Этот зал занимал сразу два этажа в высоту. Человеческая фигура терялась здесь среди массивных белых колонн, голос – напротив, умножался, разносимый эхом по всему огромному пространству.
Королева в сверкающем облачении медного цвета, в большой короне, которую она обычно надевала только в праздник возобновления союза земли и эльфийский крови, застыла на возвышении посреди зала.
И так же неподвижно стоял рядом с ней сын. Теперь он был выше ростом, чем она: за время добровольного изгнания Талиессин раздался в плечах и вырос. Сходство между ними было в этот день разительным: они представали мужским и женским воплощением королевства. И она не выглядела старше сына.
– О! – пробормотала Генувейфа, завидев ее. – Нежная вечность…
Прекрасная гробовщица была в черном – она сама на этом настаивала. Платье из наилучшего черного сукна было ей широковато, но этой беде отчасти помогал наборный пояс из костяных пластин, который стягивал одеяние под грудью. Шаль из тончайшей кисеи, также черной с россыпью крохотных красных цветочков, покрывала волосы Генувейфы: расчесать их не удалось, поэтому Ренье просто отрезал свалявшиеся пряди.
Талиессин смотрел на Ренье так, словно видел его впервые. Принц не казался Ренье ни отчужденным, ни равнодушным; он просто стал другим.
Дофина, дразнившего своих придворных, больше не существовало. Как, впрочем, не существовало и прежнего Ренье, преданного шута и большого приятеля живой куклы по имени Эйле.
Любовник королевы и ее соправитель. Между ними еще не возникло никаких отношений. Им все предстояло начинать заново, с чистого листа.
Ренье низко поклонился. Генувейфа, не сводя с королевы улыбающихся глаз, присела.
Лицо ее величества немного смягчилось при виде этой девушки. Королева приподняла руку.
– Говори, – обратилась она к Генувейфе.
Та обернулась к Ренье. Он кивнул ей:
– Выйди вперед и рассказывай все как есть.
– А! – обрадовалась Генувейфа. И выпалила: – Я хочу Знак Королевской Руки!
Она воззрилась на королеву сияющими глазами.
– Ваше величество, – вмешался Ренье, – мою приятельницу пытаются убить, потому что она узнала нечто о шпионах герцога Вейенто в Академии Коммарши.
Талиессин смотрел на Ренье с полным безразличием и молчал. Молчала и королева.
Ренье быстро пересказал то, что узнал от Генувейфы касательно похорон Алебранда.
– Что ж, – заметила королева, – Вейенто здесь, так что у нас будет возможность спросить его об этом. Он ведь не станет отрицать, что заслал в мою Академию пару своих шпионов?
– Нет, – сказал Ренье. – Отрицать это ему будет весьма затруднительно.
С этими словами он снял с пояса маленький охотничий рожок и дунул. Веселая мелодия наполнила зал, и в ответ на призыв высокие створки дверей распахнулись. Отряд из пяти дворцовых стражников втащил в зал упирающегося пленника, а последним вошел Эмери, одетый так же, как и его брат.
Королева вопросительно подняла брови.
Ренье поклонился наиболее изящным образом:
– Задайте эти вопросы госпоже Даланн, ваше величество. Уверен, вы получите удовлетворительные ответы.
Гномку тащили, надрываясь и пыхтя, два здоровенных сержанта. Даланн была связана толстой веревкой. Ее ручищи, поросшие густым рыжим волосом, все время шевелились: она не оставляла надежды освободиться. Глаза вылезали из орбит, на губах вскипала слюна.
Магистра наконец поставили перед королевой, и Даланн замерла, тяжело дыша и не сводя с ее величества мрачного взора.
Затем она заметила Ренье и изменилась в лице.
– Я ведь догадывалась, что вас все-таки двое! – прошипела она. – Ловкий трюк!
– Вы – магистр Академии? – спросила королева.
– Меня зовут Даланн. Я преподавала теоретическую и практическую эстетику, – пропыхтела гномка. – Неплохо преподавала, кстати говоря. Никто не жаловался.
– Вы шпионили для герцога в моей Академии? – продолжала королева.
– С чего ваше величество взяли, что я шпионила? – окрысилась Даланн.
Королева слегка покачала головой.
– Вы ведете себя как человек, которому нечего терять…
– Я веду себя как гном, а нам всегда нечего терять! – сказала Даланн.
– Ведь вы пытались убить эту девушку?
Даланн метнула взгляд на Генувейфу. Та присела в поклоне и улыбнулась.
– Мы не убийцы, – сказала магистр Даланн. – Впрочем, несчастный случай иногда бывает кстати… А что мне оставалось? Она забралась в гроб и увидела, во что превратился Алебранд… – Тут из светлых глаз Даланн выкатилась огромная слезища и, помедлив, размазалась по ее лицу.
