Как и ног. Но это не мешает им постепенно и неотвратимо стягивать вокруг меня кольцо окружения. Они полупрозрачны, но их так много, что до этого четкий горизонт размывается, а потом и вовсе теряется, закрытый волнующимся маревом дымчатых существ.
Какой может быть вред от почти бестелесных созданий? Но их обилие, а главное, неотвратимое движение вперед, ко мне, начинает действовать на нервы.
- Кыш! - говорю я.
И взмахиваю левой рукой, свободной от торбы, отгоняя их. Но для них это мое движение - как сигнал к атаке.
Первая их волна окатывает меня сразу со всех сторон. Кольцо вокруг меня смыкается - и тут же распадается. Я не слышу визга, но, кажется, они должны визжать как ошпаренные.
Ртутный блеск, покрывающий меня, на мгновение смазывается, в некоторых местах даже исчезает совсем - например, на предплечье руки, которой я так неосторожно махнула. Ткань куртки при этом совсем не пострадала, но я чувствую в этом месте такое жжение, будто стая комаров одновременно впилась в кожу своими хоботками.
Впрочем, как только дыра в серебристой пленке затягивается, все неприятные ощущения исчезают.
Да только на смену первой волне существ-дымков идет вторая, еще более плотная. Она окутывает меня туманным мороком. Она такая плотная, что первый ряд существ, ошпаренных моим ртутным блеском, даже не может отступить - некуда. Он просто бессильно сползает вниз, под ноги, затягивая рытвины грязно-сиреневым мутным пологом.
А на его место выдвигаются новые призрачные струи. Они льнут ко мне, обволакивая, лишая сознания, истончая покрывающий меня ртутный блеск до полной невидимости - и он не успевает восстанавливаться, и клубы тумана, в котором уже запутались меланхоличные лучи здешнего светила, все плотнее. И я кричу, я зову Михаила, руку которого так самонадеянно отпустила, и валюсь в беспамятство.
К счастью, как выясняется, я валюсь навзничь, спиной прямо в калитку между мирами. И крик мой уже оказывается на этой стороне, а я сама - в крепких руках мужа, который и вытаскивает меня в благословенный сумрак наступающей ароматной парковой ночи.
* * *
Я прихожу в себя уже в собственной опочивальне. И первое, что вижу, - яркие звезды за окном.
Слава богу, значит, я выбралась! Потому что в том сумасшедшем мире, куда я теперь могу попасть вместо родной Земли, звезд не наблюдалось. Ни вокруг маленького красного светила, ни вокруг большого пятнисто-серого.
Потом я вижу силуэт Михаила на фоне звездного неба. Чувствую его руку, стискивающую мою ладонь. И считаю необходимым заметить: - Ну теперь-то держать меня не надо. С кровати я никуда не убегу.
Слышу тихий смех князя, он наклоняется ко мне, и его шепот шевелит мои волосы: - А я тебе и не позволю это сделать…
Вот все-таки муж мне достался - не муж, а чистое золото! Другой бы давно прибил такую самовольную жену, а мой супруг даже не потерял чувства юмора.
Я пытаюсь обнять свое сокровище, но - кстати о золоте! - правая рука моя до сих пор отягощена тяжеленной торбой, которую я вернула-таки во время своей второй лихой экспедиции.
- У-у, проклятое! - бормочу я, пытаясь побыстрее распутать узлы веревок, намотавшихся на ладонь. - Не зря говорят, что золото - причина всех бед людских!
Михаил забирает у меня торбу, опускает вниз, на пол, и сообщает: - У нас гость.
Это еще что за новости? Не хочу я никаких гостей.
Но возмущаться бессмысленно, и я только уточняю: - Кто такой?
- Твой знакомец по Вышеграду - турский князь Карпищев.
- А, этот толстяк Володимир…
- Добавь еще - и пьяница. А уж женолюб! Но сейчас он очень занят. Выслушивает рассказ о твоих новых подвигах.
Да, теперь я и сама слышала. Судя по ощущениям князя турского, его седалище располагалось на простой жесткой лавке, а локти опирались на непокрытый деревянный стол. Где же это он? Похоже, в нашей гриднице. Слушает, набычась, раскрасневшегося Никодима, который восторженно повествует о будто бы случившейся в иных мирах моей битве с чудовищами, тщившимися, да не смогшими отвоевать даже малую толику моих богатств.
Князь Карпищев напряженно размышлял: верить или не верить? С одной стороны, больно уж все сказочно… А с другой - про эту девку еще и не такое рассказывают. Да вот взять хотя бы и поручение царова величия - мало за кем специальное приглашение в Вышеград направляют. Да еще и с князем-посыльным. Оно, конечно, на царевы поручения грех обижаться - государева служба она служба и есть. Приговорил цар князю быть посыльным - так то и будет Но все ж таки к девке ехать с поклоном - это как-то для рода Карпищевых обидно.
