Саканьяс был ключевым пунктом, и каждый раз, когда кочевники пытались оторвать от королевства клочок плодородной земли, они подходили к этой крепости.
Несколько отрядов армии Ларренса остановились в самом замке Вейенто, и Аббана с Гальеном оказались в их числе. Встреча с Ингалорой и Софиром оказалась для наемников полной неожиданностью. В тот день, когда они увиделись во дворе замка, Аббана долго не могла успокоиться.
– Что они здесь делают? – бормотала она, когда они с Гальеном уже отправились отдыхать в комнаты, отведенные для солдат: небольшие помещения в толще одной из древнейших стен замка. – Мы ушли из Изиохона, надеясь никогда больше не видеться с подобными людьми, а они тут как тут!
– Ты считаешь, что они нарочно нас преследуют? – удивился Гальен.
В полумраке он услышал, как Аббана отчетливо скрипнула зубами.
– Я ненавижу таких, как они! – выговорила девушка. – Считают себя артистами! Дешевые фигляры… Какую нужно иметь душу, чтобы вести подобную жизнь? Иногда я думаю об этом, знаешь?
– Нет, – сказал Гальен. И потянулся, чтобы обнять ее. – Аббана, с каждым днем ты удивляешь меня все больше! Как ты можешь думать о… о душе таких, как Ингалора и Софир? Они ведь… доступны.
– Да, – сказала она с силой, – а держатся как аристократы.
– Просто фигляры, ты же сама говоришь.
Он погладил ее по плечу.
– Давай будем спать, Аббана.
Она улеглась рядом, прижалась к нему всем телом, и он с удивлением почувствовал, что она дрожит.
– Ты плачешь?
– Нет, – отозвалась она голосом, который не оставлял никакого сомнения в обратном. – Не плачу. Мне просто обидно. Я никому бы в этом не призналась, кроме тебя, потому что это стыдно. Но я обижена, смертельно обижена! Они отвернулись от нас там, в Изиохоне, как от грязи.
– Ты опять за свое, – с тяжелым вздохом проговорил он.
– Но я чувствую! – Она взметнулась на постели, устремила на него страстный взгляд. – Я чувствую, что в них есть какая-то гнильца! Такие люди не могут просто так. У них есть тайна. Гаденькая, отвратительная тайна, я уверена.
– Аббана, я сплю…
Гальен закрыл глаза и действительно вскоре тихо засопел. Она гневно слушала его ровное дыхание. Сердце ее колотилось у самого горла.
Ингалора, тощая, как прут, похожая на вечно голодное животное, рыскающее в поисках пищи, – Ингалора, актерка, уличная танцовщица, семнадцатилетняя девчонка, которая не отказала, наверное, ни одному мужчине из встреченных ею, – Ингалора посмела издеваться над Аббаной, над девушкой из хорошей семьи, над образованной женщиной, над сержантом армии Ларренса!
– Я с тебя глаз не спущу, шлюха, – прошептала Аббана, обращаясь к пустоте. – Я выведу тебя на чистую воду. Я еще увижу, как тебя потащат на виселицу. Шлюха, шлюха, шлюха!
* * *
Минуло несколько дней после пиршества, которое герцог Вейенто устроил в честь доблестных воинов Ларренса. То и дело Аббана видела Ингалору во дворе замка: желтоволосая танцорка гуляла под руку то с одним, то с другим солдатом, смеялась с младшими офицерами, болтала с прислугой. Она выглядела веселой и общительной и, что самое неприятное, не испытывала ни малейших неудобств при встречах с Аббаной: не отводила глаз, не пыталась увильнуть. Танцорка попросту смотрела сквозь Аббану, точно не замечала ее.
Наконец Аббана нарочно преградила дорогу ей и какому-то белобрысому солдату, который угощал ее фруктами и время от времени трепал по спине. Ингалора водила плечами, щекотала ладонь солдата острыми лопатками, жевала, смеялась – все одновременно.
Очутившись у них на пути, Аббана насмешливо смотрела на парочку.
– И что все это значит? – вопросила она.
Ингалора высоко вскинула брови, а солдат, ничуть не смущаясь, сказал чужому сержанту:
– Отойди-ка, хорошо? Мы ничего дурного не делаем.
– Так уж и не делаете? – Аббана издала нервный смешок. – Кто тебе это сказал? Ты разлагаешься.
– Что я делаю? – изумился солдат.
Ингалора расхохоталась.
Аббана, однако, нимало не смутилась.
– Мы находимся в состоянии войны. Сейчас не до женщин.
– Ну, тебе, может быть, и не до женщин, – все еще дружески отозвался солдат и подмигнул Аббане, – а мне, подруга, очень даже до них. То есть до вас.
Аббана зашипела:
– Как ты разговариваешь с сержантом?
– Ну, извини. – Солдат пожал широкими плечами. – Разговариваю, как получается. Ты ведь тоже не слишком стесняешься в выражениях, правда?