Генувейфа испуганно подбежала к гномке и принялась вытирать ей лицо своей шалью. Та пыталась отворачиваться, но тщетно. У Генувейфы дрожали губы, она и сама готова была заплакать.
Ренье украдкой наблюдал за Талиессином. Принц чуть раздувал ноздри: было очевидно, что происходящее раздражает его. Но мать для чего-то хотела, чтобы он видел эту сцену, и он оставался на месте.
– Я желаю, чтобы магистр Даланн была водворена в одну из подземных комнат с прочной дверью, – сказала королева, махнув сержантам. – Благодарю вас за труды.
Когда Даланн уволокли и ее угрозы смолкли за дверью, Эмери приблизился к брату и остановился рядом. Королева обласкала их мимолетным взглядом, однако обратилась к Генувейфе:
– Подойди ко мне, милая.
Девушка подбежала и, подняв голову к владычице, улыбнулась ей. Медленно-медленно королева протянула к Генувейфе руку и приложила к ее щеке.
– Вот тебе мой Знак Королевской Руки, Генувейфа из Коммарши, – торжественным тоном возгласила королева. – Я даю его тебе в присутствии этих братьев, Ренье и Эмери, сыновей Оггуль, и в присутствии моего сына, который займет трон после меня.
– Значит, я – лучшая гробовщица в королевстве? – замирая, спросила Генувейфа.
– Это несомненно, – ответила королева. Она отняла ладонь от ее щеки, погладила ее по волосам и, наклонившись, поцеловала в макушку. – Ты хоронишь преступников и нищих, Генувейфа, а на самом деле ты достойна хоронить королей.
Глава двадцать первая
ТУРНИР И СКАЧКИ
Давно уже у ее величества не было такого превосходного настроения. Она выглядела невероятно юной: в простом девическом наряде, с волосами, заплетенными в толстую недлинную косу, перевитую лентами. Талиессин, не отходивший от матери в эти дни ни на шаг, напротив, казался намного старше своих лет: хмурый, погруженный в раздумья.
Большая кавалькада двигалась через всю столицу к воротам внешней городской стены – и дальше, через предместья и близлежащую деревню, на луга. Празднества в честь бракосочетания герцога Вейенто еще не закончились.
На нынешний день намечался грандиозный выезд на луга. Уже загодя на месте были разбиты разноцветные шелковые шатры. Готовились скачки с препятствиями, поединки на тренировочном оружии, бесконечная трапеза на свежем воздухе, «в духе сельской идиллии», а к вечеру – бал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Королева в сверкающем облачении медного цвета, в большой короне, которую она обычно надевала только в праздник возобновления союза земли и эльфийский крови, застыла на возвышении посреди зала.
И так же неподвижно стоял рядом с ней сын. Теперь он был выше ростом, чем она: за время добровольного изгнания Талиессин раздался в плечах и вырос. Сходство между ними было в этот день разительным: они представали мужским и женским воплощением королевства. И она не выглядела старше сына.
– О! – пробормотала Генувейфа, завидев ее. – Нежная вечность…
Прекрасная гробовщица была в черном – она сама на этом настаивала. Платье из наилучшего черного сукна было ей широковато, но этой беде отчасти помогал наборный пояс из костяных пластин, который стягивал одеяние под грудью. Шаль из тончайшей кисеи, также черной с россыпью крохотных красных цветочков, покрывала волосы Генувейфы: расчесать их не удалось, поэтому Ренье просто отрезал свалявшиеся пряди.
Талиессин смотрел на Ренье так, словно видел его впервые. Принц не казался Ренье ни отчужденным, ни равнодушным; он просто стал другим.
Дофина, дразнившего своих придворных, больше не существовало. Как, впрочем, не существовало и прежнего Ренье, преданного шута и большого приятеля живой куклы по имени Эйле.
Любовник королевы и ее соправитель. Между ними еще не возникло никаких отношений. Им все предстояло начинать заново, с чистого листа.
Ренье низко поклонился. Генувейфа, не сводя с королевы улыбающихся глаз, присела.
Лицо ее величества немного смягчилось при виде этой девушки. Королева приподняла руку.
– Говори, – обратилась она к Генувейфе.
Та обернулась к Ренье. Он кивнул ей:
– Выйди вперед и рассказывай все как есть.
– А! – обрадовалась Генувейфа. И выпалила: – Я хочу Знак Королевской Руки!
Она воззрилась на королеву сияющими глазами.
– Ваше величество, – вмешался Ренье, – мою приятельницу пытаются убить, потому что она узнала нечто о шпионах герцога Вейенто в Академии Коммарши.
Талиессин смотрел на Ренье с полным безразличием и молчал. Молчала и королева.
Ренье быстро пересказал то, что узнал от Генувейфы касательно похорон Алебранда.
