Правда, по муравьиным меркам, насекомое бежало не так уж быстро, и на то у него была причина: в желудке у него давным-давно было пусто. Ему нужно было как можно скорее разжиться едой.
И вдруг прямо перед муравьём возникла нога человека.
Нога оказалась огромной — раза в два больше муравья. Но когда насекомое подняло голову, оно убедилось в том, что ростом незнакомец не выше обитателей его родной долины. Вот только нога у этого человека была одна-единственная, она напоминала массивный столп, на котором покоилось туловище. Чуть присогнутая в колене, эта грандиозная ножища заканчивалась здоровенной плоской ступнёй. Странное одноногое существо подпрыгнуло и явно вознамерилось раздавить муравья.
Муравей выпучил глаза. Он никак не мог сообразить, что происходит: прежде он никогда не видел, чтобы кто-нибудь пытался раздавить кого-то из его сородичей. Но в последнее мгновение на память ему пришло все, что стряслось, когда один из рабочих муравьёв угодил под ствол упавшего дерева. Тут уж муравей отпрянул в сторону. Огромная ступня увязла в песке. Одноногий сильно согнул колено и крикнул:
— Вот гад!
А потом он снова высоко подпрыгнул и поддел муравья под брюхо, отчего тот завертелся в воздухе и отлетел ярдов на двадцать. Удар оказался силён, но муравью случалось испытывать и более суровые потрясения. Упав на песок, он перевернулся, встал на лапки и побежал прочь от одноногого. Тот, крича, запрыгал следом, но муравей запросто мог обогнать любого человека, а уж тем более — прыгающего на одной ноге. Насекомое прытко бежало до тех пор, покуда одноногий прыгун не скрылся за линией горизонта.
Только тогда муравей перешёл на шаг и стал шевелить усиками в поисках запаха хоть чего-нибудь съедобного. Довольно быстро он разыскал ящерицу, ещё не успевшую согреться после холодной ночи. Затем ему попалась семейка мышей. Пережёвывая мышь, гигантское насекомое услышало вдалеке топот. Оглянувшись, муравей увидел одноногого.
Диапазон чувств у муравьёв невелик, и все же назойливость одноногого насекомое разозлила. Муравей дожевал мышь, развернулся и пустился наутёк.
Бег способствует хорошему аппетиту, поэтому через некоторое время, когда муравей снова оставил одноногого далеко позади, он опять остановился, чтобы поесть. Он нашёл какой-то колючий кустик и ухитрился закусить веточками, не задевая колючек. Заканчивая трапезу, муравей снова услышал топот.
Злость охватила насекомое с новой силой, когда оно обернулось и увидело своего настойчивого преследователя. Муравей развернулся и помчался на север. На пути он сделал ещё одну остановку, чтобы поохотиться, но вокруг не было ровным счётом ничего, кроме песка да ещё одной малюсенькой ящерки. Только-только муравей принялся поедать её, как опять услышал топот.
Он в ярости развернулся назад. Неужто этот одноногий никогда не остановится? Неужто его надо прикончить, чтобы он наконец отстал?
Эта мысль понравилась муравью. Ему предоставлялась возможность сразу удовлетворить два желания — избавиться от погони и поесть. Насекомое решительно рванулось навстречу одноногому. Муравей боялся тяжеленной ступни, но хорошо осознавал, что человек состоит из живой и вкусной плоти.
Одноногий свирепо взревел, подпрыгнул повыше и нацелил ступню на муравья. В последнюю секунду насекомое отскочило в сторону и, прежде чем человек успел снова подпрыгнуть, взбежало вверх по его лодыжке, к бедру, на грудь, и, разомкнув жвала, приготовилось сомкнуть их на шее одноногого. В конце концов, когда шла война между двумя муравейниками, как ещё можно было остановить врага, как не откусив ему голову? Если с муравьями это получалось, почему с человеком не попробовать?
Но одноногий злобно вскричал и ударил муравья тяжеленным кулаком. Насекомое упало на песок, только-только успело перевернуться и увидело, что прямо на него опускается огромная ступня.
Муравей снова рванулся в сторону, но когда он снова собрался взбежать вверх по ноге человека, тот был к этому готов. Как бы ниоткуда появился кулак, и муравей закувыркался в воздухе. Вскочив на ноги, он побежал по кругу, а одноногий запрыгал за ним. Муравей мчался из последних сил. Фасеточные глаза позволяли ему следить за преследователем, не оборачиваясь. Одноногий прыгал и прыгал за ним, пытаясь догнать, и все кричал и кричал. А потом у него закружилась голова, и он шмякнулся на песок.
