Реджина скомкала чертовы трусики и зажала их в кулаке. И что теперь?
– Ты собираешься вернуться к столу? – спросила она.
– Мне нечего там делать.
Это правда.
Реджина закусила губу, испытывая облегчение и разочарование одновременно.
– Ты мог бы попрощаться.
Не с ней, разумеется. Ей совершенно безразлично, что она больше никогда его не увидит. Он пожал плечами.
– Маргред даже не заметит, что я ушел.
– Зато твой брат заметит.
Черные глаза Дилана блеснули.
– Я приехал сюда не ради брата.
Наступило неловкое молчание, нарушаемое только шепотом волн и шелестом гальки, напоминавшим бряцанье китайских колокольчиков «музыка ветра». Со стороны палатки к ним долетали обрывки песен, слишком слабые, чтобы Реджина могла разобрать мелодию или слова. Она открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, хотя бы что-нибудь.
Это было забавно. Давай больше никогда так не делать…
– Ты знаком с Мэгги? – спросила она. – Ты знал ее еще до того, как она вышла замуж?
– Да.
Реджина растерялась. Это не твоя проблема, напомнила она себе. Просто не твое дело.
Но Маргред работала у нее. Реджина взяла ее помощницей в ресторан, после того как Калеб нашел ее на берегу, голую и истекающую кровью после удара по голове. Маргред утверждала, что не помнит ничего до того, как попала на остров. Реджина всегда подозревала, что эта женщина скрывается от темного прошлого.
Но если Дилан знал ее…
Реджина нахмурилась.
– Откуда?
Он удивленно приподнял брови.
– Думаю, тебе нужно спросить об этом у нее.
– Обязательно спрошу.
Сразу же, как только она вернется после медового месяца с твоим братом… А может быть, и нет.
– Или ты сам можешь рассказать мне об этом прямо сейчас, – сказала Реджина.
– Нет.
Реджина, по-прежнему сжимая в кулаке трусики, скрестила руки на груди.
– Ты всегда такой разговорчивый после секса? Или все дело во мне?
– Вероятно, я просто не люблю сплетен.
– А может, ты кого-то покрываешь.
Он не ответил.
– Ее? – попыталась угадать Реджина. – Или себя?
Все женщины у людей одинаковы. Вечно чего-то хотят.
Дилан рассматривал эту с чувством смиренной неудовлетворенности. Ему нравилось, как она выглядит: прямые стриженные волосы, немного угловатое тело, так контрастировавшее с мягкими чувственными губами и четкими чертами лица. Его притягивала ее непохожесть на других, ее энергия и напряжение, заключенные в маленьком женском теле. Ему доставило удовольствие раздеть ее и наблюдать за тем, как она теряет голову.
Сейчас ее большие темные глаза превратились в точки, а подбородок воинственно задрался. Теперь, когда он овладел ею, она считала, что он ей что-то должен: уделять внимание, отвечать на вопросы… Или еще какие-то глупости.
В общем, не так уж она и отличается от других. Он решил, что она ведет себя как и подобает человеку.
К несчастью для нее, он был совсем не таким.
– Давай я провожу тебя назад, – предложил он. – У тебя, должно быть, найдется еще работа.
Ее подбородок задрался еще выше.
– Не нужно меня никуда провожать! Я сама могу дойти, куда захочу.
Он был почти изумлен и отступил в сторону. Она дошла до края воды и остановилась.
Конечно, она же не могла видеть в темноте. Дилан вспомнил, каково это было до его первого Обращения. Острые осколки скал изрежут ее узкие человеческие ноги.
Она двинулась вперед.
Он нахмурился. Он не собирался тратить понапрасну дыхание или силы на то, чтобы пререкаться. Но и не мог стоять в стороне, пока она будет увечить ноги, пробираясь по прибрежным камням. Мысленно смеясь над собственной слабостью, он поднял ее на руки.
Реджина вскрикнула и рванулась, головой ударив его снизу в подбородок. Челюсть пронзила острая боль.
Он рявкнул:
– Сиди спокойно!
Она повернулась, и ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от его. Ее волосы мягко касались его щеки и пахли фруктами, земляникой или…
– Ты меня удивляешь, – заявила она.
– Я и сам себе удивляюсь, – пробормотал он в ответ.
– А в чем дело? Никогда раньше не брал девушек на руки?
– Да уж, нечасто.
Это абрикос, решил он. Она пахнет, как абрикос, спелый и терпкий. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал, и мышцы на его крепком, словно из упругой стали, теле напряглись. Кожа под ее коленками была мягкой и гладкой. Чтобы уколоть ее, он сказал:
– Обычно они просто лежат.
В сумрачном свете блеснула ее улыбка.
– Это объясняет, почему тебе явно не хватает навыка.
Он тихо рассмеялся.
– А ты?
Вокруг его щиколоток плескалась вода. Она крепче обняла его за шею.
– А что я?
– Тебя часто вот так… хм… носят на руках?
– Ты хочешь спросить, сплю ли я со всеми подряд?
Он сам не знал, что именно хотел спросить. Или зачем.
– Твоя личная жизнь меня не касается.
Она фыркнула.
– Это понятно. Иначе ты воспользовался бы презервативом.
По правде говоря, у нее было не больше шансов заразить его, чем у него – сделать ей ребенка. Но Дилан не собирался объяснять ей это. Даже если бы он попытался, она бы все равно не поверила.
Он вышел из воды и опустил ее на песок.
Она вздохнула.
– Послушай, тебе не о чем беспокоиться. Ты у меня первый… ох, за очень долгое время.
Он, испытывая удовлетворение и одновременно проблеск вины, нахмурился. Он не должен был ничего чувствовать. У таких, как он, это не принято. Они ищут в сексе чувственный опыт и избавление от физического напряжения. Они не ослепляют себя эмоциями и не связывают партнеров несбыточными надеждами.
– Твоя обувь. – Он кивнул.
Ее туфли лежали за линией прибоя, и их кокетливые каблучки и тонкие ремешки были явно не приспособлены для ходьбы по скалам и песку.
– Да. – Она подхватила их. – Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Он поймал ее взгляд, теплый и осторожный, и почувствовал, как внутри разливается тепло. Он снова хотел ее. И этот всплеск чувств насторожил его.
С этого момента он должен научиться не заниматься любовью с людьми.
Он был слишком близок к тому, чтобы быть одним из них.
А эта вовсе не так уж и хороша, уговаривал он себя. Несмотря на силу ее ответной реакции и удовлетворение от эго, что он довел ее до оргазма. Нуда, по людским стандартам это был приемлемый вариант. Но он привык к партнершам, которые знали, что доставляет удовольствие им и как добавить удовольствие ему. Ему было четырнадцать и он горевал по матери, когда у него случилась первая любовная связь с сексапильной женщиной-селки которая оттачивала свои навыки и похоть тысячелетней практикой. Она была абсолютно не похожа на эту напряженную, постоянно спорящую человеческую женщину.
Ее слова звучали у него в голове. «Ты у меня первый… ох, за очень долгое время.»
В груди у него сжалось.
Воздух был слишком теплым. Теплым и душным. Он опутывал его, словно рыбацкая сеть, сдавливал легкие, перекрывал горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59