— Разрешите выполнять? А то время пошло.
— Сейчас все разойдемся, — остановил Забелин. — Теперь, Виктор Николаевич, для вас задачка.
Тугоухий Астахов склонился правой стороной.
— Вам, как всегда, форпост. Придется внимательно покопаться в институтской бухгалтерии — на предмет выявить все сомнительные сделки, определить реальное финансовое положение — ну да не вас учить.
— И всех дел-то? — порадовался за коллегу Жукович. — А уж как в институте его ждут! Они и местечко под него расчистили, и документики потаенные разложили. И опять же — цветы в вазочку. Просто места себе не находят, кому бы показать.
— Готовьтесь, готовьтесь, Виктор Николаевич. На неделе придется приступать. Еще вопросы?
Решился Дерясин:
— Скупка акций — дело как бы деликатное. Это как на минном поле. А среди нас ни одного чистого фондовика.
— Будет тебе минер, — пообещал Забелин. — Мне как раз рекомендовали. Кстати, напоминаю для всех: любая информация по теме строго конфиденциальна. И еще: если проект реализуем — каждый получит премию от пятидесяти тысяч долларов.
Оглядел оживившиеся лица сподвижников:
— До понедельника. Жукович, задержись!
— Да понял, понял я все. Но и ты мое мнение поддержи: на гэбэшника ставить, как на старую курву: приплатят — и тут же сдаст.
— Хозяев меняю, то — жизнь, — отреагировал не вышедший еще Подлесный. — Но не сдаю.
— Это ты шефу басенки трави. Он доверчивый. И еще. — Жукович сделал вид, что старается говорить тихо. — Хоть и в одной теперь лодке, но держись от меня подальше. А то как бы это… веслом не зацепить.
И, горделиво скосясь на Забелина, вышел.
— Вот так вам, сучканам пугливым! — Спустя минуту послышался из предбанника торжествующий его голос, адресованный кому-то из выселяемых сотрудников.
Дверь, едва закрывшись, вновь распахнулась, и Забелин безошибочно определил — Яна. Судя по резкому звуку, страстей за прошедший час в ней не поубавилось.
— Так что со мной?
— С тобой? Полагаю все-таки с камнем на сердце, что придется нам расстаться. На повышение пойдешь — операционисткой в филиал. Да и ставки такой — секретарь — у меня больше нет.
Девушка обозленно сжала в ярко-красную полосу пухлые свои губки.
— Так найдите.
— Мама твоя мне на дню по два раза насчет твоего перехода звонит. Так что если не послушаюсь, головы обоим поотрывает.
— Замучается. И вообще, чья жизнь — моя, или?..
— Твоя. Вот и надо ее разумно строить. Ну, будь умницей!
Во взгляде Яны появился блеск.
— А надоело. И хватит со мной сюсюкать! Хочу быть с ва… с тобой! — Теперь она не отводила глаза, как обычно, а, напротив, единожды решившись, вызывающе смотрела в лицо, напружинившись и нарочито изогнувшись так, чтобы было видно пышное, готовое, казалось, разорвать стягивающую одежду девичье тело. Лет через пять чрезмерные эти формы начнут расплываться, нависать складками на животе. Но сейчас перед Забелиным выставлялась напоказ юная женская фигура, которую Макс, несомненно, закольцевал бы как сексапил номер раз.
— Яна, Яна! Что ты себе напридумывала? Остынь, девочка. Сколько на тебя парней зарится. Один Юра Клыня чего стоит. А уж перспективен! Помяни слово, начальником управления станет, не меньше. А там!..
— Этот лопоухий-то! Пока до «бабок» стоящих доберется, оплешивеет. Одно и знает, что замуж уговаривает, придурок.
— Почему ж, если замуж, так и придурок? — поразился неведомой ему до сих пор женской логике Забелин. — Выходит, если б я…
— Да ничего не выходит! Такие, как вы, не уговаривают. Такого самого обхаживать надо.
«Что я и делаю», — показала она всем своим видом.
— Юра очень, очень хороший специалист. Потом, честен.
При последнем аргументе личико Яны непроизвольно сложилось в презрительную гримаску, и, понимая, что реакция эта не в ее пользу, она произнесла раздраженно:
— Плох тем, что не хорош.
— Но любит!
— Да пошел он со своей любовью… Господи, ну что ты меня, боишься, что ли? — Она заметила его брошенный на дверь взгляд. — Ну прикипела я к тебе. Ведь не жениться прошу. Вообще ничего не требую. Разве что внимания. Или не хороша?
«А может, и в самом деле? Да и какого черта. В конце концов, с работы ее уберу, сниму квартиру. Впервой, что ли? А по любви, не по любви — кому все это сейчас нужно?» Он попытался вызвать в памяти спасительный образ своей старой доброй знакомой — Яниной мамы, маленькой нервной женщины, трогательно беспокоящейся при встречах, не обижают ли там ее кукушонка. Увы, образ выдался тусклым и при виде выпирающей из одежды девушки быстро бледнеющим.
— Мне уж вот-вот двадцать, — по-своему оценила его колебания Яна. — Вы не полюбите, так другого… другой найдется. Еще как намекают. Хоть сейчас на содержание. Но я не современная, однолюбка какая-то. Хотя, если оттолкнете…
В тот же миг и сам Забелин, и отпрянувшая Яна с тревожным раздражением повернулись к неспешно затянувшей свою скрипучую гамму двери.
В увеличивающемся пространстве появилась щуплая фигурка с взъерошенными волосами над бледным личиком, с облупленным, будто пересохший лук-порей, носом. В облегающих узенькие бедрышки влажных от снега джинсиках она напоминала чахлый тюльпанчик, облепленный смокшимся целлофаном.
— Слушай, я предупреждала! Чего, самая шустрая? Подождать не можешь? — обрушилась на заглянувшую Яна.
— Я давно жду, — игнорируя секретаршу, девушка обратилась к Забелину.
— Что у вас? — Под ее понимающим взглядом он смешался.
— Я Юля.
— А я Яна. И что дальше?! — угрожающе отреагировала секретарша. Она подошла вплотную и теперь возвышалась над маленькой Юлей, как горячащаяся статная кобыла рядом с невзрачным пони.
Но, странное дело, от невыгодного соседства этого представившаяся Юлей не испытывала ни малейшего дискомфорта.
— Я Юля Лагацкая.
И при виде напрягшегося Забелина добавила удивленно:
— Владимир Викторович предупредил, что меня будут ждать.
— То есть вы от Второва?!
— Ну да. — И девушка обозначила кивок в сторону заинтересованной секретарши.
— Вы свободны, Яна, — получилось нарочито официально, и Забелин добавил: — В понедельник, как и все, приступите к работе.
Лицо Яны вспыхнуло торжеством, и, прежде чем выйти, она, поймав его взгляд, томно, значительно, опять кому-то подражая, прикрыла свои вздыбленные тушью ресницы.
«О Боже». — Чуткий на фальшь Забелин почувствовал себя отцом Сергием, избавившимся от искушения.
— Итак, — он указал на овальный стол, — я Забелин Алексей Павлович. Вы — Лагац…
— Лагацкая Юля.
— Да. И чем могу?
Неожиданно на лице посетительницы проступило мягкое, лучиком солнца меж плотных туч, лукавство.
— Скорее я должна мочь. Ведь это вы меня ждете.
— Это я слышал. Боюсь, тут недоразумение. У нас действительно с Владимиром Викторовичем был э… некоторый разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76