых, вы редкая умница. А во-вторых, и это же в связи с во-первых, я думаю, у нас с вами все получится здорово. Ну, в смысле… Да во всех смыслах.
И с удивившим самого нахальством положил руку на подрагивающую маленькую ладошку.
— Алексей Павлович, там… — Глаза вошедшей, как всегда, без стука Яны при виде сидящих заледенели. Она дождалась, когда смущенная Юля высвободит руку, и голосом Каменного гостя закончила: — Астахов через пятнадцать минут будет. И Флоровский подъезжает.
Не дождавшись ответа, Яна развернулась и с грохотом вышла.
— Может, ей объяснить? — кивая на дверь, пробормотала Юля.
— Что? Ах, это. Пустое!
И, говоря, уже знал — именно пустое.
— …Но какая лапа у тебя в приемной! — Максим, все еще под впечатлением Яны, которую только что обаял, решительно вошел в кабинет, где натолкнулся заново восхитившимися глазами на стоящую подле Забелина Юлю.
— Вот в чем тебе не откажешь, так это в умении работать с кадрами. — Он дотянулся через стол до начальственно предоставленной руки и, с подобающим подобострастием прогнувшись, пожал.
— Уже и иззавидовался, старый ловелас.
— Так есть чему.
И Максим со значением потянулся с рукопожатием к чуть раскрасневшейся Юле.
— Это Максим Юрьевич Флоровский, — представил Забелин.
Но официоз не прошел.
— Шутит! Для вас просто Максим. А вас, конечно?..
— Юля.
— Лагацкая Юлия. Твой главный консультант по скупке.
— То есть мой? — разыгрался Флоровский.
— То есть консультант… Морду набью.
— Набьет, — весело подтвердил Максим изумленной Юле. — Этот, если из-под него что-то, что ему запало, забрать пытаются, набьет. Жуткий, между нами, Юлечка, — ничего, что я так запросто на правах друга? — бабник.
— Надо же. А по виду не скажешь.
— О! Так вы его не знаете.
Забелин с завистью увидел, как зажатая обычно, углубленная в себя Юля, к которой он и теперь не знал как подступиться, всего за минуту общения с Флоровским начала преображаться.
— Лучше скажи, как у тебя дела, — с нарочитой, плохо получившейся суровостью потребовал Забелин.
— Лучше, чем что? — не унялся Максим и тотчас, указывая на него пальцем, радостно принялся подталкивать девушку. — Гляди на глазищи. Нет, Юлька, что ни говори, ты ему запала. Давно таким волкодавом не смотрел.
— Ну что вы, право, выдумываете.
— Эх, молодость, молодость. — И, опережая выбирающегося с угрожающим видом Забелина, вытянулся во фрунт: — Докладываю! В институте все чики-поки, идет по намеченному и утвержденному плану. Старики предоставили мне полный карт-бланш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Ой, да, — Юля вскочила, — извините, что я дала… Там срочно… — Я слушаю, — при общем молчании произнесла она. — Да, да! Результаты. Да? Да?! Нет?! Вы правду говорите, его нет? Господи! Спасибо же вам! Миленькая вы моя…
— Алексей Павлович, я-то здесь при чем? — начал было тихонько Подлесный, но замолчал.
Лицо Юли, обычно замкнутое, даже когда она шутила, а сразу после звонка помертвевшее, теперь расцвело, глаза, всегда будто нерадостно заглядывающие внутрь себя, лучились восторгом. И сколько же света прорвалось в ней — будто шторы сорвали. Она положила трубку и посмотрела на стоящих в недоумении, оценила увиденное и засмеялась. Захватывающий смех рассыпался по комнате и овладел остальными.
— Его там нет, — то и дело, всхлипывая от колик, повторяла она, не в силах остановиться.
И вслед за ней, ничего не понимая, зашлись в хохоте трое взрослых мужчин.
— Знаешь, что скажу, Юлька? — Отсмеявшись, Жукович торжественно поднялся. — Я поначалу про тебя думал, мол, обтянули пару кило костей чем осталось. А ты, оказывается, еще та штучка. Вещь в себе.
— А я теперь всегда такая буду.
— Тогда плохо. — Предугадать реакцию Жуковича было невозможно. — Янка тут вовсю парфюмом обаяет. Но до тебя ей никак. Какая после этого работа?
— А вот от Яны отцепись, — напомнил Забелин.
— Да кому она нужна?
В дверях Жукович с Подлесным столкнулись. Оглянулись на оставшихся в кабинете, и каждый сделал шаг назад, вежливо уступая другому дорогу.
— Что-то радостное? — От вида смеющейся Юли почему-то, как когда-то в школе, перехватило дыхание.
— Да. Очень. Испугала?
— Может быть.
— Устали вы, Алексей Павлович. — Она была полна веселым сочувствием.
— Пожалуй. Как-то все накопилось. Будто груз поднял. Сначала вроде ничего. Потом тяжелее. А там — как бы не надломиться.
— Потому что неправедное делаем.