Муравей не стал терять времени даром: он проворно подскочил к упавшему человеку, раздвинул жвала, потянулся к шее одноногого, но зловредная ступня взметнулась, сбила муравья с ног и подбросила в воздух. На этот раз муравей, отлетев, сильно ударился о камень, и у него все поплыло перед глазами. Он видел, как с каждым прыжком человек приближается к нему, но даже лапками пошевелить не мог. Противная ступня поднялась ещё раз, закрыла собой небо, опустилась…
Лапки муравья наконец зашевелились, и он в последний миг выскользнул из-под подошвы одноногого. Начисто забыв о каком бы то ни было пропитании, муравей со всех ног помчался на север — в ту сторону, куда звал его запах золота. Теперь насекомое уже больше не останавливалось. Оно бежало и бежало на север, даже не оглядываясь назад.
Но вскоре ветер разогнал тучи, и обнажённое солнце стало палить пустыню своими лучами. Мучимый жарой и голодом, муравей перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился, дрожа от изнеможения. Он обернулся — и увидел на горизонте перемещавшегося прыжками одноногого. Однако теперь было видно, что и он устал. Наконец одноногий остановился, утёр пот со лба, снял с плеча бурдюк, поднял его и долго, жадно пил воду. А потом, к изумлению муравья, он улёгся на спину и поднял вверх ногу. Тень от громадной ступни ложилась на песок и спасала человека от жары.
От жары-то он спасся, но зато стал лёгкой мишенью для атаки муравья.
Медленно, дрожа от голода, усталости и перегрева, муравей пошёл обратно, к своём врагу. Пустынное пекло было ненамного страшнее того зноя, что порой царил в родной долине муравья, но теперь насекомое мучила жажда. Муравей старался ступать легко и бесшумно, как только мог. Наконец, когда расстояние между ним и лежавшим на песке одноногим сократилось до десяти футов, муравей осторожно обошёл человека сзади. Глупые люди! У них нет таких глаз, как у муравьёв! А потом муравей набрал скорость и набросился на одноногого.
Тот так и не узнал, кто его укусил.
Мэт плотнее завернулся в плащ — Стегоман, размахивая крыльями, создавал ветер, а на такой высоте и без того было нежарко. Мэт даже лицо рукой прикрыл, и вдруг, посмотрев в сторону поверх складок рукава, увидел, что к ним приближается некий, до боли знакомый удлинённый силуэт.
— Слева по борту летающий объект женского пола, — предупредил он Стегомана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
И вдруг прямо перед муравьём возникла нога человека.
Нога оказалась огромной — раза в два больше муравья. Но когда насекомое подняло голову, оно убедилось в том, что ростом незнакомец не выше обитателей его родной долины. Вот только нога у этого человека была одна-единственная, она напоминала массивный столп, на котором покоилось туловище. Чуть присогнутая в колене, эта грандиозная ножища заканчивалась здоровенной плоской ступнёй. Странное одноногое существо подпрыгнуло и явно вознамерилось раздавить муравья.
Муравей выпучил глаза. Он никак не мог сообразить, что происходит: прежде он никогда не видел, чтобы кто-нибудь пытался раздавить кого-то из его сородичей. Но в последнее мгновение на память ему пришло все, что стряслось, когда один из рабочих муравьёв угодил под ствол упавшего дерева. Тут уж муравей отпрянул в сторону. Огромная ступня увязла в песке. Одноногий сильно согнул колено и крикнул:
— Вот гад!
А потом он снова высоко подпрыгнул и поддел муравья под брюхо, отчего тот завертелся в воздухе и отлетел ярдов на двадцать. Удар оказался силён, но муравью случалось испытывать и более суровые потрясения. Упав на песок, он перевернулся, встал на лапки и побежал прочь от одноногого. Тот, крича, запрыгал следом, но муравей запросто мог обогнать любого человека, а уж тем более — прыгающего на одной ноге. Насекомое прытко бежало до тех пор, покуда одноногий прыгун не скрылся за линией горизонта.
Только тогда муравей перешёл на шаг и стал шевелить усиками в поисках запаха хоть чего-нибудь съедобного. Довольно быстро он разыскал ящерицу, ещё не успевшую согреться после холодной ночи. Затем ему попалась семейка мышей. Пережёвывая мышь, гигантское насекомое услышало вдалеке топот. Оглянувшись, муравей увидел одноногого.
Диапазон чувств у муравьёв невелик, и все же назойливость одноногого насекомое разозлила. Муравей дожевал мышь, развернулся и пустился наутёк.
Бег способствует хорошему аппетиту, поэтому через некоторое время, когда муравей снова оставил одноногого далеко позади, он опять остановился, чтобы поесть. Он нашёл какой-то колючий кустик и ухитрился закусить веточками, не задевая колючек. Заканчивая трапезу, муравей снова услышал топот.
