— Не Петраков. Институт скупил, — нехотя подтвердила она.
— То есть? И Мельгунов в курсе?
— Нет. И знаешь, что нет, раз спрашиваешь.
— Предполагаю. Но тогда кто? Почему тайком? Для чего все?
— Что все?! Да у Юрия Игнатьевича, как Макс говорит, тараканы в голове. Его от слов «рыночная экономика» трясти начинает. А делать меж тем что-то надо было. Институт просто валился. Нужны деньги — их нет.
— И Петраков в роли спасителя. Самой-то не смешно?
— Какой есть. Вы-то чистенькие да умненькие разлетелись. А он, плохонький да неказистый, уж два года тянет.
— Тянет — это точно. Да и вообще, на кой черт в постель-то к нему лезть было?! — бухнул Забелин.
Ресницы Наташи вздрогнули, и глаза начали расширяться, будто от атропина.
— Да как ты?.. — Но, приглядевшись к сконфуженному лицу Забелина, сникла. — Ну, вот и все, — пробормотала она. — За что боролись, на то и напоролись. И кто поделился?
— Считай, сам дошел.
Она промолчала, склонившись.
— Максим, он тоже?..
— Нет. Да и не должен. Согласна? Ты уж прости подлеца за бестактность. Но, как узнал, до того обидно стало. Такая гордячка была. А тут — плоскодонке какой-то.
— О! Еще один Флоровский на мою голову. Много времени утекло с тех пор. И не так лет, как событий. Ты ведь уж не застал, как это по три месяца с ребенком без копеечной зарплаты. Поначалу все диковинными ожиданиями жили, что государство встрепенется, поймет, какие мы незаменимые. Юрий Игнатьевич Чапаем по Москве летал: то в министерство, то в Академию наук. Планов-то у него громадье было. И так, видно, всех достал, что решили от нас отвязаться, — объявили об акционировании. Вроде как по просьбам трудящихся. То-то радости, то-то ликования было! Друг другу только что не «сэр». Как же — собственниками стали. А на поверку ни что это, ни что с этим делать, никто не знал. Тут Петраков и появился. Он один что-то делал. Один среди всех! Ему помощь была нужна. Да и мне — так устала — хотелось хоть к какому-то плечу прислониться.
— Прислонилась.
— Не тебе судить! — вспыхнула в ней прежняя Наталья. — Я в отличие от тебя да дружка твоего сладкоречивого никого не сдала. Ни-ко-го! Да что в самом деле? Вы-то вон, выпендрюжники, оба в этих «бабках». Как вы их там заработали — тоже, должно быть, та еще песня. Так какое у вас право брезговать мной за желание хоть какой-то резерв в этой жизни иметь? Ведь до позапрошлого года за границей не была. А тут… Египет, Анталия. Сын хоть от бронхита избавляться начал.
— А институт?! Или не знала, что Петраков твой его задарма слить готовится? Только не говори, что нет.
— Нет! Наоборот, может, потому и… сблизилась, что у него у единственного хоть какая-то идея была — собрать большой пакет акций и продать по большой цене крупной компании. Во-первых, чтобы возобновить финансирование исследований. Заплатить сотрудникам. И потом, он считал, что один крупный владелец, если уж заплатит, так станет наводить порядок. Не мы одни. Вся страна так считала. Вот и расторговались. Конечно, и сама заработать хотела.
Она смешалась.
— Ну и как, продали с выгодой?
— Я отказалась регистрировать эту сделку. Когда увидела цену, отказалась.
— И что дальше?
— Да и все, собственно. Саша… Петраков настаивает. Объясняет, что это какая-то схема, минимизация каких-то налогов. Еще что-то такое. А я… не верю уже ничему. Полагаю, поначалу он и впрямь как для всех лучше хотел. А потом то ли не смог, то ли изуверился. Да и деньги шальные закрутились… Чего разглядываешь? И мне перепадало. Такая вот Дануся получилась. Сказать — сколько?
— Скажи лучше, как вы вообще скупку ухитрились организовать в такой тайне? Что никто ничего?
— Да потому, что знать не хотели. — Наталья отвечала, но все больше погружалась в свои, пугающие ее размышления. — Мельгунову я сказала — есть возможность поощрить увольняющихся через схему залога акций. Ну, Юрий Игнатьевич — он же стратег, в детали не вникает. Считает, да и правильно, что отпущенного ему времени едва хватит на науку. В общем, махнул, как всегда, — «Комсомольцы, вперед!» — и забыл. А скупали у тех, кого сокращали. Для них это было как выходное пособие. Просто люди при увольнении получали деньги и что-то подписывали. Никто и не разбирался. А поскольку сокращали по подразделениям, то и утечки практически не было.
— Кредит взяли в «Балчуге»?
— Да, — она больше не удивлялась его осведомленности. — Я потому и не регистрирую. Кредит в полмиллиона! И вдруг — эти же акции продаем за семь тысяч. Не укладывается. Вот я и требую договор этот переделать, хотя бы чтоб долг «Балчугу» закрыть. Недавно опять поссорились.
— Веселая диспозиция. Ты будешь смеяться, но только и мы с Максом тоже институт скупить хотим и тоже чтоб организовать эффективное управление.
— Все те же слова, слова, слова.
— Непросто тебе, — посочувствовал Забелин. — Но кому-то придется довериться. Полагаю, ты и сама догадалась, что сейчас скажу. Да, скупку мы хотим провести в интересах банка «Светоч» и на самом деле — на его деньги. Но разница в том, что здесь мы сами ситуацию контролируем — я, Макс, ты, если с нами. И акции оформлять будем на компанию, вами же созданную. То есть без нас никто ни одного решения провести не сможет. Как говорят в рекламе, почувствуйте разницу. И выбирай. Можешь, пока не поздно, доложить Мельгунову. Он это дело живенько пресечет. Только тогда еще через полгодика и пресекать будет нечего.
— Хорошо. Я сегодня же скажу Александру Борисовичу, чтоб на меня больше не рассчитывал. Да, собственно, и без того объяснились.
Забелин удрученно вздохнул.
— Что-то еще? — зло догадалась она.
— Понимаешь, Натка, сегодня Петракова отстранят от права подписи. Макс уже поехал к Мельгунову. Ревизию провели. Так вот, наворовал твой Сашок за последний год преизрядно.
Она отвела взгляд, не удивившись.
— Но вся загогулина в этом договоре на девять процентов акций. Формально он есть, и Петраков вместе с теми, на кого работает, могут потребовать через суд его зарегистрировать. Можно, конечно, оспаривать, но дело это темное и долгое. Имея эти акции в кармане, «Балчуг», конечно, пойдет на аукцион и любую цену даст, чтобы выиграть. После этого еще чуть взвинтят и два-то процента всегда доберут. И это будет финиш — вы, считай, в чужом кармане. Такой вот расклад.
— Что ты от меня-то еще хочешь?
— Надо заставить Петракова отдать договоры.
— Вот пусть и отдаст.
— Конечно. Тебе.
— С чего бы это? Если я сама не раз того же требовала.
— Ну так и… не требуй больше. — Забелин доверительно принялся поглаживать ее руку. — Скажи, что возмущена отстранением его, поторгуйся и согласись зарегистрировать. А уж когда принесет…
Не помогла рука. Вырвавшись, Наталья вскочила над ним с выражением гадливости.
— Похоже, опять за правду пострадаю, — всплакнул Забелин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76