Вот когда такие меры являлись неотложной необходимостью.
Но недаром адвокаты, рассуждая в общих собраниях об упадке сословия,
все чаще указывали, что такой упадок находится в связи с состоянием
всего общества. Новое общественное течение, сменившее кратковременное
единодушие, наложило еще более густой отпечаток на администрацию и
магистратуру, и вместо каких бы то ни было реформ, враждебное отношение
к адвокатуре, намечавшееся весьма заметно уже и перед 1905 г., после
этого приняло чрезвычайно резкий характер.
Здесь, однако, из области истории мы попадаем уже в живую дейст-
вительность, которая вообще с трудом поддается объективному анализу, а
в условиях нынешнего момента встречает непреодолимые внешние препят-
ствия для изображения сущности ее. Вряд ли, впрочем, требуется доказы-
вать, что иначе отношения эти сложиться не могли. Вместо всяких дока-
зательств достаточно, например, напомнить хотя бы о деле Лыжина. В
1911 г. в Правительствующем Сенате слушалось дело по обвинению свыше
ста лиц в принадлежности к революционному обществу Дашнакцутюн. На
судебном следствии было установлено защитой, что производивший пред-
варительное следствие судебный следователь Лыжин совершил ряд под-
логов, Правительствующий Сенат постановил привлечь Лыжина к ответ-
ственности, но домогательство защиты вернуть дело к доследованию ввиду
столь исключительного характера предварительного следствия было отверг-
нуто, суд был доведен до конца, а засим и дело, возбужденное против
Лыжина, было прекращено, так как он признан был действовавшим в со-
стоянии душевной ненормальности. Точно так же в деле так наз. Ново-
российской республики, слушавшемся в Новочеркасске, военный суд ус-
тановил наличность подобного же ведения следствия.
Такое состояние юстиции не может мириться с функциями защиты, и
естественно, например, если на одном большом процессе председатель на-
перед объявил защитникам, что не допустит никого из них делать замечаний
по поводу происходящих на суде действий, а также не допустит заявлений
и ходатайстве о занесении в протокол об этих действиях и его, председателя,
распоряжениях, <Такое заявление, - говорит В.Д. Набоков, - прямо
нарушило права защиты, гарантированные ей ст. 630 Уст. уг. суд.>, и
спорить против этого не приходится, - но надо признать вместе с тем,
что иначе председателю трудно было бы вести заседание.
Вот почему и в связи со сказанным выше нет нужды подбирать и ква-
лифицировать случаи, говорящие об отношениях между властью и адвока-
турой. Можно ограничиться приведением лишь принципиальных фактов,
Ежегодник <Речи> на 1914 г., с. 76. - Прим. авт. Ст. 630 Уст. угол. судопр. - <Прокурор
или частный обвинитель, с одной стороны, а подсудимый или его защитник, с другой, пользуются в
судебном состязании одинаковыми правами. Как той. так и другой стороне предоставляется: 1) пред-
ставлять. в подтверждение своих показаний, доказательства: 2) отводить по законным причинам сви-
детелей и сведущих людей, предлагать им, с разрешения председателя суда. вопросы, возражать против
свидетельских показаний и просить, чтобы свидетели были передопрошены в присутствии или в от-
сутствии друг друга: 3) делать замечания и давать объяснения по каждому ДтЙСТЕИЮ, происходящее
суде. и 4) опровергать доводы и соображения противной стороны.
