- Она давно мертвая. Она уже и высохнуть успела. Разложение трупа, правда, не произошло - видно, здесь в воздухе что-то стерилизующее намешано. Против микробов. Но на мумификацию времени должно было уйти достаточно. Год, если не годы. Ты сколько, говоришь, гулял, бросив тут моего сына?
- Матушка-княгиня… Христом-богом… Недели две, ма-будь, три… Не прогневайтесь, жива она была, когда я ушел разузнать… Да рази ж я оставил бы малого княжича одного?.. С ней и оставил, она ж нянька, пригляд знает… Матушка-княгиня… - Он снова бухнулся на колени.
А я смотрела на него в глубокой задумчивости. Что у него в мозгах - увидеть не могла. Это было непривычно и неудобно - не знать, что делается в голове у собственного анта. Но такое уже случалось в этих местах, когда мы с ним тут плутали. А вот чтобы мой Бокша внаглую врал своей госпоже? Нет уж, в это верить я отказывалась!
Мой ант уже заливался горючими слезами, не в силах доказать матушке-княгине правдивость своих слов, когда вдруг нашел нужный аргумент. Поднял на меня просветленное лицо: - Да ведь я больше и не прожил бы, госпожа! Сидючи под той страшной дверью! Не евши-то. Пить было - там ручеек недалече течет, а поесть - совсем нет… Я и так почти что окочурился уже - если б только вы, матушка-княгиня, по доброте своей ту дверь не открыли рабу своему… А год живу быть совсем без прокорма - это ж никаких сил человечьих не хватит!
- А чего ты под дверью сидел? Почему наверх не поднялся, к людям?
- Поднимался, матушка! - горестно махнул он рукой. - Только нету там людей - одни вороги. Я-то, прости господи, думал, что за два-то года их князь Михаил все ж таки выкурил из вотчины своей, да, видно, крепко засели, если до сей поры здесь сидят! Вот я и спустился назад. Чтоб, значит, княжича оборонять в случае чего - а дверь эту страшенную открыть не могу… Я ее и так, и сяк! А как вспомнил, что и вы, матушка, тогда ее не открыли - совсем отчаялся… Лег под порожком и только плакал. Еще попить вставал. А потом уж и за этим вставать трудно стало…
- Постой, как это я ее открыть не смогла? Открыла же, когда тебя нашла!
- Так то - сейчас! А то - когда вы гуляли тут. А я вам факелом светил. Вы до этой двери дошли, ручку потянули - не открывается. Ну мы тогда и вышли другим путем - к пустохляби той песчаной. А? Вспоминаете, матушка?
Еще бы я не вспомнила! Это ж было в тот день, когда Михаил в себя пришел! А дверь эта клятая -то-то мне ее матово отблескивающие ручки все что-то напоминали!… Дергала я ее, точно дергала! Только было это с той стороны - снаружи. И не смогла я тогда войти, все правильно. Потому как это не дверь была, а только лишь ее имитация. Барельеф двери, вырубленный в скале.
- А ну-ка, Бокша, пошли, еще разок глянем на эту дверь!
Мой ант боязливо втянул голову в плечи - ох как не хотелось ему возвращаться к страшному порогу, который едва не стоил ему жизни… Но приказ госпожи - туг не ослушаешься! Поплелся.
Да, судя по ручкам, дверь была та же. И я ее, сколько ни дергала, снова не смогла открыть. Точно так же, как в тот, первый раз. Она казалась наглухо заделанной в гранит. Сросшейся с ним. Если только не была его продолжением.
- Бокша, помоги! - приказала я.
Но и вдвоем мы не смогли сдвинуть заколдованную дверь ни на микрон.
А вчера сдвинули. Как это понимать? Вчера мы… - и я запнулась.
Потому что вспомнила - именно «мы»! Маленькие ладошки обхватили поблескивающую ручку даже прежде меня. Мой сын…
- А княжич помогал тебе эту дверь открывать, когда ты уходил разузнавать?..
- А как же! - горделиво сообщил Бокша. И прямо засветился изнутри. - Сам еле стоит на ножках своих маленьких, Чистуша его придерживает, а уж ухватил, уж навалился, толкает…
- И получается, Бокша, что не меня тебе надо благодарить за спасение от голодной смерти, а княжича. Мне, как видишь, тоже не под силу этот странный вход заставить действовать. На что же он такое настроен? Может быть, в этих ручках сенсоры какие-то стоят? Особые? Которые только на маленьких детей настроены? Или даже не на всех детей, а только на таких, как мой сын?
- Ма? - раздачся серьезный детский голос за нашими спинами.
- Олег свет Михайлович! - восторженно вскричал Бокша, стремительно поворачиваясь. И припал к малышу, обнимая.
Потом испуганно обернулся на меня - не заругаю ли за такую вольность?
Но я только улыбатась, и он опять приник к Олежке, бормоча: - А и выросли-то как, совсем уж большие - я вчера и не разглядел по своему слабосилию… И еще краше - вот княжич! Всем княжичам княжич!