– Я тебя! – закричала Аббана.
Солдат подошел к ней вплотную, заглянул в лицо.
– Что ты меня? – передразнил он. – Что ты мне сделаешь? Мы не на поле боя, не командуй. А если ты моей подружке позавидовала, то приходи к вечеру: меня на всех хватит.
Он мягко отодвинул Аббану в сторону и прошел мимо вместе с Ингалорой. Танцовщица ловко вильнула бедрами, чтобы не задеть взбешенную Аббану, и удалилась вместе со своим поклонником. Аббана долго смотрела ей вслед, кусая губы и давая себе клятвы отомстить, одну страшнее другой.
Случай поквитаться, как ни странно, представился Аббане гораздо быстрее, чем она рассчитывала. Ближе к вечеру, когда девушка вышла с кувшином молодого вина чтобы отдохнуть перед завтрашними учениями – командование настояло на небольшой тренировке в окрестностях замка Вейенто, – она увидела странную картину Ингалора, гибкая, как ящерица, карабкалась по стене замка. Внизу стояли несколько человек, трое солдат и один работник из числа замковой прислуги. Задрав головы, они наблюдали за танцоркой.
Косы Ингалоры струились по плечам, цеплялись за булыжник стены, они то повисали отвесно, когда она, запрокинув голову, смотрела вверх, то принимались ползать по спине и обвивать руки. Зрелище завораживало; казалось, Ингалора исполняет какой-то немыслимый танец, распростертая на фоне серого булыжника. Ее босые ноги без труда находили опору в малейшем выступе, в любом промежутке между крупными камнями. Длинные пальцы ног хватались за стену, руки буквально приклеивались к вертикальной опоре. Создавалось такое впечатление, будто Ингалоре не составляет труда подниматься и передвигаться по стене. Танцовщица сделалась частью замка, его живым украшением.
Затем она подобралась к окну и замерла там. Несколько раз она изменяла позу: то поднимала согнутую ногу, то откидывалась назад, держась одной рукой за выступ у оконного проема, то продвигалась взад-вперед, изгибаясь всем телом.
Зрители внизу свистели и хлопали в ладоши. Ингалора время от времени посылала им воздушные поцелуи.
Аббана тянула вино из кувшина и завороженно наблюдала за девушкой. Отсюда, снизу, Ингалора не представлялась больше обычным человеческим существом. Она выглядела странно разумным животным, ручным зверьком, на которого невозможно сердиться. Хитреньким, вечно голодным, сладострастным зверьком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Несколько отрядов армии Ларренса остановились в самом замке Вейенто, и Аббана с Гальеном оказались в их числе. Встреча с Ингалорой и Софиром оказалась для наемников полной неожиданностью. В тот день, когда они увиделись во дворе замка, Аббана долго не могла успокоиться.
– Что они здесь делают? – бормотала она, когда они с Гальеном уже отправились отдыхать в комнаты, отведенные для солдат: небольшие помещения в толще одной из древнейших стен замка. – Мы ушли из Изиохона, надеясь никогда больше не видеться с подобными людьми, а они тут как тут!
– Ты считаешь, что они нарочно нас преследуют? – удивился Гальен.
В полумраке он услышал, как Аббана отчетливо скрипнула зубами.
– Я ненавижу таких, как они! – выговорила девушка. – Считают себя артистами! Дешевые фигляры… Какую нужно иметь душу, чтобы вести подобную жизнь? Иногда я думаю об этом, знаешь?
– Нет, – сказал Гальен. И потянулся, чтобы обнять ее. – Аббана, с каждым днем ты удивляешь меня все больше! Как ты можешь думать о… о душе таких, как Ингалора и Софир? Они ведь… доступны.
– Да, – сказала она с силой, – а держатся как аристократы.
– Просто фигляры, ты же сама говоришь.
Он погладил ее по плечу.
– Давай будем спать, Аббана.
Она улеглась рядом, прижалась к нему всем телом, и он с удивлением почувствовал, что она дрожит.
– Ты плачешь?
– Нет, – отозвалась она голосом, который не оставлял никакого сомнения в обратном. – Не плачу. Мне просто обидно. Я никому бы в этом не призналась, кроме тебя, потому что это стыдно. Но я обижена, смертельно обижена! Они отвернулись от нас там, в Изиохоне, как от грязи.
– Ты опять за свое, – с тяжелым вздохом проговорил он.
– Но я чувствую! – Она взметнулась на постели, устремила на него страстный взгляд. – Я чувствую, что в них есть какая-то гнильца! Такие люди не могут просто так. У них есть тайна. Гаденькая, отвратительная тайна, я уверена.
– Аббана, я сплю…
Гальен закрыл глаза и действительно вскоре тихо засопел. Она гневно слушала его ровное дыхание. Сердце ее колотилось у самого горла.
