Балкис знала, что они исполняют только приказы своей начальницы, почти не разговаривают с другими воинами, но с готовностью вступают в беседы с купцами и иноземными посланниками. Она сразу поняла, что они не только охраняют пресвитера Иоанна, но также обучаются искусству торговли, изучают законы и тонкости управления государством. Нечего было дивиться тому, что три королевы с готовностью посылают в Мараканду новую дюжину воительниц каждый год!
— Не уравнивает ли подобная дань ваших королев с прочими царями, хранящими верность пресвитеру Иоанну? — спросила Балкис.
Иллиор кивнула:
— Так и есть, и вследствие этого наша страна является частью самой могущественной империи Востока. Другие царства не боятся, что их кто-то завоюет, ибо мы всегда готовы выступить на их защиту. Своё воинское мастерство мы постоянно оттачиваем в учебных поединках.
— И наверное, только и мечтаете о том, чтобы где-то началась война? — чуть насмешливо поинтересовалась Балкис.
Аланта усмехнулась:
— Я бы не сказала, что мы ищем войны, но, быть может, мы порой торопим её своей гордыней и тем, что не готовы к примирению. Когда нам суждено идти на войну, мы идём с готовностью и ищем чести и славы, которые нам нужны для того, чтобы стать матерями. Да, мы на самом деле не ведаем страха в бою.
Балкис была готова поверить в это, если воительницы действительно могли завоевать право родить детей только своими ратными подвигами. И все же ей ужасно любопытно было узнать, только ли материнский инстинкт так силён у этих женщин.
Разговор затянулся до самого вечера. Балкис все время была настороже — не представится ли возможность улизнуть и отправиться на выручку к Антонию, но приставленные к ней Аланта и Иллиор были слишком бдительны. Аланта сидела так, что преграждала путь к двери, а Иллиор следила за тем, чтобы девушка приносила из соседней комнаты еду и напитки при малейшем желании Балкис. А Балкис чувствовала себя так, словно её связали по рукам и ногам бархатными верёвками. Это был приятный плен, ласковый и уютный, но все же плен. Она старалась скрывать своё нарастающее отчаяние, а когда за окнами заалел закат, твёрдо решила придумать и произнести охранное заклинание — но так, чтобы Аланта и Иллиор не догадались, что она говорит, либо догадались бы слишком поздно и не смогли бы ударить её и заставить замолчать.
Но неожиданно в комнату ввалился Антоний. Вид у него был измученный. За ним в комнату вбежала воительница и в сердцах толкнула в спину. На ней не было ни шлема, ни лат — только короткая, до бёдер, льняная туника, облегавшая грудь. Лицо женщины пылало от гнева — а может быть, от изумления и растерянности?
Глава 14
— Забирай его, девушка! — крикнула воительница в белой тунике.
— Вот-вот, забирай, потому что нам это не под силу! — буркнула вторая, войдя в комнату следом за первой.
Балкис вскочила и порывисто схватила Антония за руку, боясь, что он может упасть. Её друг, подслеповато моргая, оглядывал комнату. Похоже, он не понимал, где находится.
— Что вы с ним сотворили!
— Все, что могли — только что не изнасиловали, — сказала, протиснувшись в комнату, ещё одна женщина, за которой последовали ещё две — все с распущенными волосами. — Мы раздели его донага, потом разделись сами — медленно, красиво, и кое-чего добились, но немногого. Он только тараторил без умолку, повторял, что вынужден отвергнуть наши дары, потому что должен сохранить верность тебе.
— Мы стали подшучивать над ним, говорить, что он — девственник и потому боится моря страстей, в которое мы готовы погрузить его, — встряла ещё одна воительница. — Он сказал, что это, может быть, и правда, но все равно он обязан остаться верным своей спутнице.
— Мы заверяли его, что бояться нечего, что он обретёт восторги наслаждения, что мы без труда избавим его от бремени непорочности, — сказала четвёртая женщина, — и он поблагодарил нас, не так ли, о юноша бледный?
Антоний наконец немного пришёл в себя.
— О да! А как ещё я мог ответить на столь благородное предложение?
— Вот-вот, «как ещё», — передразнила его первая женщина. — И не ответил никак!
— И от нашей щедрости для нас не было никакого толку! — насмешливо проговорила вторая.
— Мы для него танцевали, мы предлагали ему вина, мы ласкали и целовали его, — сердито проворчала третья, — а он сжался в комок и все повторял, что не вправе принять наши подношения.
