И он уже стар, скоро умрет, а вам достанется все его богатство!
Алевтина со все возрастающей надеждой смотрела на меня.
- Как, опять замуж? - с горькой иронией спросила я. - А других путей защититься в вашем мире нет?
- А как же еще девица может защититься от мужчины? - удивилась Алевтина. - Ну не хотите Александра, есть еще неженатые лыцары! До Иннокентия скакать дальше - верст шестьдесят, и дорога лесная, опасная, но он тоже долго не проживет - много пьет. Все говорят - совсем чуть осталось…
- Дорогая моя Алевтина, я не умею скакать на лошади. Вряд ли я удержусь в седле даже две версты - не то что сорок верст или шестьдесят. И замуж я не хочу. Давайте подумаем вместе, может, есть все-таки другой выход, кроме скоропалительного замужества?
Васильковый взгляд моей собеседницы вновь заблестел слезами.
- А-а, значит, уже так - «моя». Не рано ли, княжна, вы смотрите на меня как на рабу свою?
- Господи, да о чем вы? - оторопела я. - Никакая вы мне не раба! Я только хочу получить у вас совет. Вы же опытная женщина, знаете мир вокруг, а я в нем всего несколько часов, как я могу в чем-то разобраться?
- Вы уже во всем прекрасно разобрались… - медленно и глухо произнесла Алевтина. - Вы выбрали Георга в мужья, а все остальное - отговорки. И Георг - он вас выбрал в жены! Я пыталась пройти в его покои, я хотела поговорить с ним - меня не пустили. Меня! - Она чуть не задохнулась, не находя слов. - Ну конечно, вы - из другого мира, вы - княжна, а я… А я - никто. И мне остается только уйти с дороги. Да, так я и сделаю. Но прежде я вам отдам самую большую ценность этого княжества! Филуману!
Я всерьез перепугалась за нее. Бедная девушка покрылась неровными красными пятнами - они расползлись и по липу, выступая из-под пудры, и по шее, и по роскошной груди. На висках у Алевтины проступили бисеринки пота, взгляд метался по комнате, тщательно избегая моего липа.
- Милая Алевтина, - как можно мягче и ласковей сказала я< я согласна принять от вас любой подарок, любые богатства мира, но только при одном условии: что вы не сделаете себе ничего плохого!
- Я? - Она хрипло рассмеялась. - Плохо же вы меня знаете, пришелица из другого мира! Держите!
И протянула мне на дрожащих ладонях темный, почти черный поясок, блеснувший тонким шитьем проволочных нитей.
Я взглянула на него с недоумением.
- Ну берите же! - визгливо закричала Алевтина.
И куда подавалась ее красота? Лицо искажено судорогой лютой ненависти, пот пополам со слезами стекает по щекам вместе с пудрой, орошает грязными каплями дорогое платье и прелестную грудь, крупная дрожь, сотрясающая Алевтину, уже похожа на конвульсии. Если это начало какого-то истерического или эпилептического припадка, то пора звать подмогу.
- Успокойтесь, уже взяла, - торопливо сообщила я Алевтине, беря поясок с ее ладоней.
Наступила тишина. Женщина с недоумением смотрела на свои протянутые вперед руки. Дрожь ее прекратилась, краснота перешла в пепельную бледность.
- Вы взяли Филуману? - с бесконечной усталостью спросила она.
- Да, но я готова ее вернуть вам немедленно или по первой же вашей просьбе, - успокаивающе сказала я, рассматривая поясок.
Вблизи он уже не казался таким простеньким и неброским. Наоборот, он переливался совершенно фантастическим образом. Весь из тонких металлических проволочек - почти нитей, - он напоминал свернувшуюся кольцом и затаившуюся змею. Почти каждая нить имела свой оттенок, но, когда перестаешь в них вглядываться, оказывается, что радужное мельтешение цветных волосков непостижимым образом сливается в один оттенок. Но и его невозможно удержать взглядом, потому что мягкие цветовые волны безостановочно переливаются из одной в другую по всей поверхности пояска.
Я осторожно погладила его гладкую и одновременно ребристую поверхность. Металлическое сплетение было теплым, на удивление легким. Не знаю уж, какова его денежная стоимость, но с эстетической точки зрения он, безусловно, представляет ценность немалую.
- Вы взяли Филуману, - безжизненно повторила Алевтина. - Примерьте ее.
Я поискала застежку у этого симпатичного пояска - застежки не было.
- Но как? - с недоумением спросила я Алевтину.
На талии у меня так называемая Филумана, может быть, и сошлась бы, но снизу ее не натянешь - бедра не пройдут, сверху тоже - плечи застрянут.
- Филумана надевается на шею, как ожерелье, - ничего не выражающим голосом пояснила Алевтина.
Ожерелье? Ну это вряд ли… Поясок, свисающий с шеи, не будет смотреться - как бы красив он ни был сам по себе.