Злость охватила насекомое с новой силой, когда оно обернулось и увидело своего настойчивого преследователя. Муравей развернулся и помчался на север. На пути он сделал ещё одну остановку, чтобы поохотиться, но вокруг не было ровным счётом ничего, кроме песка да ещё одной малюсенькой ящерки. Только-только муравей принялся поедать её, как опять услышал топот.
Он в ярости развернулся назад. Неужто этот одноногий никогда не остановится? Неужто его надо прикончить, чтобы он наконец отстал?
Эта мысль понравилась муравью. Ему предоставлялась возможность сразу удовлетворить два желания — избавиться от погони и поесть. Насекомое решительно рванулось навстречу одноногому. Муравей боялся тяжеленной ступни, но хорошо осознавал, что человек состоит из живой и вкусной плоти.
Одноногий свирепо взревел, подпрыгнул повыше и нацелил ступню на муравья. В последнюю секунду насекомое отскочило в сторону и, прежде чем человек успел снова подпрыгнуть, взбежало вверх по его лодыжке, к бедру, на грудь, и, разомкнув жвала, приготовилось сомкнуть их на шее одноногого. В конце концов, когда шла война между двумя муравейниками, как ещё можно было остановить врага, как не откусив ему голову? Если с муравьями это получалось, почему с человеком не попробовать?
Но одноногий злобно вскричал и ударил муравья тяжеленным кулаком. Насекомое упало на песок, только-только успело перевернуться и увидело, что прямо на него опускается огромная ступня.
Муравей снова рванулся в сторону, но когда он снова собрался взбежать вверх по ноге человека, тот был к этому готов. Как бы ниоткуда появился кулак, и муравей закувыркался в воздухе. Вскочив на ноги, он побежал по кругу, а одноногий запрыгал за ним. Муравей мчался из последних сил. Фасеточные глаза позволяли ему следить за преследователем, не оборачиваясь. Одноногий прыгал и прыгал за ним, пытаясь догнать, и все кричал и кричал. А потом у него закружилась голова, и он шмякнулся на песок.
Муравей не стал терять времени даром: он проворно подскочил к упавшему человеку, раздвинул жвала, потянулся к шее одноногого, но зловредная ступня взметнулась, сбила муравья с ног и подбросила в воздух. На этот раз муравей, отлетев, сильно ударился о камень, и у него все поплыло перед глазами. Он видел, как с каждым прыжком человек приближается к нему, но даже лапками пошевелить не мог. Противная ступня поднялась ещё раз, закрыла собой небо, опустилась…
Лапки муравья наконец зашевелились, и он в последний миг выскользнул из-под подошвы одноногого. Начисто забыв о каком бы то ни было пропитании, муравей со всех ног помчался на север — в ту сторону, куда звал его запах золота. Теперь насекомое уже больше не останавливалось. Оно бежало и бежало на север, даже не оглядываясь назад.
Но вскоре ветер разогнал тучи, и обнажённое солнце стало палить пустыню своими лучами. Мучимый жарой и голодом, муравей перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился, дрожа от изнеможения. Он обернулся — и увидел на горизонте перемещавшегося прыжками одноногого. Однако теперь было видно, что и он устал. Наконец одноногий остановился, утёр пот со лба, снял с плеча бурдюк, поднял его и долго, жадно пил воду. А потом, к изумлению муравья, он улёгся на спину и поднял вверх ногу. Тень от громадной ступни ложилась на песок и спасала человека от жары.
От жары-то он спасся, но зато стал лёгкой мишенью для атаки муравья.
Медленно, дрожа от голода, усталости и перегрева, муравей пошёл обратно, к своём врагу. Пустынное пекло было ненамного страшнее того зноя, что порой царил в родной долине муравья, но теперь насекомое мучила жажда. Муравей старался ступать легко и бесшумно, как только мог. Наконец, когда расстояние между ним и лежавшим на песке одноногим сократилось до десяти футов, муравей осторожно обошёл человека сзади. Глупые люди! У них нет таких глаз, как у муравьёв! А потом муравей набрал скорость и набросился на одноногого.
Тот так и не узнал, кто его укусил.
Мэт плотнее завернулся в плащ — Стегоман, размахивая крыльями, создавал ветер, а на такой высоте и без того было нежарко. Мэт даже лицо рукой прикрыл, и вдруг, посмотрев в сторону поверх складок рукава, увидел, что к ним приближается некий, до боли знакомый удлинённый силуэт.
— Слева по борту летающий объект женского пола, — предупредил он Стегомана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118