— В конце концов нам все надоело, мы его одели и привели к тебе, — неприязненно скривившись, сообщила первая и обрушилась на Балкис: — Почему ты не сказала нам, что вы помолвлены?
— Потому… Потому что это неправда! — выпалила Балкис.
— Ну, влюблены друг в друга — так сильно, так глубоко, что это все равно, что помолвлены, — проворчала женщина-воительница. — Когда мы пытались уговорить его, он заявил, что должен остаться верным «своей маленькой кошечке». Он называет тебя такими ласковыми именами, а ты не знаешь, что он тебя любит?
— Ну… Пожалуй, я… догадывалась…
Балкис подумала о том, что «маленькая кошечка» в данном случае — вовсе не ласковое имя, а называние вещей своими именами. А может, нет?
— Забирай его, и уходите, — распорядилась Аланта и встала из-за стола.
— Верно, бери его себе, потому что для нас от него никакого проку! — подхватила одна из женщин.
— Мы должны уважительно относиться к такой верности. Как воины, мы чтим и ценим её, — сказала Иллиор, хотя вид у неё был разочарованный. — Твой друг отвоевал для вас обоих право беспрепятственно пересечь нашу страну, девушка. Так мы и скажем королевам. Уже пятьдесят с лишним лет мужчина не отказывался от наших прелестей из верности своей любимой.
Аланта подошла ближе к Балкис.
— Если он так сильно любит тебя, то с твоей стороны глупо так долго оставаться девственницей.
— М-м-может быть, — запинаясь, вымолвила Балкис, и её щеки вспыхнули, покрывшись румянцем.
— Если ты не понимаешь, какое сокровище он собой являет, то ты вправду дурочка, — дерзко проговорила Аланта. — А если ты не привяжешь его к себе всеми способами, какие только тебе известны, — будешь ещё большей дурочкой.
— Я… я подумаю над тем, что ты сказала, — пробормотала Балкис, смущённо потупилась, а потом осмелилась взглянуть на Антония. Тот стоял как каменный, будто скованный волшебными чарами.
— Можете переночевать здесь, — сказала Аланта и, отойдя в сторону, указала на дверь, ведущую в соседнюю комнату. — Там стоит широкая и мягкая кровать, и если у вас есть головы на плечах, вы воспользуетесь ею по назначению.
— Бла… благодарю тебя. Спасибо… всем вам. — Балкис беспомощно взглянула на Антония и поняла, что ей придётся решать за двоих. — Вы… вы очень добры, но я думаю… да, я думаю, что нам лучше продолжить путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Не уравнивает ли подобная дань ваших королев с прочими царями, хранящими верность пресвитеру Иоанну? — спросила Балкис.
Иллиор кивнула:
— Так и есть, и вследствие этого наша страна является частью самой могущественной империи Востока. Другие царства не боятся, что их кто-то завоюет, ибо мы всегда готовы выступить на их защиту. Своё воинское мастерство мы постоянно оттачиваем в учебных поединках.
— И наверное, только и мечтаете о том, чтобы где-то началась война? — чуть насмешливо поинтересовалась Балкис.
Аланта усмехнулась:
— Я бы не сказала, что мы ищем войны, но, быть может, мы порой торопим её своей гордыней и тем, что не готовы к примирению. Когда нам суждено идти на войну, мы идём с готовностью и ищем чести и славы, которые нам нужны для того, чтобы стать матерями. Да, мы на самом деле не ведаем страха в бою.
Балкис была готова поверить в это, если воительницы действительно могли завоевать право родить детей только своими ратными подвигами. И все же ей ужасно любопытно было узнать, только ли материнский инстинкт так силён у этих женщин.
Разговор затянулся до самого вечера. Балкис все время была настороже — не представится ли возможность улизнуть и отправиться на выручку к Антонию, но приставленные к ней Аланта и Иллиор были слишком бдительны. Аланта сидела так, что преграждала путь к двери, а Иллиор следила за тем, чтобы девушка приносила из соседней комнаты еду и напитки при малейшем желании Балкис. А Балкис чувствовала себя так, словно её связали по рукам и ногам бархатными верёвками. Это был приятный плен, ласковый и уютный, но все же плен. Она старалась скрывать своё нарастающее отчаяние, а когда за окнами заалел закат, твёрдо решила придумать и произнести охранное заклинание — но так, чтобы Аланта и Иллиор не догадались, что она говорит, либо догадались бы слишком поздно и не смогли бы ударить её и заставить замолчать.