- А вы попробуйте, - тускло произнесла дарительница.
Ее спокойствие мне не понравилось. Кажется, сейчас у отвергнутой любовницы вновь начнется истерика. Пора звать Лизавету.
- Пожалуйста, могу и попробовать, мне нетрудно, - легко согласилась я и надела Филуману.
Поясок повис на шее, как на колышке. Алевтина безотрывно глядела на меня.
- Видите, ничего интересного, - сообщила я ей и уже собиралась снять поясок - даже руки подняла, но не успела.
Змея ожила. Раздалось звонкое зудение, как будто туча комаров влетела в комнату. Поясок заискрился вспышками разрядов - и его внезапно раскалившаяся петля поползла по моей груди вверх. Он сокращался, затягивался на шее, как удавка на висельнике.
- Ай! - вскрикнула я, пытаясь ухватиться за его скользкий край, больно жалящий разрядами, и сорвать эту гадость.
- Поздно, - спокойно и даже как-то лениво проговорила Алевтина. - Ты сама взяла Филуману, Бог видел - я тебя не неволила, сама ты на себя ее надела, вот сама и выбрала…
Но что я выбрала, она договорить не успела. Вспышки искр прекратились одновременно с зудением, змея вновь замерла, успокоившись и уютно прильнув к моей шее.
Я повела головой направо-налево. Филумана обвивала меня плотно, но никаких неудобств не доставляла. А когда я погладила ее поверхность, то отозвалась на прикосновение приятным теплом. Если бы не пережитый ужас, я бы, наверно, засмеялась от удовольствия.
Глухой стук раздался со стороны Алевтины. Она упала на пол и теперь лежала в глубоком обмороке, нелепо выгнувшись возле ножки кресла.
- Лизавета! - позвала я.
- Что, что, княжна?! Эта потаскуха вас обидела? - закричала моя верная кандидатка в первые служанки, разъяренной фурией появляясь на пороге, и вдруг смолкла на полуслове.
Я решила было, что она, по своему обыкновению, впала в столбняк от зрелища поверженной Алевтины, но когда подняла глаза, то обнаружила, что Лизавета, открыв рот, пялится на меня. Вернее, на странный поясок по имени Филумана, дружески обнимающий мою шею.
- Нравится? - спросила я, довольная произведенным эффектом.
Однако оказалось, что до настоящего эффекта было еще далеко.
Снова раздался глухой стук об пол. И произвела его уже Лизавета. Она не свалилась в обмороке, она всего лишь упала на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Алевтина со все возрастающей надеждой смотрела на меня.
- Как, опять замуж? - с горькой иронией спросила я. - А других путей защититься в вашем мире нет?
- А как же еще девица может защититься от мужчины? - удивилась Алевтина. - Ну не хотите Александра, есть еще неженатые лыцары! До Иннокентия скакать дальше - верст шестьдесят, и дорога лесная, опасная, но он тоже долго не проживет - много пьет. Все говорят - совсем чуть осталось…
- Дорогая моя Алевтина, я не умею скакать на лошади. Вряд ли я удержусь в седле даже две версты - не то что сорок верст или шестьдесят. И замуж я не хочу. Давайте подумаем вместе, может, есть все-таки другой выход, кроме скоропалительного замужества?
Васильковый взгляд моей собеседницы вновь заблестел слезами.
- А-а, значит, уже так - «моя». Не рано ли, княжна, вы смотрите на меня как на рабу свою?
- Господи, да о чем вы? - оторопела я. - Никакая вы мне не раба! Я только хочу получить у вас совет. Вы же опытная женщина, знаете мир вокруг, а я в нем всего несколько часов, как я могу в чем-то разобраться?
- Вы уже во всем прекрасно разобрались… - медленно и глухо произнесла Алевтина. - Вы выбрали Георга в мужья, а все остальное - отговорки. И Георг - он вас выбрал в жены! Я пыталась пройти в его покои, я хотела поговорить с ним - меня не пустили. Меня! - Она чуть не задохнулась, не находя слов. - Ну конечно, вы - из другого мира, вы - княжна, а я… А я - никто. И мне остается только уйти с дороги. Да, так я и сделаю. Но прежде я вам отдам самую большую ценность этого княжества! Филуману!
Я всерьез перепугалась за нее. Бедная девушка покрылась неровными красными пятнами - они расползлись и по липу, выступая из-под пудры, и по шее, и по роскошной груди. На висках у Алевтины проступили бисеринки пота, взгляд метался по комнате, тщательно избегая моего липа.
- Милая Алевтина, - как можно мягче и ласковей сказала я< я согласна принять от вас любой подарок, любые богатства мира, но только при одном условии: что вы не сделаете себе ничего плохого!
- Я? - Она хрипло рассмеялась. - Плохо же вы меня знаете, пришелица из другого мира! Держите!
И протянула мне на дрожащих ладонях темный, почти черный поясок, блеснувший тонким шитьем проволочных нитей.