— Опять за свое? И что ж такого неправедного делаем мы, Юля?
— Я это ощущаю. Зло за нами идет.
— Не смею спорить, потому как если талант комбинирования есть зло, тогда я вас вынужден огорчить — вы посланец тьмы.
— Не богохульствуйте! Я ведь и сама часто думаю, за что мне этот несчастный дар. Вот уж три года, как мои идеи оборачиваются человеческим горем.
— Мне думается, что сто двадцать тысяч — неплохая компенсация за утрату веры в торжество добра.
Едва договорив, он пожалел о сказанном — такой беззащитной сделалась она.
— Думаю, Юля, суть не в деле, которым мы занимаемся. Каждое может быть обращено во зло, как и во благо. Я не силен в философских категориях. Кто высчитает в микронах, сколько зла в добрых намерениях и какое благо приносит иной раз злой умысел? У меня есть свое нехитрое представление об этом и предлагаю им воспользоваться: какое чувство мы с вами вложим в наш замысел, таков будет и результат.
— Так просто? — Она засмеялась.
— Я же предупреждал, что не философ. Слушайте, это безобразие — у вас в самом деле какой-то нерабочий смех.
Но тут же, застеснявшись внимательного ее взгляда, поспешил вернуться к прерванному разговору:
— Стало быть, «ФДН» работает только на западников.
— В основном да, — вслед за ним вернулась к деловому тону и Юля.
— А западные компании нацелены только больше чем на пятидесят процентов?
— Чаще на семьдесят пять.
— Тогда зачем они лезут на аукцион? Шансов на остальные акции у них нет. Ведь скупка в институте не ведется.
— Это факт?
— Это не факт?! — Вопрос оказался неожиданным. — Может, и не факт. Яна! — склонился он к селектору. — А где у нас Астахов? Найдите и срочно ко мне.
Он тяжело помолчал, выслушивая всплески девичьего голоса, отодвинул от уха трубку, изготавливаясь рыкнуть. Но, остановленный молящим взглядом Юли, лишь коротко оборвал:
— Не знаю где. Это ваша работа.
— Скажу вам две вещи, Юля. — Забелин вернулся на свое место. — Во-первых, вы редкая умница. А во-вторых, и это же в связи с во-первых, я думаю, у нас с вами все получится здорово. Ну, в смысле… Да во всех смыслах.
И с удивившим самого нахальством положил руку на подрагивающую маленькую ладошку.
— Алексей Павлович, там… — Глаза вошедшей, как всегда, без стука Яны при виде сидящих заледенели. Она дождалась, когда смущенная Юля высвободит руку, и голосом Каменного гостя закончила: — Астахов через пятнадцать минут будет. И Флоровский подъезжает.
Не дождавшись ответа, Яна развернулась и с грохотом вышла.
— Может, ей объяснить? — кивая на дверь, пробормотала Юля.
— Что? Ах, это. Пустое!
И, говоря, уже знал — именно пустое.
— …Но какая лапа у тебя в приемной! — Максим, все еще под впечатлением Яны, которую только что обаял, решительно вошел в кабинет, где натолкнулся заново восхитившимися глазами на стоящую подле Забелина Юлю.
— Вот в чем тебе не откажешь, так это в умении работать с кадрами. — Он дотянулся через стол до начальственно предоставленной руки и, с подобающим подобострастием прогнувшись, пожал.
— Уже и иззавидовался, старый ловелас.
— Так есть чему.
И Максим со значением потянулся с рукопожатием к чуть раскрасневшейся Юле.
— Это Максим Юрьевич Флоровский, — представил Забелин.
Но официоз не прошел.
— Шутит! Для вас просто Максим. А вас, конечно?..
— Юля.
— Лагацкая Юлия. Твой главный консультант по скупке.
— То есть мой? — разыгрался Флоровский.
— То есть консультант… Морду набью.
— Набьет, — весело подтвердил Максим изумленной Юле. — Этот, если из-под него что-то, что ему запало, забрать пытаются, набьет. Жуткий, между нами, Юлечка, — ничего, что я так запросто на правах друга? — бабник.
— Надо же. А по виду не скажешь.
— О! Так вы его не знаете.
Забелин с завистью увидел, как зажатая обычно, углубленная в себя Юля, к которой он и теперь не знал как подступиться, всего за минуту общения с Флоровским начала преображаться.
— Лучше скажи, как у тебя дела, — с нарочитой, плохо получившейся суровостью потребовал Забелин.
— Лучше, чем что? — не унялся Максим и тотчас, указывая на него пальцем, радостно принялся подталкивать девушку. — Гляди на глазищи. Нет, Юлька, что ни говори, ты ему запала. Давно таким волкодавом не смотрел.
— Ну что вы, право, выдумываете.
— Эх, молодость, молодость. — И, опережая выбирающегося с угрожающим видом Забелина, вытянулся во фрунт: — Докладываю! В институте все чики-поки, идет по намеченному и утвержденному плану. Старики предоставили мне полный карт-бланш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76