Но неожиданно в комнату ввалился Антоний. Вид у него был измученный. За ним в комнату вбежала воительница и в сердцах толкнула в спину. На ней не было ни шлема, ни лат — только короткая, до бёдер, льняная туника, облегавшая грудь. Лицо женщины пылало от гнева — а может быть, от изумления и растерянности?
Глава 14
— Забирай его, девушка! — крикнула воительница в белой тунике.
— Вот-вот, забирай, потому что нам это не под силу! — буркнула вторая, войдя в комнату следом за первой.
Балкис вскочила и порывисто схватила Антония за руку, боясь, что он может упасть. Её друг, подслеповато моргая, оглядывал комнату. Похоже, он не понимал, где находится.
— Что вы с ним сотворили!
— Все, что могли — только что не изнасиловали, — сказала, протиснувшись в комнату, ещё одна женщина, за которой последовали ещё две — все с распущенными волосами. — Мы раздели его донага, потом разделись сами — медленно, красиво, и кое-чего добились, но немногого. Он только тараторил без умолку, повторял, что вынужден отвергнуть наши дары, потому что должен сохранить верность тебе.
— Мы стали подшучивать над ним, говорить, что он — девственник и потому боится моря страстей, в которое мы готовы погрузить его, — встряла ещё одна воительница. — Он сказал, что это, может быть, и правда, но все равно он обязан остаться верным своей спутнице.
— Мы заверяли его, что бояться нечего, что он обретёт восторги наслаждения, что мы без труда избавим его от бремени непорочности, — сказала четвёртая женщина, — и он поблагодарил нас, не так ли, о юноша бледный?
Антоний наконец немного пришёл в себя.
— О да! А как ещё я мог ответить на столь благородное предложение?
— Вот-вот, «как ещё», — передразнила его первая женщина. — И не ответил никак!
— И от нашей щедрости для нас не было никакого толку! — насмешливо проговорила вторая.
— Мы для него танцевали, мы предлагали ему вина, мы ласкали и целовали его, — сердито проворчала третья, — а он сжался в комок и все повторял, что не вправе принять наши подношения.
— В конце концов нам все надоело, мы его одели и привели к тебе, — неприязненно скривившись, сообщила первая и обрушилась на Балкис: — Почему ты не сказала нам, что вы помолвлены?
— Потому… Потому что это неправда! — выпалила Балкис.
— Ну, влюблены друг в друга — так сильно, так глубоко, что это все равно, что помолвлены, — проворчала женщина-воительница. — Когда мы пытались уговорить его, он заявил, что должен остаться верным «своей маленькой кошечке». Он называет тебя такими ласковыми именами, а ты не знаешь, что он тебя любит?
— Ну… Пожалуй, я… догадывалась…
Балкис подумала о том, что «маленькая кошечка» в данном случае — вовсе не ласковое имя, а называние вещей своими именами. А может, нет?
— Забирай его, и уходите, — распорядилась Аланта и встала из-за стола.
— Верно, бери его себе, потому что для нас от него никакого проку! — подхватила одна из женщин.
— Мы должны уважительно относиться к такой верности. Как воины, мы чтим и ценим её, — сказала Иллиор, хотя вид у неё был разочарованный. — Твой друг отвоевал для вас обоих право беспрепятственно пересечь нашу страну, девушка. Так мы и скажем королевам. Уже пятьдесят с лишним лет мужчина не отказывался от наших прелестей из верности своей любимой.
Аланта подошла ближе к Балкис.
— Если он так сильно любит тебя, то с твоей стороны глупо так долго оставаться девственницей.
— М-м-может быть, — запинаясь, вымолвила Балкис, и её щеки вспыхнули, покрывшись румянцем.
— Если ты не понимаешь, какое сокровище он собой являет, то ты вправду дурочка, — дерзко проговорила Аланта. — А если ты не привяжешь его к себе всеми способами, какие только тебе известны, — будешь ещё большей дурочкой.
— Я… я подумаю над тем, что ты сказала, — пробормотала Балкис, смущённо потупилась, а потом осмелилась взглянуть на Антония. Тот стоял как каменный, будто скованный волшебными чарами.
— Можете переночевать здесь, — сказала Аланта и, отойдя в сторону, указала на дверь, ведущую в соседнюю комнату. — Там стоит широкая и мягкая кровать, и если у вас есть головы на плечах, вы воспользуетесь ею по назначению.
— Бла… благодарю тебя. Спасибо… всем вам. — Балкис беспомощно взглянула на Антония и поняла, что ей придётся решать за двоих. — Вы… вы очень добры, но я думаю… да, я думаю, что нам лучше продолжить путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118