Я взглянула на него с недоумением.
- Ну берите же! - визгливо закричала Алевтина.
И куда подавалась ее красота? Лицо искажено судорогой лютой ненависти, пот пополам со слезами стекает по щекам вместе с пудрой, орошает грязными каплями дорогое платье и прелестную грудь, крупная дрожь, сотрясающая Алевтину, уже похожа на конвульсии. Если это начало какого-то истерического или эпилептического припадка, то пора звать подмогу.
- Успокойтесь, уже взяла, - торопливо сообщила я Алевтине, беря поясок с ее ладоней.
Наступила тишина. Женщина с недоумением смотрела на свои протянутые вперед руки. Дрожь ее прекратилась, краснота перешла в пепельную бледность.
- Вы взяли Филуману? - с бесконечной усталостью спросила она.
- Да, но я готова ее вернуть вам немедленно или по первой же вашей просьбе, - успокаивающе сказала я, рассматривая поясок.
Вблизи он уже не казался таким простеньким и неброским. Наоборот, он переливался совершенно фантастическим образом. Весь из тонких металлических проволочек - почти нитей, - он напоминал свернувшуюся кольцом и затаившуюся змею. Почти каждая нить имела свой оттенок, но, когда перестаешь в них вглядываться, оказывается, что радужное мельтешение цветных волосков непостижимым образом сливается в один оттенок. Но и его невозможно удержать взглядом, потому что мягкие цветовые волны безостановочно переливаются из одной в другую по всей поверхности пояска.
Я осторожно погладила его гладкую и одновременно ребристую поверхность. Металлическое сплетение было теплым, на удивление легким. Не знаю уж, какова его денежная стоимость, но с эстетической точки зрения он, безусловно, представляет ценность немалую.
- Вы взяли Филуману, - безжизненно повторила Алевтина. - Примерьте ее.
Я поискала застежку у этого симпатичного пояска - застежки не было.
- Но как? - с недоумением спросила я Алевтину.
На талии у меня так называемая Филумана, может быть, и сошлась бы, но снизу ее не натянешь - бедра не пройдут, сверху тоже - плечи застрянут.
- Филумана надевается на шею, как ожерелье, - ничего не выражающим голосом пояснила Алевтина.
Ожерелье? Ну это вряд ли… Поясок, свисающий с шеи, не будет смотреться - как бы красив он ни был сам по себе.
- А вы попробуйте, - тускло произнесла дарительница.
Ее спокойствие мне не понравилось. Кажется, сейчас у отвергнутой любовницы вновь начнется истерика. Пора звать Лизавету.
- Пожалуйста, могу и попробовать, мне нетрудно, - легко согласилась я и надела Филуману.
Поясок повис на шее, как на колышке. Алевтина безотрывно глядела на меня.
- Видите, ничего интересного, - сообщила я ей и уже собиралась снять поясок - даже руки подняла, но не успела.
Змея ожила. Раздалось звонкое зудение, как будто туча комаров влетела в комнату. Поясок заискрился вспышками разрядов - и его внезапно раскалившаяся петля поползла по моей груди вверх. Он сокращался, затягивался на шее, как удавка на висельнике.
- Ай! - вскрикнула я, пытаясь ухватиться за его скользкий край, больно жалящий разрядами, и сорвать эту гадость.
- Поздно, - спокойно и даже как-то лениво проговорила Алевтина. - Ты сама взяла Филуману, Бог видел - я тебя не неволила, сама ты на себя ее надела, вот сама и выбрала…
Но что я выбрала, она договорить не успела. Вспышки искр прекратились одновременно с зудением, змея вновь замерла, успокоившись и уютно прильнув к моей шее.
Я повела головой направо-налево. Филумана обвивала меня плотно, но никаких неудобств не доставляла. А когда я погладила ее поверхность, то отозвалась на прикосновение приятным теплом. Если бы не пережитый ужас, я бы, наверно, засмеялась от удовольствия.
Глухой стук раздался со стороны Алевтины. Она упала на пол и теперь лежала в глубоком обмороке, нелепо выгнувшись возле ножки кресла.
- Лизавета! - позвала я.
- Что, что, княжна?! Эта потаскуха вас обидела? - закричала моя верная кандидатка в первые служанки, разъяренной фурией появляясь на пороге, и вдруг смолкла на полуслове.
Я решила было, что она, по своему обыкновению, впала в столбняк от зрелища поверженной Алевтины, но когда подняла глаза, то обнаружила, что Лизавета, открыв рот, пялится на меня. Вернее, на странный поясок по имени Филумана, дружески обнимающий мою шею.
- Нравится? - спросила я, довольная произведенным эффектом.
Однако оказалось, что до настоящего эффекта было еще далеко.
Снова раздался глухой стук об пол. И произвела его уже Лизавета. Она не свалилась в обмороке, она всего лишь упала на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154