– Что ж, – заметила королева, – Вейенто здесь, так что у нас будет возможность спросить его об этом. Он ведь не станет отрицать, что заслал в мою Академию пару своих шпионов?
– Нет, – сказал Ренье. – Отрицать это ему будет весьма затруднительно.
С этими словами он снял с пояса маленький охотничий рожок и дунул. Веселая мелодия наполнила зал, и в ответ на призыв высокие створки дверей распахнулись. Отряд из пяти дворцовых стражников втащил в зал упирающегося пленника, а последним вошел Эмери, одетый так же, как и его брат.
Королева вопросительно подняла брови.
Ренье поклонился наиболее изящным образом:
– Задайте эти вопросы госпоже Даланн, ваше величество. Уверен, вы получите удовлетворительные ответы.
Гномку тащили, надрываясь и пыхтя, два здоровенных сержанта. Даланн была связана толстой веревкой. Ее ручищи, поросшие густым рыжим волосом, все время шевелились: она не оставляла надежды освободиться. Глаза вылезали из орбит, на губах вскипала слюна.
Магистра наконец поставили перед королевой, и Даланн замерла, тяжело дыша и не сводя с ее величества мрачного взора.
Затем она заметила Ренье и изменилась в лице.
– Я ведь догадывалась, что вас все-таки двое! – прошипела она. – Ловкий трюк!
– Вы – магистр Академии? – спросила королева.
– Меня зовут Даланн. Я преподавала теоретическую и практическую эстетику, – пропыхтела гномка. – Неплохо преподавала, кстати говоря. Никто не жаловался.
– Вы шпионили для герцога в моей Академии? – продолжала королева.
– С чего ваше величество взяли, что я шпионила? – окрысилась Даланн.
Королева слегка покачала головой.
– Вы ведете себя как человек, которому нечего терять…
– Я веду себя как гном, а нам всегда нечего терять! – сказала Даланн.
– Ведь вы пытались убить эту девушку?
Даланн метнула взгляд на Генувейфу. Та присела в поклоне и улыбнулась.
– Мы не убийцы, – сказала магистр Даланн. – Впрочем, несчастный случай иногда бывает кстати… А что мне оставалось? Она забралась в гроб и увидела, во что превратился Алебранд… – Тут из светлых глаз Даланн выкатилась огромная слезища и, помедлив, размазалась по ее лицу.
Генувейфа испуганно подбежала к гномке и принялась вытирать ей лицо своей шалью. Та пыталась отворачиваться, но тщетно. У Генувейфы дрожали губы, она и сама готова была заплакать.
Ренье украдкой наблюдал за Талиессином. Принц чуть раздувал ноздри: было очевидно, что происходящее раздражает его. Но мать для чего-то хотела, чтобы он видел эту сцену, и он оставался на месте.
– Я желаю, чтобы магистр Даланн была водворена в одну из подземных комнат с прочной дверью, – сказала королева, махнув сержантам. – Благодарю вас за труды.
Когда Даланн уволокли и ее угрозы смолкли за дверью, Эмери приблизился к брату и остановился рядом. Королева обласкала их мимолетным взглядом, однако обратилась к Генувейфе:
– Подойди ко мне, милая.
Девушка подбежала и, подняв голову к владычице, улыбнулась ей. Медленно-медленно королева протянула к Генувейфе руку и приложила к ее щеке.
– Вот тебе мой Знак Королевской Руки, Генувейфа из Коммарши, – торжественным тоном возгласила королева. – Я даю его тебе в присутствии этих братьев, Ренье и Эмери, сыновей Оггуль, и в присутствии моего сына, который займет трон после меня.
– Значит, я – лучшая гробовщица в королевстве? – замирая, спросила Генувейфа.
– Это несомненно, – ответила королева. Она отняла ладонь от ее щеки, погладила ее по волосам и, наклонившись, поцеловала в макушку. – Ты хоронишь преступников и нищих, Генувейфа, а на самом деле ты достойна хоронить королей.
Глава двадцать первая
ТУРНИР И СКАЧКИ
Давно уже у ее величества не было такого превосходного настроения. Она выглядела невероятно юной: в простом девическом наряде, с волосами, заплетенными в толстую недлинную косу, перевитую лентами. Талиессин, не отходивший от матери в эти дни ни на шаг, напротив, казался намного старше своих лет: хмурый, погруженный в раздумья.
Большая кавалькада двигалась через всю столицу к воротам внешней городской стены – и дальше, через предместья и близлежащую деревню, на луга. Празднества в честь бракосочетания герцога Вейенто еще не закончились.
На нынешний день намечался грандиозный выезд на луга. Уже загодя на месте были разбиты разноцветные шелковые шатры. Готовились скачки с препятствиями, поединки на тренировочном оружии, бесконечная трапеза на свежем воздухе, «в духе сельской идиллии», а к вечеру – бал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119