— Очень хорошо. Я и ходить-то туда уже боюсь.
— Зоотехник защитит,— высказался строитель.
— Да где там их защитишь? — ответил великан из первого ряда.— Работать-то тоже надо, не могу же я все время над
ними стоять. Если дальше так пойдет, хоть курсы по каратэ открывай.
— Вы согласны помириться?
— Нет, не согласен. Но заявление об уходе я не подавал.
— Майре Мартин! — продолжал Йоханнес.
— Я ни с кем не ссорилась, мне и мириться не надо,— спокойно ответила чернявая доярка.— От добра добра не ищут. Я остаюсь!
— Не загадывай, еще не вечер! — злобно сверкнув на нее глазами, выкрикнула Тыниссаар.
— А вы, Хельге Тыниссаар, согласны помириться с товарищами по работе?
В зале повисла напряженная тишина.
— Помириться? — повторила та, будто не веря услышанному.— Да как же можно мириться с несправедливостью? Ни за что! Меня тут ославили, с умыслом причем, а теперь хотите, чтоб я на мировую пошла. Да как же это возможно? Я прошу передать дело в конфликтную комиссию, пускай там разберутся, если суд этот разобраться не может.
— Мы можем обратиться в профсоюзный комитет с просьбой образовать конфликтную комиссию и все это дело расследовать заново, — терпеливо стал объяснять Йоханнес.— Однако вариантов разрешения данного конфликта не так уж и много. Примирение, перевод на другую ферму, перевод на другую работу, в крайнем случае — увольнение. Нельзя же в самом деле воевать до бесконечности.
В тишине было слышно, как скрипит перо секретаря.
— Так что же делать будем?.. Имеет ли Хельге Тыниссаар или другие что-нибудь против состава суда? Может быть, кто считает, что суд некомпетентен? Или личные какие причины? Кто хочет сказать, бросайте камень сейчас, потом поздно будет.
Народ молчал.
— О примирении и говорить нечего, — сказала наконец Сильви Хариметс.— Разве Хельге одна виновата... Надрываешься, работаешь, а тебя же и бьют... За что? Это дело давно бы в суд передать, да нет, никому неохота, все больно покладистые. Но теперь — всё, сыты по горло.
— А Калью Тыниссаар здесь? — спросил агроном.
— Не явился,— со значением ответил Руут Амбос.
Йоханнес повернулся к секретарю:
— Девушка, у вас ноги скорые, слетайте за ним. Айгар у агрономов сидит, машина на улице, доставьте его сюда.
— А если не пойдет?
— Скажите, не пойдет, ему же хуже будет.
— А если пьяный он?
— Ну, совсем трезвым он никогда не бывает. Доставьте сюда, суд решит, в состоянии он отвечать за свои поступки или нет.
— А нельзя без него как-нибудь? Я очень прошу! — неожиданно для всех обратилась к суду Хельге Тыниссаар.
— Нельзя. Да вы ведь сами сказали, он вас лопатой ударил.
— Я не говорила. Это бригадир.
— Хорошо. Но ведь ударил?
— Не бил он меня вовсе. Так, попугал.
Йоханнес усмехнулся:
— Что же вы хотите, чтоб он вас со всей силы огрел? Или вовсе убил?
— Он и раньше меня бил. Ничего, пройдет.
— Вот видите! Тем более. Ничего не поделаешь, пускай ответ держит за свои геройства.
— Да ведь несчастный он человек, если поглядеть,— не унималась доярка.
— С чего бы это ему несчастным быть? — вмешалась угрюмая Эльфрида Аганик.— Если муж на жену руку подымет, не несчастный он, а скотина скотиной. Давайте уж скажем, как есть на самом деле.
— Оттого и несчастный, что скотина,— сказал агроном.
— Не руку он поднял, он лопатой...— продолжала спорить Хельге Тыниссаар.— Он всегда чем-нибудь. Рук, говорит, марать не хочу. Если Калью позовут, я уйду с заседания. Уйду!
— Мы тут не ради шуток заседаем. У каждого дома найдется что делать, чем ваши свары разбирать, — сурово ответил агроном.— Может, посоветуете все-таки, что нам с вами делать?
Доярка молчала.
— Мы ждем! — сказал Йоханнес.
Из зала не последовало, однако, не то что совета, а вообще
ни единого слова. Всхлипнув, Хельге Тыниссаар вынула из сумки кружевной платок.
Йоханнес кивнул ожидавшей его знака секретарше. Та исчезла.
— Сделаем перерыв на обед, пока Калью Тыниссаара доставят. Столовая специально открыта, чтобы никто без обеда не остался.— Он поступал костяшками пальцев по столу. Загремели стулья, все поднялись с мест.
— Я все сделала, чтобы детей воспитать! — сказала Хельге Тыниссаар зоотехнику.— А жизнь такая, хоть вешайся. Меня преследуют!
Всхлипывая, она направилась к выходу.
Майре Мартин, крупная, чернявая, спокойно оставалась на своем месте, пока ее неприятельница не исчезла из вида. Только после этого поднялась и она. Следивший за ними зоотехник Руут Амбос, видя, что рукопашной опасаться больше не приходится, зевнул, посмотрел на часы с металлическим браслетом.
— Отсюда так просто не выберешься, — сказал он бригадирше.
-- Да уж, хмуро ответила та.— А у меня работы сегодня пропасть.
— Суд тоже работа.
, — Если женщины не помирятся, ничего с ними не сделаешь. Вам с главным зоотехником и ветеринаром самим придется коров доить. Работа как раз на троих мужиков... А я ни за что не останусь, если ничего не изменится. Я человек вольный, мне все равно куда идти.
— И долго ты будешь вольная? — усмехнулся зоотехник.
— Да хоть старой девой останусь.
— Был же у тебя кавалер, с машиной.
— Это прошлое.
— Неужто?
— Куда замуж на такой работе, придется другую искать. В навозе копаешься тут, кто возьмет такую? — осталась Ийви Сярак при своем мнении.
Агроном махнул задумавшемуся Ра, чтобы тот подошел.
— Ну как, не скучно было?
— И каково вот так-то суд вершить? — вопросом на вопрос ответил Ра.
— Я с большим удовольствием в лес бы ушел, сел бы на пенек, погрелся бы на солнышке, послушал, как деревья шумит, а то пошел бы просто куда глаза глядят...
— С ружьем, а?
— Нет, без. Охотников губить братьев наших меньших и без того достаточно...
Они направились в столовую.
— Куда идем! — вздохнул Йоханнес, расправляясь со свиным жарким.— Я думаю порой, куда б совхоз наш зашел, если б не тянуть его спереду да сзаду не подталкивать.
— Л никуда бы не зашел,— заявил директор.— Тут тебе не саморегулирующийся процесс. Крупное производство, как
фабрика. Сельскохозяйственный рабочий уже не думает, что для него земля значит, думает только, как бы побольше заработать. Вот построили дом экономическим способом, а квартиры пустуют, трактористов все равно не хватает! На ферму тоже людей негде взять. Всем ясно: этих двух женщин и Калью Тыниссаара давно пора с фермы выкинуть. Но — нельзя!
— И ты тоже на эту Майре Мартин! — засмеялся агроном.— Веселая женщина, поет, танцует, любо-дорого поглядеть. Я вчера старого лесника видал в магазине, разошелся, куда там. Шуточки девушкам отпускает, вино берет, шоколад. Повеселел, помолодел, и все за два года, как Майре к ним ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40