Если он сам идет ко дну, то успешно тянет за собой и ее…
Гриль зашипел, и со сковородки поднялся столб пара. От ударившего в нос запаха горячего жира Реджину чуть не вывернуло.
Она плотно сжала губы и брызнула оливковым маслом на кусок рыбы-меч. Жареный картофель, масло, брокколи, готово…
– Заберите заказ! – крикнула она.
Из печи пахнуло жаром, когда Антония вытащила оттуда среднюю пиццу с пипперони и грибами, а на ее место поставила большую с морепродуктами.
Реджина взяла следующий листок заказа. Две рыбные похлебки, две пасты… Она разлила суп по чашкам и добавила крекеры.
Разгоряченная Люси поспешно схватила со стойки рыбу.
– Зал забит до отказа. У вас всегда так в обеденное время?
– Нет. Похоже, то, что мы на один день закрылись, оказалось плюсом для нашего бизнеса.
Антония фыркнула и провела колесиком ножа по пицце.
– Для нашего бизнеса оказалось плюсом то, что тебя похитили. Теперь каждый болван в городе идет сюда, чтобы поглазеть на тебя.
Реджина пожала плечами.
– Они хотят поговорить. Им нужно поесть. А мы притом можем заработать.
– Говорят они действительно немало, – угрюмо буркнула Антония, выставила пиццу в окошко и занялась следующей заготовкой.
Еще один спазм. Реджина зажала рот, моля бога, чтобы ее не вырвало.
– Присядь, пока не свалилась с ног окончательно, – бросила Антония.
Реджина сглотнула и помешала кипевшие на плите макароны.
– Я в порядке. Наверное, просто устала.
– Устала или забеременела?
Реджина посмотрела на мать.
Антония понимающе кивнула.
– И когда ты собиралась мне об этом сказать?
В горле у Реджины стоял комок. Как от изжоги. Или от стыда. Она добавила креветки к булькающим на медленном огне чили и помидорам и перемешала, чтобы соус полностью их смочил.
– Я… скоро. Я не хотела, чтобы ты подумала… Я чувствую себя полной дурой.
– Хм… А когда ты собираешься сказать ему? – Антония кивнула в сторону зала, где, наблюдая за входными дверьми, сидел Дилан.
По крайней мере, матери не нужно объяснять, кто отец ребенка.
– Он уже знает, – сказала Реджина, накрывая сковородку.
Антония скрестила руки на переднике в томатных пятнах.
– Ну и?
– И… – Реджина тяжело вздохнула. – Он все еще здесь.
Пока что.
Она следила за Геркулесом, который расслабленно прошелся по обеденному залу с обычной для котов целью – потереться головой о колено Дилана. Видно, соскучился по знакам внимания.
«Мы с тобой, котик, оба соскучились…»
– Это уже о чем-то говорит, – сказала Антония.
Реджина слабо улыбнулась. Это действительно о чем-то говорило. Дилан мог быть вырван из своей стихии и чувствовать себя беспомощным, но он не оставил их.
В этот момент Дилан рассеянно наклонился и погладил Геркулеса.
– Знаешь, он хотел, чтобы мы уехали вместе… – вдруг сказала Антония.
Реджина перестала разглядывать Дилана.
– Я не поняла.
– Твой отец. Он хотел, чтобы я все продала, собрала вещи и поехала с ним на материк. В Балтимор или еще какое-то паскудное место.
Реджина быстро заморгала и начала процеживать пасту.
– Ты никогда мне об этом не рассказывала.
Она всегда считала, что отец не хотел их. Не хотел ее. Впрочем, теперь, через столько лет, когда она узнала, что все было не так, это уже ничего особо не меняло.
– Возможно, я просто не хотела признаться себе, что это место значит для меня больше, чем значил он. Безопасность значила для меня больше, чем он. – Антония размазывала соус, не отрывая взгляда от заготовки. – Я не жалею о выборе, который сделала, это только пустая трата времени. Но пример, который я подавала тебе…
Реджина смотрела на решительное, изрезанное морщинами лицо матери, на ее перепачканные в муке руки. Руки, которые кормили, нянчили и воспитывали ее, которые обеспечили ее домом и средствами к существованию.
– Ты хорошая мать, – сказала она. – И прекрасный пример для меня.
– Ха! – сказала Антония, но в глазах ее мелькнул довольный огонек. – Может быть. Но это не значит, что ты должна ему следовать.
Реджина закончила с тарелками и выставила их в окошко.
Дилан шел к ним между столиками с тем же изяществом и с той же целью, что и кот, – видно, соскучился по знакам внимания, – такой худой, смуглый и привлекательный, что сердце Реджины неожиданно начало выплясывать в груди свой глупый танец.
– Возьми это, – сказала Антония. – За шестой столик.
Он непонимающе посмотрел на нее.
– Угловая кабинка.
– Я заберу, – вмешалась Люси.
Она уложила на поднос пиццу, нож и сыр и направилась к семье из четырех человек, сидевшей в кабинке у двери.
Дилан посмотрел на Реджину.
– Ты видела Ника?
Голос его звучал глухо, глаза были серьезными. У нее перехватило дыхание.
– Я… Он в комнате. Наверху. Я видела его, когда заходила домой.
– Его там нет.
Антония уперлась в бок выпачканной в муку рукой.
– А ты откуда знаешь? Тебе об этом кот нашептал?
Взгляды Дилана и Реджины встретились.
– Пойди проверь.
Она молча повернулась и бегом бросилась к лестнице.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Ник брел по дороге, поднимая фонтаны пыли. Далеко он уходить не будет. Он не хотел, чтобы мама испугалась за него. Слишком испугалась.
А вот небольшой страх пойдет ей на пользу. Сама она пугала его предостаточно.
По привычке он свернул к дому Дэнни, но потом втянул голову в плечи и прошел мимо. После того, что Дэнни сказал о маме, он не хотел его даже видеть.
Так или иначе, но дом Трухильо – первое место, куда мама позвонит, разыскивая его, а Ник еще не был готов к тому, чтобы его нашли. Он не был готов вернуться назад. Дома делать было нечего. Когда он включал телевизор, там шли сплошные кулинарные шоу и прочий треп взрослых. Скукотище! Какое-то время Ник смотрел, как там готовили, потому что этим занимался его папа, но на самом деле он уже интересовался отцом не больше, чем тот интересовался им. А внизу была все та же стряпня, все та же болтовня и эти жуткие синяки на шее у его мамы.
От мыслей о синяках на маминой шее в груди у него стало жарко и тесно. Он пошел быстрее, не куда-то конкретно, а просто уходя… отсюда.
Его мама без умолку твердила, что все хорошо, и делала вид, что все нормально. Это была чушь, думал Ник, потому что, если все действительно о'кей, если теперь она в безопасности, почему около нее постоянно крутится шеф Хантер? И Дилан.
«Я просто присматриваю за твоей матерью», – сказал Дилан, но его глаза и голос были серьезными, как будто при клятве.
От этих его слов Ник почувствовал себя лучше. На некоторое время, по крайней мере.
После поездки в море Ник тоже почувствовал себя лучше, но совсем по-другому. На воде было спокойно. Никаких тебе взрослых разговоров, даже шума мотора не было, только ветер в лицо и белые буруны волн за бортом. В какой-то момент, когда лодка при повороте качнулась, а паруса надулись, а потом обвисли, Ник подумал, что сейчас они перевернутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59