Мне стало зябко и захотелось спрятаться с головой под одеяло. Только приглашения в Вышеград мне сейчас и не хватало. «Штирлиц ничего хорошего не ждал от срочных вызовов в ставку фюрера…» А учитывая, при каких обстоятельствам мы расстались с царовым величием в прошлый раз, - так и вовсе…
- А зачем турский князь пожаловал, знаешь? - спросила я Михаила.
Тот в сумраке едва заметно пожал плечами: - Сказывал - по важному делу. А что за дело - то, мол, самой княгине скажет.
- Царово величие меня в Вышеграде видеть желают, - сообщила я.
- Одну? - напрягся Михаил.
- Вроде да.
- Это что еще за новости! - возмутился мой дражайший супруг. - Как можно мужнюю жену куда-то одну звать? Хоть и к царову двору! Неприлично это. Даже и царову величию неприлично.
- Ох, боюсь, не до приличий нам сейчас… Стыд, как говорится, глаз не выест. А вот с палачом мне бы в Вышеграде повстречаться не хотелось.
- Натальюшка, опомнись! Ты что такое говоришь! - забеспокоился Михаил. - С палачом! С чего вдруг? Ты что - преступница? Беглая душегубка? За что тебя с палачом встречать? Да и потом, если бы пар хотел тебя покарать, разве он выпустил бы тебя из Вышеграда в тот раз? А он выпустил! И на княжение сесть милость им была дарована!
- Да уж, дарована. Правда, после дарования он планировал меня убить. Руками моего злейшего врага, лыцара Георга. Так что милость эта мыслилась пустой формальностью. А вот то, что после неудачного покушения цар выпустил меня из Вышеградского кремля живой и здоровой, - это, конечно, его недоработка. Следствие растерянности.
- Натальюшка, что ты так на него? Цар - столп, оплот порядка! Зачем ему князей своих изводить?
- Поеду - может, и узнаю… Если дойдет до разговора. Если меня сразу не порешат по прибытии в столицу.
- Тем более я тебя с такими мыслями одну никуда не отпущу. И даже к царову величию на уединенцию приду с тобой. Ведь мы все-таки…
- Не муж и жена в царовых глазах, - напомнила я. - Мы же обсуждали это с тобой. По минутам сверяли наши воспоминания. Ну не дал он согласия на наш брак! Не прозвучала царова воля!
- Но ведь и не запретил?
- Кто его знает… Одно тебе скажу: ни с тобой, ни без тебя я в Вышеград ехать не хочу. По-моему, это ловушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Какой может быть вред от почти бестелесных созданий? Но их обилие, а главное, неотвратимое движение вперед, ко мне, начинает действовать на нервы.
- Кыш! - говорю я.
И взмахиваю левой рукой, свободной от торбы, отгоняя их. Но для них это мое движение - как сигнал к атаке.
Первая их волна окатывает меня сразу со всех сторон. Кольцо вокруг меня смыкается - и тут же распадается. Я не слышу визга, но, кажется, они должны визжать как ошпаренные.
Ртутный блеск, покрывающий меня, на мгновение смазывается, в некоторых местах даже исчезает совсем - например, на предплечье руки, которой я так неосторожно махнула. Ткань куртки при этом совсем не пострадала, но я чувствую в этом месте такое жжение, будто стая комаров одновременно впилась в кожу своими хоботками.
Впрочем, как только дыра в серебристой пленке затягивается, все неприятные ощущения исчезают.
Да только на смену первой волне существ-дымков идет вторая, еще более плотная. Она окутывает меня туманным мороком. Она такая плотная, что первый ряд существ, ошпаренных моим ртутным блеском, даже не может отступить - некуда. Он просто бессильно сползает вниз, под ноги, затягивая рытвины грязно-сиреневым мутным пологом.
А на его место выдвигаются новые призрачные струи. Они льнут ко мне, обволакивая, лишая сознания, истончая покрывающий меня ртутный блеск до полной невидимости - и он не успевает восстанавливаться, и клубы тумана, в котором уже запутались меланхоличные лучи здешнего светила, все плотнее. И я кричу, я зову Михаила, руку которого так самонадеянно отпустила, и валюсь в беспамятство.
К счастью, как выясняется, я валюсь навзничь, спиной прямо в калитку между мирами. И крик мой уже оказывается на этой стороне, а я сама - в крепких руках мужа, который и вытаскивает меня в благословенный сумрак наступающей ароматной парковой ночи.
* * *
Я прихожу в себя уже в собственной опочивальне. И первое, что вижу, - яркие звезды за окном.
Слава богу, значит, я выбралась! Потому что в том сумасшедшем мире, куда я теперь могу попасть вместо родной Земли, звезд не наблюдалось. Ни вокруг маленького красного светила, ни вокруг большого пятнисто-серого.
