Вам следует погрузиться в воды этого озера, чтобы вы смогли править нами во веки веков!
— Это ничего не даст нам, сын мой, — с печальной улыбкой ответил ему Иоанн. — Мы не найдём этого озера, хоть бы и искали всю жизнь. Этот источник является немногим и крайне редко открывается дважды в одном и том же месте. — Он устремил взгляд на племянницу и её спутника. — Вы оглядывались на озеро после того, как отошли от него?
— Мы не смогли бы этого сделать при всем желании, — растерянно отвечал Антоний. — Когда мы проснулись, озеро исчезло.
Пресвитер Иоанн печально, понимающе кивнул.
— И теперь оно ещё сто лет, а то и больше не появится в этом же месте, если появится вообще.
— Но… Почему оно предстало перед нами? — робко поинтересовался Антоний.
— Может быть, кто-то не желает, чтобы Кала Нага одержала победу, — предположил Мэт, — и потому хочет, чтобы Балкис осталась жива.
— А я так думаю, что и юному Антонию также предстоят великие подвиги, лорд-маг, — заметил император. — Вероятно, ему даже суждено помочь в защите моего царства.
И он так выразительно взглянул на Мэта, что у того не осталось сомнений в том, от кого именно Антонию предстоит защищать владения пресвитера.
— Но почему, ваше величество, вы думаете, что то был волшебный источник?
— Всякий, кто изопьёт из этого источника воду трижды, натощак, затем должен чувствовать себя так, будто съел большую порцию чудесно приготовленного мяса со специями, — объяснил пресвитер Иоанн. — Испытывали ли вы жажду и голод после того, как искупались в озере?
Балкис вспомнила о первой ночи после посещения пятого оазиса, о том, как долго они не чувствовали ни жажды, ни усталости. Она чуть было не сказала дяде об этом, но вовремя одёрнула себя: ведь её цель состояла в том, чтобы дать слово Антонию, а не в том, чтобы отвечать вместо него.
— Несколько дней подряд нам не хотелось ни пить, ни есть, — признал Антоний.
— Вода из озера дивно укрепила вас, — довольно кивнул пресвитер Иоанн. — Пройдёт время — и вы убедитесь, что вам более не страшны никакие хвори, и любые раны, полученные вами в бою, будут заживать быстро и безболезненно.
— Но… Но мы же не стали моложе! — озадаченно возразила Балкис.
— Это потому, что вы и так совсем юны, — объяснил император. — Те, кто изопьёт из этого источника, затем старятся, как все люди — покуда не доживут до тридцати лет. А потом не меняются до конца дней своих. Скажу больше того: если в этом источнике выкупается самый старый человек — будь ему сто или хоть тысяча лет, он выйдет из воды тридцатидвухлетним.
Балкис взглянула на Антония и обнаружила, что он смотрит на неё — наконец-то! Глядя ему в глаза, девушка спросила:
— Значит, мы будем стариться ещё какое-то время, но не станем старше тридцати лет?
— Нет — но очень надеюсь, что это не помешает вам набираться мудрости и жизненного опыта, — ответил пресвитер Иоанн и устремил задумчивый взор на Мэта. Мэт ответил ему весьма и весьма многозначительным взглядом.
Протопоп вступил в разговор:
— А я слыхал, будто бы этот источник является только людям достойным…
— Ну, уж это точно не я! — выкрикнул Антоний. — Я-то всего-навсего крестьянин, простолюдин!
— Думаю, это не совсем так, — сурово укорил его протопоп. — Отрицать то, что дано тебе самой судьбой, великий грех. Такой человек может погубить и себя самого, и тех, кого он мог бы спасти. Ибо — слушай меня! — Он поднял руку, предупреждая возражения Антония. — Ибо когда я сказал о достоинстве, я имел в виду, что источник является тем, кто посвящает свою жизнь ближним и чьё предназначение так важно для всего человечества, что они должны прожить как можно дольше и всю жизнь пребывать в добром здравии, дабы всех себя отдать служению ближним. И этот чудесный источник позволил вам погрузиться в свои воды не только ради вас самих, молодые люди, а ради блага всех нас!
Балкис и Антоний ошеломлённо уставились друг на друга. Но в конце концов юноша зарделся и, опустив глаза, воззрился на свою тарелку.
У Балкис заныло сердце от тоски. Она с грустью потупилась и решила, что молчание Антония и его смущение может означать только одно: он не желает прожить с ней такую долгую жизнь. «Нет сомнений, — в отчаянии думала Балкис, — теперь он не считает себя ниже меня. Да, да, это его жизнь, а не моя так важна для страны, а значит — и для всего света, и он понял это!»
А Мэт, наблюдая за Антонием, пришёл к совершенно противоположному выводу.
