– Я не собираюсь ходить за тобою по пятам. – От разочарования голос его стал резким. – Ничего не должно измениться. Я просто хочу секса.
– Секс все меняет. – Их взгляды встретились. У нее были теплые, честные глаза. – Мне следует быть осторожнее. Я тоже могу привязаться к тебе.
Его сердце сжалось. Он был селки. Привязанности противоречили его природе. И тем не менее…
– Ты себя недооцениваешь, – сказал он.
– Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?
– Возможно, ты больше похожа на меня, чем подозреваешь.
Или, может быть, она обладала над ним большей властью, чем он мог признаться даже самому себе.
– У меня есть ребенок. У тебя нет. – Реджина спрыгнула со стойки и легонько оттолкнула его в сторону. – Попробуй взять на себя ответственность за кого-нибудь, кроме самого себя, тогда и поговорим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Я не могу есть в кухне.
Иерихон отступил на шаг от двери, сжимая пакет для еды на вынос. За ним на дорожку потянулся аромат жареной картошки с луком, смешивавшийся с запахом кипящего масла и душком из мусорного бака с остатками лобстеров. Реджина с отвращением поморщилась.
– Если бы это не было милостыней, – сказал он, – все было бы иначе.
Она нахмурилась. Ее бесило, что она больше ничего не может для него сделать. Не хочет сделать больше.
– Никакая это ни милостыня. Это всего лишь сэндвич.
Узкие губы Иерихона скривились в некоем подобии улыбки. Она заметила, что он попытался умыться и даже побриться. На его шее виднелась черта, за которой заканчивалась борода и начиналась грязь. Несмотря на столь своеобразное разграничение, Реджина решила, что без щетины он выглядит не таким пугающим.
– Может быть, я мог бы вам помогать, – предложил он, стараясь не встречаться с ней глазами. – В обмен на еду.
О нет! Она не собирается брать на себя еще один груз ответственности. Хотя, возможно…
Вчерашняя помощь Дилана оказалась для нее и откровением, и предупреждением. Но она не могла рассчитывать на это при каждой доставке. Как не могла рассчитывать и на Дилана – месячные задерживались.
Как он вчера сказал? «Ничего не должно измениться. Я просто хочу секса». Вполне предсказуемая мужская реакция.
Он ненадежный. Но предсказуемый.
– Простите, – сказала она. – Но мы никого не нанимаем.
– Я не прошу денег.
В голосе Иерихона чувствовался легкий южный акцент, словно аромат бурбона в родниковой воде. Она снова подумала, что за нелегкая забросила его так далеко от дома.
– Только иногда… Я подумал, что мог бы вам помогать, – со спокойным достоинством повторил он.
Голова у нее разболелась. Она не знала, что делать. Когда в «Перфеттос» требовалась посудомойка, Алэн выезжал на угол, где околачивались поденные рабочие, и нанимал помощника прямо с улицы. Но у Алэна не было ребенка, о котором он мог бы беспокоиться. Он и не хотел никакого ребенка, никого, о ком можно было бы заботиться. Сволочь!
Но через столько лет эти слова уже потеряли свою силу и не заводили ее больше. Когда она думала об Алэне, то ощущала только усталость.
– Я дам вам знать, – сказала она.
– Хорошо, мэм. – Иерихон поглубже натянул кепку, прикрывая козырьком чистые беспокойные глаза. – Спасибо.
Он повернулся, чтобы уйти, и чуть не столкнулся с Маргред, которая как раз выходила из-за угла. Они топтались на месте, словно бойцы, выискивающие у противника уязвимые места и пока не наносящие ударов. Наконец Иерихон отступил, и Маргред прошла в кухню.
Когда она потянулась за передником, щеки ее горели.
– Что он здесь делает?
Реджина приподняла брови, удивленная ноткой враждебности, прозвучавшей в ее голосе.
– Я думаю его нанять.
– Зачем?
– Мыть пол, разгружать покупки и всякое такое…
Антония, не оборачиваясь от плиты, презрительно фыркнула:
– Нам не нужен посторонний мужчина, чтобы выполнять за нас работу.
Им не нужен был мужчина и восемь лет назад, когда Реджина появилась на пороге ресторана Антонии с Ником на руках. Несмотря на все свои недостатки, на все сложные чувства по отношению к ушедшей из дому дочери и трехмесячному внуку, Антония делала все, что было необходимо. Но с годами она не становилась моложе. Реджина смотрела на руки матери, когда та лопаткой переворачивала на решетке нарезанное мясо, – сильные, с выпуклыми венами, с узловатыми от возраста суставами пальцев, с пожелтевшими от дыма ногтями – и чувствовала, как горло сжимает спазм любви и паники. Антония в этом никогда не признается, но она уже не может работать столько, сколько раньше. Маргред прекрасно обслуживает клиентов, но по вечерам она уходит домой к мужу. А сама Реджина…
– Все меняется, – коротко ответила Реджина.
Секс все меняет…
Да, приятель, так было всегда.
Месячные задерживались. Пока только на день. На один день.
Может, она и не беременна. Но Реджина ощущала груз тревоги, которая, как живое существо, давила ей на живот, жгла в груди.
– Все эти чертовы заказы на обслуживание праздников! – заявила Антония, обращаясь к Маргред. – Она приняла еще один заказ, торжество по поводу воссоединения семейства, через неделю после дня рождения Фрэнка Айви. А теперь собирается нанять помощника.
Реджина взяла нож и начала крошить зеленый лук для итальянского салата с пастой, не обращая внимания на неприятный комок в горле.
– Шесть баксов в час, пару часов в день, несколько дней в неделю. Подумаешь, большое дело!
– Мы не можем позволить себе взять его. Даже до конца сезона, – проворчала Антония.
Вжик, ежик, ежик…
– Он на это и не рассчитывает. Он не собирается оставаться здесь зимой.
– А вдруг. Он выглядит достаточно ненормальным для этого.
Может быть, и так. Нож замер над столом.
– Мне он не нравится, – сказала Маргред.
Реджина взглянула на нее так, будто ее предали.
– Раньше ты нормально к нему относилась. Он же ветеран войны. Как твой Калеб.
– От него дурно пахнет.
Реджина вспомнила Свежевыскобленный подбородок Иерихона, границу грязи у него на шее и почувствовала неприятный укол вины.
– И с тобой было бы то же самое, если бы у тебя не было места, где можно регулярно принимать душ.
Маргред покачала головой.
– Нет, все же не настолько плохо. От него пахнет… как-то не так.
Антония с шумом поставила тарелку на окошко.
– Если он не будет прикасаться к еде или путать посетителей, мне наплевать, как от него пахнет.
Реджина, не ожидавшая от матери поддержки, изумленно взглянула нее.
Антония уперлась руками в бока.
– Ты так и будешь стоять с открытым ртом? Или все-таки подашь жаркое, пока оно не остыло?
Следующие несколько часов прошли в атмосфере напряженной работы и поднимавшегося от плиты пара. В одиннадцать часов меню изменилось: на смену яичнице, жаркому и домашней жареной картошке пришли бутерброды, сэндвичи «субмарина» и пицца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59