— Я и другим не дал.
— Так еще того хуже. Что получили в результате? Ну, то, что ты с правительством победившим отношения порушил, — то разговор особый. Но ведь от банка отвернулись все: коммунисты, жириновичи — все.
— Потому что все они на поверку одинаковы.
— Так и я о том. Все они на одном поле играют. Клетки разные — это уж кому куда угораздило высадиться. А поле общее. И правила игры согласованные. И то, что ты на поле это конституционное, пардон, нагадил…
— Я ни с одним не переругался.
— Это ты так думаешь. Поддержи ты тогда администрацию, и, я тебя уверяю, даже коммунисты смирились бы. Поддержи коммунистов… — Он храбро встретил порывистое движение Второва. — Только предположим. Отхлестали бы после, конечно. Но тоже поняли бы. Ошибся мужик. Не на того поставил. Но сыграл! А так кто ж такое презрение потерпит?
— Зато никто не сможет сказать, что Второв перед кем-то прогнулся!
— А позвоночник развивать — тоже, между прочим, не лишнее. Мы в России. И здесь один звонок сверху может единовременно такую прибыль принести, какую ты на самых успешных банковских операциях и за год не всегда отобьешь.
— Все погрязло. Взболтали трясину.
— Так вот справедливо ли, что подписи эти все в пользу Онлиевского идут, а нас отовсюду отодвигают?
— Ты меня с Онлиевским равняешь?! Меня с этой?..
— Пока равняю. А еще полгодика протянем, и, может, уже и не смогу. — Покровский значительно огладил бородку. — Ведь чем больше он под себя забирает, тем сильней становится. Надо, чтоб поделились.
— Как? Тебя уж какой раз по носу щелкнули.
— Договариваться надо. С тем же Онлиевским. Думаю, получится. Он ведь тоже набрал по самую корму.
— Со мной-то ему с чего делиться?
— Не скажи. Расчет простой. Чем больше крупных бизнесменов приватизацией повяжутся, тем трудней потом государству назад отыграть будет. Даже когда другие придут. Так что, если поделикатней как-нибудь, — поделится.
— Да это пожалуй. Давно ждет, чтоб поклонился. — Второв с трудом разогнулся, потягиваясь, прошелся по кабинету. — И повяжет с удовольствием. На своих условиях. Только нам-то какой резон на условиях его свинячьих мараться? Может, правы мои? Возьмем крупную нефтянку — хватит ли сил поднять?
— А зачем ее, собственно, поднимать? — тихонько поинтересовался Покровский и, предвидя реакцию Второва, без паузы выставил ладони: — Прежде чем вспыхнуть, дослушай. Я не о том. Мы как раз к главному подошли: нельзя быть вне политики.
— И это паскудно.
— Но можно стать над ней. И на это-то мы и работаем. А для этого есть только один способ, о котором многажды говорили… Да что я уговариваю? Сам ведь все решил.
— Другого не дано — на Запад.
— Сегодня мы в рейтинге в тысяче крупнейших банков мира. Этого мало! Вот когда встанем в сотню, а еще лучше в полусотню, когда в капитал наш войдет Дойчбанк, а может, и Бэнк оф Нью-Йорк процентов так на сорок хотя бы, — тогда-то и станем мы для нынешних недосягаемыми. Кто ж такую глыбу тронет?
— Да. Это будет покруче Онлиевского.
— Согласен. Но большой цели без больших вложений не достигнешь. Под это все и придется перестраивать.
— Давай еще раз по позициям.
— Хорошо. Задача номер раз — обеспечить привлекательность банка для иностранного инвестора. Создаем мощное инвестиционное подразделение. Это моя забота. Через годик выделим его в инвестиционный банк. Выбираем в наших владениях самые привлекательные предприятия, капитализируем и выставляем пакеты акций на продажу. Если удастся все-таки взять крупную нефтяную компанию — ее в первую очередь. Больше того, уже на стадии покупки привлекаем западные средства, подписываем опционы. Главная задача — вовлечь крупный западный капитал. Так их сюда затащить, чтоб по самые уши. Задача номер два, которая уже исполняется, — раскрутка и продажа банковских акций на Западе. Прежде всего в Штатах через схему депозитарных расписок. И вот когда все это срастется, то такая перед изумленным миром махина возникнет, что и президент страны лишний раз цыкнуть не решится… Ну, Володя, неужто не увлекает? Твоих ведь масштабов размах! Что опять молчишь?
— Ты, Вадим, сюда на готовенькое пришел. Поэтому и волен лихачить. А я здесь самолично каждый винт с гайкой сращивал. Думаешь, почему у тебя переговоры так лихо двигаются? Почему отбоя от западников нет? Потому что ты такой гениальный?
— Ну, не хватало еще перейти на личности.
— Потому что мы его таким сбалансированным создали, что и на Западе не много найдешь аналогов. Потому и Онлиевский крутится, как кобель вокруг текущей суки. Универсальный банк с отлаженными технологиями. Ты знаешь, сколько мы кредитуем? Может, по большому счету мы на сегодня последний банк, что промышленность еще подпитывает. А если мы с тобой наш прожектец завертим, так это какие ж деньги потребуются? — Второв задохнулся. — Это ж все финансовые потоки перенаправлять придется. Партнеров, что на помощь нашу сегодня рассчитывают, носом об стол, значит?
— Зато через два-три года с лихвой окупится. А денег свободных на Западе полно. Сами ищут, кому всучить. Только бери.
— Я и говорю: лих. Если окупится! — Второв вскочил, отбросив стул. — Знаешь, что такое диверсификация рисков?
— Ну, что ж ты меня как школяра? Все-таки доктор наук…
— Так вот когда банк во что-то вкладывается или где-то занимает, он заранее просчитывает, когда и за счет чего деньги эти можно отработать. И из каких источников компенсировать в случае прокола. Это как часовой механизм!
— Я б все-таки просил без лекций. Да и поздно уже!
— Лекции — это по твоей части. А у меня в пассиве столько частных денег, что только Сбербанку уступаем.
— Да, это твоя сила.
— И слабость. Потому что при малейшей опасности, да просто даже слушок нехороший подпусти, и они первыми кровное свое забирать кинутся. И все наши расчеты наипрекрасные разом рухнут. А с ними и банк. Понимаешь ты это, варяг хренов?!
Он подхватил ближайший стул и, перевернув, уселся, облокотившись подбородком на спинку.
— Не любишь ты, Вадим, клиентов.
— Да какая тебе разница: люблю, не люблю? Я инвестиционщик. Графики, капитализация, маржа — это мне понятно. И это-то тебе от меня и нужно. А любовь? Многие ли нас с тобой любят?
Покровский тихо встал рядом. Стараясь не вспугнуть, положил на плечо руку:
— Риск есть. Как в любом масштабном начинании. Но и ты теперь не один. С тобой все-таки наука. Так что не вслепую пойдем. Будем лавировать на марше. Решайся, Владимир Викторович, время не ждет.
Он вдруг увидел их в боковом зеркале: тяжело задумавшийся олигарх и ободряющий его никому пока не известный профессор. Боясь, что это же увидит мнительный Второв, отодвинулся:
— Пойду я. Графики забирать или?..
— Забирай. И так весь кабинет захламлен…
Через несколько минут послышался осторожный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76