- Олеженька, - попросила я. - Открой эту дверь. Мой сын метнул на Бокшу настороженный взгляд.
- Бокша тоже не возражает, - заверила я. - Открой. Мой сын подошел, ухватился обоими ладошками за ручку, поосновательнее уперся босыми пяточками в пол.
Бокша кинулся было помотать ему, но я грозно крикнула: - Назад!
И он замер.
А дверь-то открывалась. Медленно, постепенно, однако щель все ширилась в темноту наружной пешеры. «Четэдэ», как говаривала наша учительница по геометрии, Вера Степановна - «что и требовалось доказать».
- Спасибо, родной, достаточно. Мы пойдем туда погулять чуть позже. После завтрака, - поспешила успокоить я маленького удивленного открывальшика секретных дверей. И обратилась к Бокше: - А не помнишь - когда вы втроем, с Чи-стушей, спасались бегством через эту дверь, - Олег свет Михайлович вам не помогал?
- Ой, не помню, - закручинился мой ант. - Спешили мы тогда очень. А они-то, - Бокша кивнул в сторону моего сына, - совсем маленькие были, раскрывались непрестанно, ручонки из шубы вашей тянули во все стороны…
- Если б не эти ручонки… - задумчиво констатировала я. - Вы бы так перед этой дверью и остались. А я лежала бы себе, полеживала на дне пустохляби…
* * *
- Значит, говоришь, вороги? - уточнила я у Бокши.
Пещеры плавно и незаметно перешли в подвальные коридоры. Мы поднялись уже почти до уровня обжитой, надземной части Киршагского кремля. Понять бы еще - в каком его месте?
Бокша стоял позади, судорожно прижимая маленького княжича к себе, чтоб тот ненароком не выскочил прямо в лапы к супостатам.
- А как же ты узнал, что они - вороги, а не добрые слуги князя Квасурова?
- По речам их злодейским, - осторожным шепотом пояснил Бокша. - Я ж стоял и слушал сначала, а потом опять скрылся вниз.
- Ты на мои вопросы не отвечай. Молчи, - напомнила я ему. - Подумай только о том, как хотел бы ответить - и промолчи.
Я уже прекрасно слышала его мысли. Начиная со старой арки с облупившейся позолотой. А теперь, кажется, до меня начинали доноситься и мысли других людей. Но слабо А каково было Бокше Он ведь должен был подобраться к людям совсем близко, чтобы разобрать слова!
- Пройдем еще чуток, - приказала я и, завернув за угол, быстро прошла к следующему повороту коридора.
О, тут уже чужие мысли доносятся гораздо четче!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- Матушка-княгиня… Христом-богом… Недели две, ма-будь, три… Не прогневайтесь, жива она была, когда я ушел разузнать… Да рази ж я оставил бы малого княжича одного?.. С ней и оставил, она ж нянька, пригляд знает… Матушка-княгиня… - Он снова бухнулся на колени.
А я смотрела на него в глубокой задумчивости. Что у него в мозгах - увидеть не могла. Это было непривычно и неудобно - не знать, что делается в голове у собственного анта. Но такое уже случалось в этих местах, когда мы с ним тут плутали. А вот чтобы мой Бокша внаглую врал своей госпоже? Нет уж, в это верить я отказывалась!
Мой ант уже заливался горючими слезами, не в силах доказать матушке-княгине правдивость своих слов, когда вдруг нашел нужный аргумент. Поднял на меня просветленное лицо: - Да ведь я больше и не прожил бы, госпожа! Сидючи под той страшной дверью! Не евши-то. Пить было - там ручеек недалече течет, а поесть - совсем нет… Я и так почти что окочурился уже - если б только вы, матушка-княгиня, по доброте своей ту дверь не открыли рабу своему… А год живу быть совсем без прокорма - это ж никаких сил человечьих не хватит!
- А чего ты под дверью сидел? Почему наверх не поднялся, к людям?
- Поднимался, матушка! - горестно махнул он рукой. - Только нету там людей - одни вороги. Я-то, прости господи, думал, что за два-то года их князь Михаил все ж таки выкурил из вотчины своей, да, видно, крепко засели, если до сей поры здесь сидят! Вот я и спустился назад. Чтоб, значит, княжича оборонять в случае чего - а дверь эту страшенную открыть не могу… Я ее и так, и сяк! А как вспомнил, что и вы, матушка, тогда ее не открыли - совсем отчаялся… Лег под порожком и только плакал. Еще попить вставал. А потом уж и за этим вставать трудно стало…
- Постой, как это я ее открыть не смогла? Открыла же, когда тебя нашла!
- Так то - сейчас! А то - когда вы гуляли тут. А я вам факелом светил. Вы до этой двери дошли, ручку потянули - не открывается. Ну мы тогда и вышли другим путем - к пустохляби той песчаной. А? Вспоминаете, матушка?