После ужина он решил объяснить это Балкис. Заглянув в её покои, Мэт нашёл девушку горько рыдающей. Она бросилась в его объятия и долго плакала. А потом Мэт утёр её слезы и сказал:
— Он не желает признать правду о себе. Вот почему он так переживает.
— Нет, это потому, что он меня презирает, считает лживой! Он никогда больше не станет доверять мне! — причитала Балкис. — И поделом мне! Я должна была верить ему, должна была сразу сказать ему о том, кто я такая!
— Да, пожалуй, тебе следовало поступить именно так, — согласился Мэт. — Но ведь ты боялась, что он ответит на твою откровенность именно так, как ответил теперь. И тебе не стоит удивляться и так горевать.
Балкис отстранилась, отступила на шаг и в отчаянии посмотрела на Мэта красными, заплаканными глазами.
— Ты говоришь так, словно у меня ещё есть какая-то надежда!
— Думаю, ему можно втолковать, что ты просто-напросто боялась потерять его, — ответил Мэт. — Он поймёт это, но только после того, как перестанет думать о себе как о самом ничтожнейшем существе на всем белом свете.
— Он вовсе не ничтожество! Он отважный и верный, он необычайно талантлив, и… — У неё перехватило дыхание. — И он дивно красив! — Из глаз Балкис вновь ручьями хлынули слезы. — О нет, нет, мне нужно было рискнуть! Только от него я желала бы получить то, чего мне так хочется, — от него, а больше ни от кого из мужчин! И зачем только я не соблазнила его, чтобы он разделил со мною ложе!
— Вот как? Да ведь потом он бы ненавидел себя, проклинал бы себя за это до остатка дней, думая только о том, что это он совратил тебя. Тогда он уж точно покинул бы тебя, не сомневайся — заверил девушку Мэт. — Успокойся и дай ему разобраться в себе. Если он любит тебя сейчас, то будет любить всегда.
— Как же он может любить меня — предательницу, скрывшую правду о себе?
— А я думаю так: все дело лишь в том, что он не верит, что достоин тебя, — горячо возразил Мэт. — Я пристально наблюдал за ним во время разговора о волшебном источнике. Антоний честно, искренне не поверил, что он был достоин такого чуда. Он убедил себя в том, что купания в том озере была достойна только ты.
Балкис округлила глаза и еле слышно пробормотала:
— Да как он только мог так подумать?
Мэт пожал плечами:
— Это всего лишь лишнее подтверждение той трагедии, которую ему довелось пережить нынче вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Это ничего не даст нам, сын мой, — с печальной улыбкой ответил ему Иоанн. — Мы не найдём этого озера, хоть бы и искали всю жизнь. Этот источник является немногим и крайне редко открывается дважды в одном и том же месте. — Он устремил взгляд на племянницу и её спутника. — Вы оглядывались на озеро после того, как отошли от него?
— Мы не смогли бы этого сделать при всем желании, — растерянно отвечал Антоний. — Когда мы проснулись, озеро исчезло.
Пресвитер Иоанн печально, понимающе кивнул.
— И теперь оно ещё сто лет, а то и больше не появится в этом же месте, если появится вообще.
— Но… Почему оно предстало перед нами? — робко поинтересовался Антоний.
— Может быть, кто-то не желает, чтобы Кала Нага одержала победу, — предположил Мэт, — и потому хочет, чтобы Балкис осталась жива.
— А я так думаю, что и юному Антонию также предстоят великие подвиги, лорд-маг, — заметил император. — Вероятно, ему даже суждено помочь в защите моего царства.
И он так выразительно взглянул на Мэта, что у того не осталось сомнений в том, от кого именно Антонию предстоит защищать владения пресвитера.
— Но почему, ваше величество, вы думаете, что то был волшебный источник?
— Всякий, кто изопьёт из этого источника воду трижды, натощак, затем должен чувствовать себя так, будто съел большую порцию чудесно приготовленного мяса со специями, — объяснил пресвитер Иоанн. — Испытывали ли вы жажду и голод после того, как искупались в озере?
Балкис вспомнила о первой ночи после посещения пятого оазиса, о том, как долго они не чувствовали ни жажды, ни усталости. Она чуть было не сказала дяде об этом, но вовремя одёрнула себя: ведь её цель состояла в том, чтобы дать слово Антонию, а не в том, чтобы отвечать вместо него.
— Несколько дней подряд нам не хотелось ни пить, ни есть, — признал Антоний.
— Вода из озера дивно укрепила вас, — довольно кивнул пресвитер Иоанн. — Пройдёт время — и вы убедитесь, что вам более не страшны никакие хвори, и любые раны, полученные вами в бою, будут заживать быстро и безболезненно.
— Но… Но мы же не стали моложе! — озадаченно возразила Балкис.
