— Алексей Павлович! — послышался от двери голос администратора. — Ваш зал освободился.
— Ну что ж, к барьеру. Подождет твоя сотняшка.
— Давненько не брал я в руки шашек. — Максим, весь еще во власти состоявшегося разговора, деланно бодро потер руки.
Но видно, сыграть сегодня была не судьба. Едва начали они переодеваться, как в зал вбежал растерянный директор комплекса в сопровождении двух громил.
— Алексей Палыч, родной, пощадите! — еще в движении запричитал он. — Придется уступить зал. Онлиевский внезапно приехал. Ну прямо хоть плачь. И резервных нет.
— А мы-то при чем? — Максим недоброжелательно посмотрел на переминающихся сопровождающих. — Онлиевский, фигевский. И то уж десять минут нашего времени заиграли.
— Товарищ… или не наш? — поразился директор.
— Американский товарищ.
— Очень приятно. — Директор поспешно смастерил некое подобие удовольствия. На полномасштабную улыбку времени явно не хватало. Что и подтвердили топтавшиеся в нетерпеливом недоумении охранники:
— Вы чего, мужики, не понятно, что ли? Вам же сказано…
— Да ты-то еще что за сопля?! — прежде чем успел отреагировать насупившийся Забелин, взвился Макс.
От невиданных этих слов квадратная двухметровая «сопля» скосился на зеркало. И начал пунцоветь.
— Ждите! Освободим! — тем голосом, какому привыкли повиноваться охранники, произнес Забелин.
— Да чтоб я каждому!.. — капитулировать Максим не собирался.
— Освободим! — жестко, перехватив по пути рванувшегося вперед друга, повторил Забелин. — А пока побудьте за дверью.
— Так босс!..
— Босс пусть заходит. Скажите ему, что здесь Забелин, вице-президент «Светоча». Он знает.
Едва убежденные последним аргументом, телохранители в сопровождении крутящегося меж ними директора неохотно двинулись к выходу.
— Ты чего это стелешься?! — не дожидаясь их ухода, выдернул руку Макс. — Рупь за доллар — мы б их вдвоем положили. Чтоб меня в Америке кто-то выставил! Да по мне хоть…
— Остынь чуток. Здесь все-таки немножко не Америка. Иль и впрямь никогда фамилию Онлиевского не слышал?
— У вас тут за эти годы столько дерьма развелось.
— Врешь — вспомнил. АИСТ не можешь не знать, значит, и владельца помнишь. Кличка у него — Черный аист. Потому как беду разносит. Они втроем начинали. Двоих через пару лет подстрелили при невыясненных. А он вот выжил.
— В смысле их со света. Слышал я душещипательную эту историю.
Дверь зала распахнулась, и в нее вошел грузнеющий большеносый, с глазами навыкате человек. Из длиннющих теннисных трусов его выглядывали неожиданно тонкие безволосые ноги. В некотором отдалении с двумя ракетками под мышкой двигался высокий, подвижный, несмотря на возраст, мужчина — начальник охраны Онлиевского, в прошлом один из руководителей КГБ СССР. Замыкал процессию официант с каталкой, уставленной соками и с лежащими сверху двумя мобильными телефонами.
— Интересно, в сортир он тоже под охраной ходит? — пробурчал Макс.
— Только прошу, не хами. Помни, что уехал ты из коммунистической земли, а вернулся в олигархическую. Так что, если не хочешь проблем, блюди себя.
— Да пошло оно! Не для того возвращался, чтоб каждой раздувшейся кубышке кланяться. Боссяги. — Принявшийся одеваться Максим никак не мог справиться с пуговицей на рубахе.
— Ба, Алексей Павлович! — признал с удивлением, будто никто ему ничего не докладывал, Онлиевский. — Так это я вас невольно?.. Вы уж извините. Выкроился часик до думского комитета.
— Ради бога. — Излучая удовольствие от встречи, Забелин пожал протянутую руку.
— Специально подъехали зальчик для вас придержать. Вот только прибраться не успели, — прокомментировал Максим.
— Мой товарищ, — представил смущеннный Забелин. — Только что из Штатов.
— Товарищ из Штатов — это недурно. Все равно как господин из ЦК КПСС. Так, может, пару сгоняем, а, товарищ? Нас ведь тоже двое.
— Да что-то настроение пропало, товарищ! Алеха, я тебя в баре подожду. Хлебну пока коньячишки.
— От моих предложений не отказываются, — нахмурился Онлиевский.
— В самом деле? А я что тогда делаю? — И уже от двери Максим подмигнул оставшимся.
— Заносчивый мальчик. Трудно ему будет, — недобро спрогнозировал Онлиевский.
— Освоится. — Забелин потянулся к сумке. — Ну, не буду мешать.
— Почему же мешать? Напротив. Раз уж представился случай. Присядем?
Онлиевский еще не закончил фразы, а два плетеных кресла диковинным образом оказались тут же, на изготовку.
— Слышал, вы с Второвым разбежались? — лениво похвастался информированностью Онлиевский.
— Не то чтоб совсем.
— Все-таки Второв ортодокс. — Не меняя позы и не поворачивая головы, он сделал жест в сторону ананасового сока и следующую фразу произносил уже со стаканчиком в руке. — Нет в нем истинного чутья. Ведь с чего он отстраиваться начал? Банкиров подбирать. А я?.. Первым делом разогнанные ГБ и разведку подтянул. Вторым движением — телевидение под себя подмял. Зато где теперь он и где я? Пока вы всем своим могучим банком цифирки, портя глаза, пересчитываете, я эти цифры одним министерским росчерком создаю. И недалек — предлагали ж ему в приватизации Первого канала поучаствовать. Так нет, он, видите ли, банкир, а не щелкопер. Вот зато теперь его самого по всем каналам и мочат. К тому же и просить не умеет — все норовит лапой загрести. Сунулся пару раз к дележу — ну и получил по сусалам. И никогда, никогда Второву вашему с его больным самолюбием до меня не допрыгнуть. Потому как он деньги из денег делает, а я — из информации. Кто держит информацию — держит мир. Похоже, и до него дошло наконец, ан поздно.
Забелин быстро нагнулся, потянувшись за соком, — настолько близко прошелся Онлиевский по последнему их с Второвым разговору — будто подслушал.
— Чем займетесь теперь? — словно и не заметил впечатления Онлиевский.
— Да есть компания. Попробую что-нибудь скупить. Может, институтик какой.
При информированности Онлиевского врать напропалую было бы рискованно.
— И чем занимается этот ваш институтик? — Онлиевский незаметным для собеседника жестом подключил к разговору приблизившегося начальника охраны.
— Понятия не имею, — убедительно соврал Забелин. — Мне главное — метры, квадраты. Что попонятней. Скупил акции, продал площади. Разницу — в карман.
— И это грамотный рыночный подход. Без всяких там заумных второвских материй, — к облегчению Забелина, одобрил Онлиевский. — Только если все так просто, зачем тебе Лагацкая-то понадобилась?
— Лагацкая? А! Это Юля, кажется?.. Да, рекомендовали. А что, действительно ценность представляет?
— Да как тебе сказать? Помнишь, может, из русской истории: князь, которому построили редкой красоты храм, ослепил зодчего.
— Чтоб больше никому не строил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76