Потом я вижу силуэт Михаила на фоне звездного неба. Чувствую его руку, стискивающую мою ладонь. И считаю необходимым заметить: - Ну теперь-то держать меня не надо. С кровати я никуда не убегу.
Слышу тихий смех князя, он наклоняется ко мне, и его шепот шевелит мои волосы: - А я тебе и не позволю это сделать…
Вот все-таки муж мне достался - не муж, а чистое золото! Другой бы давно прибил такую самовольную жену, а мой супруг даже не потерял чувства юмора.
Я пытаюсь обнять свое сокровище, но - кстати о золоте! - правая рука моя до сих пор отягощена тяжеленной торбой, которую я вернула-таки во время своей второй лихой экспедиции.
- У-у, проклятое! - бормочу я, пытаясь побыстрее распутать узлы веревок, намотавшихся на ладонь. - Не зря говорят, что золото - причина всех бед людских!
Михаил забирает у меня торбу, опускает вниз, на пол, и сообщает: - У нас гость.
Это еще что за новости? Не хочу я никаких гостей.
Но возмущаться бессмысленно, и я только уточняю: - Кто такой?
- Твой знакомец по Вышеграду - турский князь Карпищев.
- А, этот толстяк Володимир…
- Добавь еще - и пьяница. А уж женолюб! Но сейчас он очень занят. Выслушивает рассказ о твоих новых подвигах.
Да, теперь я и сама слышала. Судя по ощущениям князя турского, его седалище располагалось на простой жесткой лавке, а локти опирались на непокрытый деревянный стол. Где же это он? Похоже, в нашей гриднице. Слушает, набычась, раскрасневшегося Никодима, который восторженно повествует о будто бы случившейся в иных мирах моей битве с чудовищами, тщившимися, да не смогшими отвоевать даже малую толику моих богатств.
Князь Карпищев напряженно размышлял: верить или не верить? С одной стороны, больно уж все сказочно… А с другой - про эту девку еще и не такое рассказывают. Да вот взять хотя бы и поручение царова величия - мало за кем специальное приглашение в Вышеград направляют. Да еще и с князем-посыльным. Оно, конечно, на царевы поручения грех обижаться - государева служба она служба и есть. Приговорил цар князю быть посыльным - так то и будет Но все ж таки к девке ехать с поклоном - это как-то для рода Карпищевых обидно.
Мне стало зябко и захотелось спрятаться с головой под одеяло. Только приглашения в Вышеград мне сейчас и не хватало. «Штирлиц ничего хорошего не ждал от срочных вызовов в ставку фюрера…» А учитывая, при каких обстоятельствам мы расстались с царовым величием в прошлый раз, - так и вовсе…
- А зачем турский князь пожаловал, знаешь? - спросила я Михаила.
Тот в сумраке едва заметно пожал плечами: - Сказывал - по важному делу. А что за дело - то, мол, самой княгине скажет.
- Царово величие меня в Вышеграде видеть желают, - сообщила я.
- Одну? - напрягся Михаил.
- Вроде да.
- Это что еще за новости! - возмутился мой дражайший супруг. - Как можно мужнюю жену куда-то одну звать? Хоть и к царову двору! Неприлично это. Даже и царову величию неприлично.
- Ох, боюсь, не до приличий нам сейчас… Стыд, как говорится, глаз не выест. А вот с палачом мне бы в Вышеграде повстречаться не хотелось.
- Натальюшка, опомнись! Ты что такое говоришь! - забеспокоился Михаил. - С палачом! С чего вдруг? Ты что - преступница? Беглая душегубка? За что тебя с палачом встречать? Да и потом, если бы пар хотел тебя покарать, разве он выпустил бы тебя из Вышеграда в тот раз? А он выпустил! И на княжение сесть милость им была дарована!
- Да уж, дарована. Правда, после дарования он планировал меня убить. Руками моего злейшего врага, лыцара Георга. Так что милость эта мыслилась пустой формальностью. А вот то, что после неудачного покушения цар выпустил меня из Вышеградского кремля живой и здоровой, - это, конечно, его недоработка. Следствие растерянности.
- Натальюшка, что ты так на него? Цар - столп, оплот порядка! Зачем ему князей своих изводить?
- Поеду - может, и узнаю… Если дойдет до разговора. Если меня сразу не порешат по прибытии в столицу.
- Тем более я тебя с такими мыслями одну никуда не отпущу. И даже к царову величию на уединенцию приду с тобой. Ведь мы все-таки…
- Не муж и жена в царовых глазах, - напомнила я. - Мы же обсуждали это с тобой. По минутам сверяли наши воспоминания. Ну не дал он согласия на наш брак! Не прозвучала царова воля!
- Но ведь и не запретил?
- Кто его знает… Одно тебе скажу: ни с тобой, ни без тебя я в Вышеград ехать не хочу. По-моему, это ловушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154