— Это потому, что вы и так совсем юны, — объяснил император. — Те, кто изопьёт из этого источника, затем старятся, как все люди — покуда не доживут до тридцати лет. А потом не меняются до конца дней своих. Скажу больше того: если в этом источнике выкупается самый старый человек — будь ему сто или хоть тысяча лет, он выйдет из воды тридцатидвухлетним.
Балкис взглянула на Антония и обнаружила, что он смотрит на неё — наконец-то! Глядя ему в глаза, девушка спросила:
— Значит, мы будем стариться ещё какое-то время, но не станем старше тридцати лет?
— Нет — но очень надеюсь, что это не помешает вам набираться мудрости и жизненного опыта, — ответил пресвитер Иоанн и устремил задумчивый взор на Мэта. Мэт ответил ему весьма и весьма многозначительным взглядом.
Протопоп вступил в разговор:
— А я слыхал, будто бы этот источник является только людям достойным…
— Ну, уж это точно не я! — выкрикнул Антоний. — Я-то всего-навсего крестьянин, простолюдин!
— Думаю, это не совсем так, — сурово укорил его протопоп. — Отрицать то, что дано тебе самой судьбой, великий грех. Такой человек может погубить и себя самого, и тех, кого он мог бы спасти. Ибо — слушай меня! — Он поднял руку, предупреждая возражения Антония. — Ибо когда я сказал о достоинстве, я имел в виду, что источник является тем, кто посвящает свою жизнь ближним и чьё предназначение так важно для всего человечества, что они должны прожить как можно дольше и всю жизнь пребывать в добром здравии, дабы всех себя отдать служению ближним. И этот чудесный источник позволил вам погрузиться в свои воды не только ради вас самих, молодые люди, а ради блага всех нас!
Балкис и Антоний ошеломлённо уставились друг на друга. Но в конце концов юноша зарделся и, опустив глаза, воззрился на свою тарелку.
У Балкис заныло сердце от тоски. Она с грустью потупилась и решила, что молчание Антония и его смущение может означать только одно: он не желает прожить с ней такую долгую жизнь. «Нет сомнений, — в отчаянии думала Балкис, — теперь он не считает себя ниже меня. Да, да, это его жизнь, а не моя так важна для страны, а значит — и для всего света, и он понял это!»
А Мэт, наблюдая за Антонием, пришёл к совершенно противоположному выводу.
После ужина он решил объяснить это Балкис. Заглянув в её покои, Мэт нашёл девушку горько рыдающей. Она бросилась в его объятия и долго плакала. А потом Мэт утёр её слезы и сказал:
— Он не желает признать правду о себе. Вот почему он так переживает.
— Нет, это потому, что он меня презирает, считает лживой! Он никогда больше не станет доверять мне! — причитала Балкис. — И поделом мне! Я должна была верить ему, должна была сразу сказать ему о том, кто я такая!
— Да, пожалуй, тебе следовало поступить именно так, — согласился Мэт. — Но ведь ты боялась, что он ответит на твою откровенность именно так, как ответил теперь. И тебе не стоит удивляться и так горевать.
Балкис отстранилась, отступила на шаг и в отчаянии посмотрела на Мэта красными, заплаканными глазами.
— Ты говоришь так, словно у меня ещё есть какая-то надежда!
— Думаю, ему можно втолковать, что ты просто-напросто боялась потерять его, — ответил Мэт. — Он поймёт это, но только после того, как перестанет думать о себе как о самом ничтожнейшем существе на всем белом свете.
— Он вовсе не ничтожество! Он отважный и верный, он необычайно талантлив, и… — У неё перехватило дыхание. — И он дивно красив! — Из глаз Балкис вновь ручьями хлынули слезы. — О нет, нет, мне нужно было рискнуть! Только от него я желала бы получить то, чего мне так хочется, — от него, а больше ни от кого из мужчин! И зачем только я не соблазнила его, чтобы он разделил со мною ложе!
— Вот как? Да ведь потом он бы ненавидел себя, проклинал бы себя за это до остатка дней, думая только о том, что это он совратил тебя. Тогда он уж точно покинул бы тебя, не сомневайся — заверил девушку Мэт. — Успокойся и дай ему разобраться в себе. Если он любит тебя сейчас, то будет любить всегда.
— Как же он может любить меня — предательницу, скрывшую правду о себе?
— А я думаю так: все дело лишь в том, что он не верит, что достоин тебя, — горячо возразил Мэт. — Я пристально наблюдал за ним во время разговора о волшебном источнике. Антоний честно, искренне не поверил, что он был достоин такого чуда. Он убедил себя в том, что купания в том озере была достойна только ты.
Балкис округлила глаза и еле слышно пробормотала:
— Да как он только мог так подумать?
Мэт пожал плечами:
— Это всего лишь лишнее подтверждение той трагедии, которую ему довелось пережить нынче вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118