352
составляющих, так сказать, этапы в сословных судьбах. В этом отношении
прежде всего следует упомянуть об аресте присяжного поверенного
С.Е. Кальмановича во время исполнения им обязанностей защиты в воен-
ном суде. С.Е. Кальманович явился в Тамбов в заседание военного суда
по делу лиц, обвинявшихся в убийстве генерала Богдановича. Во время
заседания к нему подошел дежурный офицер и сообщил, что его спраши-
вают. Кальманович вышел и увидел жандармского офицера, заявившего
ему, что он арестован. Кальманович ответил, что он не может подчиниться
такому распоряжению, прежде чем не исполнит своей обязанности защит-
ника, и, вернувшись в зал заседания, заявил об этом председателю. Пред-
седатель обратился к подсудимому, который объяснил, что он не считает
возможным остаться без защитника. Суд удалился для совещания и вынес
резолюцию об освобождении С.Е. Кальмановича от обязанностей защит-
ника, после чего он был арестован, а дело было решено судом тут же,
право принесения кассационной жалобы отвергнуто генерал-губернатором,
и смертный приговор приведен в исполнение. Аресты и высылки адвокатов
стали явлением вполне обычным, и отчеты Советов за последние годы пере-
полнены такими сообщениями, заканчивающимися описаниями ходатайств
Советов и тех или иных результатов этих ходатайств. Но арест адвоката
в заседании суда при исполнении профессиональных обязанностей является
действительно беспримерным нарушением прав защиты, как утверждали
Советы. <Такая чрезвычайная мера, - писал товарищ председателя пет-
роградского Совета В.О. Люстих г. министру юстиции, - кажется, впе-
рвые заносимая в летопись правосудия, не может не произвести на всех
друзей порядка и мирного развития нашей родины самого тяжелого и уд-
ручающего впечатления... Решаюсь писать вам, как один из тех, кто сорок
лет своей жизни посвятил борьбе за право и правосудие, убежденный, что
в настоящее страшно тяжелое время порядок может быть установлен только
при устранении всякого произвола со стороны правительственных учреж-
дений>. Спустя месяц М.Г. Акимов уведомил председателя Совета, что
25 января (т.е. просидев в тюрьме свыше месяца без предъявления какого
бы то ни было обвинения) С.Е. Кальманович освобожден. Но самый факт
ареста защитника при исполнении своих обязанностей никакой реакции не
вызвал со стороны власти.
В том же Тамбове губернатор Муратов в 1906 г. наложил штраф на
присяжного поверенного Шатова за произнесенную им судебную речь. Это
распоряжение было отменено. В Иркутске был арестован весь состав Совета
присяжных поверенных, и его функции перешли к окружному суду. Двумя
годами позже, в 1908 году, было возбуждено уголовное преследование
против присяжного поверенного Гиллерсона, обвиняемого по 129 ст. Уст.
уг. ул. за произнесенную им на суде речь. Этот инцидент еще сильнее
взволновал адвокатуру, которая командировала почти из всех округов за-
щитников на это дело. Суд состоялся в 1909 г. в выездной сессии виленской
Судебной Палаты в Гродне. В своей речи 0.0. Грузенберг поднял вопрос
на принципиальную высоту, указав, что <не для личной защиты обвиняемого
прибыли из разных концов представители русской адвокатуры. Немало ее
членов, унесенных революционной бурей, томятся в каторге, ссылке и тюрь-
мах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Но недаром адвокаты, рассуждая в общих собраниях об упадке сословия,
все чаще указывали, что такой упадок находится в связи с состоянием
всего общества. Новое общественное течение, сменившее кратковременное
единодушие, наложило еще более густой отпечаток на администрацию и
магистратуру, и вместо каких бы то ни было реформ, враждебное отношение
к адвокатуре, намечавшееся весьма заметно уже и перед 1905 г., после
этого приняло чрезвычайно резкий характер.
Здесь, однако, из области истории мы попадаем уже в живую дейст-
вительность, которая вообще с трудом поддается объективному анализу, а
в условиях нынешнего момента встречает непреодолимые внешние препят-
ствия для изображения сущности ее. Вряд ли, впрочем, требуется доказы-
вать, что иначе отношения эти сложиться не могли. Вместо всяких дока-
зательств достаточно, например, напомнить хотя бы о деле Лыжина. В
1911 г. в Правительствующем Сенате слушалось дело по обвинению свыше
ста лиц в принадлежности к революционному обществу Дашнакцутюн. На
судебном следствии было установлено защитой, что производивший пред-
варительное следствие судебный следователь Лыжин совершил ряд под-
логов, Правительствующий Сенат постановил привлечь Лыжина к ответ-
ственности, но домогательство защиты вернуть дело к доследованию ввиду
столь исключительного характера предварительного следствия было отверг-
нуто, суд был доведен до конца, а засим и дело, возбужденное против
Лыжина, было прекращено, так как он признан был действовавшим в со-
стоянии душевной ненормальности. Точно так же в деле так наз. Ново-
российской республики, слушавшемся в Новочеркасске, военный суд ус-
тановил наличность подобного же ведения следствия.
Такое состояние юстиции не может мириться с функциями защиты, и
естественно, например, если на одном большом процессе председатель на-
перед объявил защитникам, что не допустит никого из них делать замечаний
по поводу происходящих на суде действий, а также не допустит заявлений
и ходатайстве о занесении в протокол об этих действиях и его, председателя,
распоряжениях, <Такое заявление, - говорит В.Д. Набоков, - прямо
нарушило права защиты, гарантированные ей ст. 630 Уст. уг. суд.>, и
спорить против этого не приходится, - но надо признать вместе с тем,
что иначе председателю трудно было бы вести заседание.