Еще бы я не вспомнила! Это ж было в тот день, когда Михаил в себя пришел! А дверь эта клятая -то-то мне ее матово отблескивающие ручки все что-то напоминали!… Дергала я ее, точно дергала! Только было это с той стороны - снаружи. И не смогла я тогда войти, все правильно. Потому как это не дверь была, а только лишь ее имитация. Барельеф двери, вырубленный в скале.
- А ну-ка, Бокша, пошли, еще разок глянем на эту дверь!
Мой ант боязливо втянул голову в плечи - ох как не хотелось ему возвращаться к страшному порогу, который едва не стоил ему жизни… Но приказ госпожи - туг не ослушаешься! Поплелся.
Да, судя по ручкам, дверь была та же. И я ее, сколько ни дергала, снова не смогла открыть. Точно так же, как в тот, первый раз. Она казалась наглухо заделанной в гранит. Сросшейся с ним. Если только не была его продолжением.
- Бокша, помоги! - приказала я.
Но и вдвоем мы не смогли сдвинуть заколдованную дверь ни на микрон.
А вчера сдвинули. Как это понимать? Вчера мы… - и я запнулась.
Потому что вспомнила - именно «мы»! Маленькие ладошки обхватили поблескивающую ручку даже прежде меня. Мой сын…
- А княжич помогал тебе эту дверь открывать, когда ты уходил разузнавать?..
- А как же! - горделиво сообщил Бокша. И прямо засветился изнутри. - Сам еле стоит на ножках своих маленьких, Чистуша его придерживает, а уж ухватил, уж навалился, толкает…
- И получается, Бокша, что не меня тебе надо благодарить за спасение от голодной смерти, а княжича. Мне, как видишь, тоже не под силу этот странный вход заставить действовать. На что же он такое настроен? Может быть, в этих ручках сенсоры какие-то стоят? Особые? Которые только на маленьких детей настроены? Или даже не на всех детей, а только на таких, как мой сын?
- Ма? - раздачся серьезный детский голос за нашими спинами.
- Олег свет Михайлович! - восторженно вскричал Бокша, стремительно поворачиваясь. И припал к малышу, обнимая.
Потом испуганно обернулся на меня - не заругаю ли за такую вольность?
Но я только улыбатась, и он опять приник к Олежке, бормоча: - А и выросли-то как, совсем уж большие - я вчера и не разглядел по своему слабосилию… И еще краше - вот княжич! Всем княжичам княжич!
- Олеженька, - попросила я. - Открой эту дверь. Мой сын метнул на Бокшу настороженный взгляд.
- Бокша тоже не возражает, - заверила я. - Открой. Мой сын подошел, ухватился обоими ладошками за ручку, поосновательнее уперся босыми пяточками в пол.
Бокша кинулся было помотать ему, но я грозно крикнула: - Назад!
И он замер.
А дверь-то открывалась. Медленно, постепенно, однако щель все ширилась в темноту наружной пешеры. «Четэдэ», как говаривала наша учительница по геометрии, Вера Степановна - «что и требовалось доказать».
- Спасибо, родной, достаточно. Мы пойдем туда погулять чуть позже. После завтрака, - поспешила успокоить я маленького удивленного открывальшика секретных дверей. И обратилась к Бокше: - А не помнишь - когда вы втроем, с Чи-стушей, спасались бегством через эту дверь, - Олег свет Михайлович вам не помогал?
- Ой, не помню, - закручинился мой ант. - Спешили мы тогда очень. А они-то, - Бокша кивнул в сторону моего сына, - совсем маленькие были, раскрывались непрестанно, ручонки из шубы вашей тянули во все стороны…
- Если б не эти ручонки… - задумчиво констатировала я. - Вы бы так перед этой дверью и остались. А я лежала бы себе, полеживала на дне пустохляби…
* * *
- Значит, говоришь, вороги? - уточнила я у Бокши.
Пещеры плавно и незаметно перешли в подвальные коридоры. Мы поднялись уже почти до уровня обжитой, надземной части Киршагского кремля. Понять бы еще - в каком его месте?
Бокша стоял позади, судорожно прижимая маленького княжича к себе, чтоб тот ненароком не выскочил прямо в лапы к супостатам.
- А как же ты узнал, что они - вороги, а не добрые слуги князя Квасурова?
- По речам их злодейским, - осторожным шепотом пояснил Бокша. - Я ж стоял и слушал сначала, а потом опять скрылся вниз.
- Ты на мои вопросы не отвечай. Молчи, - напомнила я ему. - Подумай только о том, как хотел бы ответить - и промолчи.
Я уже прекрасно слышала его мысли. Начиная со старой арки с облупившейся позолотой. А теперь, кажется, до меня начинали доноситься и мысли других людей. Но слабо А каково было Бокше Он ведь должен был подобраться к людям совсем близко, чтобы разобрать слова!
- Пройдем еще чуток, - приказала я и, завернув за угол, быстро прошла к следующему повороту коридора.
О, тут уже чужие мысли доносятся гораздо четче!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154