Ингалора, тощая, как прут, похожая на вечно голодное животное, рыскающее в поисках пищи, – Ингалора, актерка, уличная танцовщица, семнадцатилетняя девчонка, которая не отказала, наверное, ни одному мужчине из встреченных ею, – Ингалора посмела издеваться над Аббаной, над девушкой из хорошей семьи, над образованной женщиной, над сержантом армии Ларренса!
– Я с тебя глаз не спущу, шлюха, – прошептала Аббана, обращаясь к пустоте. – Я выведу тебя на чистую воду. Я еще увижу, как тебя потащат на виселицу. Шлюха, шлюха, шлюха!
* * *
Минуло несколько дней после пиршества, которое герцог Вейенто устроил в честь доблестных воинов Ларренса. То и дело Аббана видела Ингалору во дворе замка: желтоволосая танцорка гуляла под руку то с одним, то с другим солдатом, смеялась с младшими офицерами, болтала с прислугой. Она выглядела веселой и общительной и, что самое неприятное, не испытывала ни малейших неудобств при встречах с Аббаной: не отводила глаз, не пыталась увильнуть. Танцорка попросту смотрела сквозь Аббану, точно не замечала ее.
Наконец Аббана нарочно преградила дорогу ей и какому-то белобрысому солдату, который угощал ее фруктами и время от времени трепал по спине. Ингалора водила плечами, щекотала ладонь солдата острыми лопатками, жевала, смеялась – все одновременно.
Очутившись у них на пути, Аббана насмешливо смотрела на парочку.
– И что все это значит? – вопросила она.
Ингалора высоко вскинула брови, а солдат, ничуть не смущаясь, сказал чужому сержанту:
– Отойди-ка, хорошо? Мы ничего дурного не делаем.
– Так уж и не делаете? – Аббана издала нервный смешок. – Кто тебе это сказал? Ты разлагаешься.
– Что я делаю? – изумился солдат.
Ингалора расхохоталась.
Аббана, однако, нимало не смутилась.
– Мы находимся в состоянии войны. Сейчас не до женщин.
– Ну, тебе, может быть, и не до женщин, – все еще дружески отозвался солдат и подмигнул Аббане, – а мне, подруга, очень даже до них. То есть до вас.
Аббана зашипела:
– Как ты разговариваешь с сержантом?
– Ну, извини. – Солдат пожал широкими плечами. – Разговариваю, как получается. Ты ведь тоже не слишком стесняешься в выражениях, правда?
– Я тебя! – закричала Аббана.
Солдат подошел к ней вплотную, заглянул в лицо.
– Что ты меня? – передразнил он. – Что ты мне сделаешь? Мы не на поле боя, не командуй. А если ты моей подружке позавидовала, то приходи к вечеру: меня на всех хватит.
Он мягко отодвинул Аббану в сторону и прошел мимо вместе с Ингалорой. Танцовщица ловко вильнула бедрами, чтобы не задеть взбешенную Аббану, и удалилась вместе со своим поклонником. Аббана долго смотрела ей вслед, кусая губы и давая себе клятвы отомстить, одну страшнее другой.
Случай поквитаться, как ни странно, представился Аббане гораздо быстрее, чем она рассчитывала. Ближе к вечеру, когда девушка вышла с кувшином молодого вина чтобы отдохнуть перед завтрашними учениями – командование настояло на небольшой тренировке в окрестностях замка Вейенто, – она увидела странную картину Ингалора, гибкая, как ящерица, карабкалась по стене замка. Внизу стояли несколько человек, трое солдат и один работник из числа замковой прислуги. Задрав головы, они наблюдали за танцоркой.
Косы Ингалоры струились по плечам, цеплялись за булыжник стены, они то повисали отвесно, когда она, запрокинув голову, смотрела вверх, то принимались ползать по спине и обвивать руки. Зрелище завораживало; казалось, Ингалора исполняет какой-то немыслимый танец, распростертая на фоне серого булыжника. Ее босые ноги без труда находили опору в малейшем выступе, в любом промежутке между крупными камнями. Длинные пальцы ног хватались за стену, руки буквально приклеивались к вертикальной опоре. Создавалось такое впечатление, будто Ингалоре не составляет труда подниматься и передвигаться по стене. Танцовщица сделалась частью замка, его живым украшением.
Затем она подобралась к окну и замерла там. Несколько раз она изменяла позу: то поднимала согнутую ногу, то откидывалась назад, держась одной рукой за выступ у оконного проема, то продвигалась взад-вперед, изгибаясь всем телом.
Зрители внизу свистели и хлопали в ладоши. Ингалора время от времени посылала им воздушные поцелуи.
Аббана тянула вино из кувшина и завороженно наблюдала за девушкой. Отсюда, снизу, Ингалора не представлялась больше обычным человеческим существом. Она выглядела странно разумным животным, ручным зверьком, на которого невозможно сердиться. Хитреньким, вечно голодным, сладострастным зверьком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119