Вот почему и в связи со сказанным выше нет нужды подбирать и ква-
лифицировать случаи, говорящие об отношениях между властью и адвока-
турой. Можно ограничиться приведением лишь принципиальных фактов,
Ежегодник <Речи> на 1914 г., с. 76. - Прим. авт. Ст. 630 Уст. угол. судопр. - <Прокурор
или частный обвинитель, с одной стороны, а подсудимый или его защитник, с другой, пользуются в
судебном состязании одинаковыми правами. Как той. так и другой стороне предоставляется: 1) пред-
ставлять. в подтверждение своих показаний, доказательства: 2) отводить по законным причинам сви-
детелей и сведущих людей, предлагать им, с разрешения председателя суда. вопросы, возражать против
свидетельских показаний и просить, чтобы свидетели были передопрошены в присутствии или в от-
сутствии друг друга: 3) делать замечания и давать объяснения по каждому ДтЙСТЕИЮ, происходящее
суде. и 4) опровергать доводы и соображения противной стороны.
352
составляющих, так сказать, этапы в сословных судьбах. В этом отношении
прежде всего следует упомянуть об аресте присяжного поверенного
С.Е. Кальмановича во время исполнения им обязанностей защиты в воен-
ном суде. С.Е. Кальманович явился в Тамбов в заседание военного суда
по делу лиц, обвинявшихся в убийстве генерала Богдановича. Во время
заседания к нему подошел дежурный офицер и сообщил, что его спраши-
вают. Кальманович вышел и увидел жандармского офицера, заявившего
ему, что он арестован. Кальманович ответил, что он не может подчиниться
такому распоряжению, прежде чем не исполнит своей обязанности защит-
ника, и, вернувшись в зал заседания, заявил об этом председателю. Пред-
седатель обратился к подсудимому, который объяснил, что он не считает
возможным остаться без защитника. Суд удалился для совещания и вынес
резолюцию об освобождении С.Е. Кальмановича от обязанностей защит-
ника, после чего он был арестован, а дело было решено судом тут же,
право принесения кассационной жалобы отвергнуто генерал-губернатором,
и смертный приговор приведен в исполнение. Аресты и высылки адвокатов
стали явлением вполне обычным, и отчеты Советов за последние годы пере-
полнены такими сообщениями, заканчивающимися описаниями ходатайств
Советов и тех или иных результатов этих ходатайств. Но арест адвоката
в заседании суда при исполнении профессиональных обязанностей является
действительно беспримерным нарушением прав защиты, как утверждали
Советы. <Такая чрезвычайная мера, - писал товарищ председателя пет-
роградского Совета В.О. Люстих г. министру юстиции, - кажется, впе-
рвые заносимая в летопись правосудия, не может не произвести на всех
друзей порядка и мирного развития нашей родины самого тяжелого и уд-
ручающего впечатления... Решаюсь писать вам, как один из тех, кто сорок
лет своей жизни посвятил борьбе за право и правосудие, убежденный, что
в настоящее страшно тяжелое время порядок может быть установлен только
при устранении всякого произвола со стороны правительственных учреж-
дений>. Спустя месяц М.Г. Акимов уведомил председателя Совета, что
25 января (т.е. просидев в тюрьме свыше месяца без предъявления какого
бы то ни было обвинения) С.Е. Кальманович освобожден. Но самый факт
ареста защитника при исполнении своих обязанностей никакой реакции не
вызвал со стороны власти.
В том же Тамбове губернатор Муратов в 1906 г. наложил штраф на
присяжного поверенного Шатова за произнесенную им судебную речь. Это
распоряжение было отменено. В Иркутске был арестован весь состав Совета
присяжных поверенных, и его функции перешли к окружному суду. Двумя
годами позже, в 1908 году, было возбуждено уголовное преследование
против присяжного поверенного Гиллерсона, обвиняемого по 129 ст. Уст.
уг. ул. за произнесенную им на суде речь. Этот инцидент еще сильнее
взволновал адвокатуру, которая командировала почти из всех округов за-
щитников на это дело. Суд состоялся в 1909 г. в выездной сессии виленской
Судебной Палаты в Гродне. В своей речи 0.0. Грузенберг поднял вопрос
на принципиальную высоту, указав, что <не для личной защиты обвиняемого
прибыли из разных концов представители русской адвокатуры. Немало ее
членов, унесенных революционной бурей, томятся в каторге, ссылке и тюрь-
мах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145