Конечно, я предчувствовала, что все это чудовищная ошибка, но мне самой в какой-то момент стало ужасно интересно. Я так мечтала быть талантливой, особенной!
Зачем только папа упомянул об этой истории! Больше, вероятно, говорить было не о чем, и Джозефина объявила занятие законченным.
В тот вечер я начала собирать вещи. Впрочем, я их так и не распаковала. Сумка все еще валялась у моей кровати, и в ней мои трусики, юбки, туфли, джинсы – все комом.
– Куда-то собираешься? – закричала Чаки, увидев, что я взяла из шкафа жакет и бросила его в сумку.
Как и Нейл, Чаки совершенно перестала владеть собой с тех пор, как ей пришлось признать свой алкоголизм. Она успешно сменила Нейла на посту «самого злого пациента Клойстерса». Она орала и шипела на всех, кто попадался под руку, особенно же злилась на своего прежнего лучшего друга – Господа Бога.
– Почему Ты сотворил меня мерзкой алкоголичкой? – то и дело визжала она, обратив взор к небесам. – Почему именно меня?
Джозефина уверяла ее, что этот ее гнев – абсолютно естественная реакция. Что это лишь очередная стадия процесса выздоровления. Надо сказать, все эти объяснения мало утешали меня. Ведь я была вынуждена делить с Чаки комнату и постоянно терпеть ее вопли.
– Мои законные три недели истекают в пятницу, – нервно пояснила я.
– Я тоже рассчитывала сбежать через три недели, – процедила она сквозь зубы. – Но они пригласили этого паршивого козла, за которым я имею счастье быть замужем, и он вынес весь сор из избы. А потом они пригрозили мне юридическими мерами, и пришлось остаться здесь на весь срок.
– Понятно, – смущенно выговорила я. – Я буду скучать по тебе.
Я знала, что действительно буду.
– Я тоже, – буркнула она.
52
На следующее утро мы все, как зверье на водопой, снова потянулись в Аббатские апартаменты. Мы ввалились в комнату, смеясь и толкаясь, спеша занять лучшие места. К нашему огромному удивлению, в комнате оказалось еще двое людей.
Время с каким-то ужасным скрежетом остановилось. Я очень медленно сообразила, что знаю одного из этих людей. Я несколько долей секунды не могла припомнить, где же я его видела, он поразительно напоминал… Доли секунды тянулись, как вечность, пока я оглядывала его волосы, лицо, одежду. Кто же это? Я его знаю, знаю… Неужели? Как это может быть? О боже мой, неужто это?.. Да… Да, это был именно он.
– Привет, Люк, – услышала я собственный голос.
Он встал и оказался выше и крупнее, чем я помнила. Он был небрит и взъерошен. Он был такой родной, что у меня чуть не остановилось сердце. На какое-то мгновение меня переполнила радость. Люк, мой Люк, приехал повидать меня! Но улыбка, мелькнувшая на моем лице, тут же растаяла. Что-то тут не то. Этот человек вел себя совсем иначе, чем мой Люк. У него было каменное лицо, и он не бросился ко мне, не поцеловал, не закружил по комнате.
Немедленно нахлынули воспоминания о нашей последней с ним встрече, когда он сказал, что разрывает со мной. Потом я с ужасом вспомнила о его отзыве. Вот он, отзыв, прибыл сам, лично. А я-то, дура, надеялась, что удастся избежать оглашения.
– Здравствуй, Рейчел, – его недружелюбный кивок и то, что он не назвал меня «деткой», говорили о том, что он прибыл сюда не с миром. Я вздрогнула и съежилась.
Миг, который ушел у меня на разглядывание высокой белокурой женщины, стоящей рядом с Люком, длился, казалось, не меньше часа. Да, и это лицо мне было знакомо. Но ведь это не… Да нет, не может быть… За что мне еще это…
– Привет, Бриджит. – произнесла я онемевшими губами.
Она держалась так же холодно, как Люк, и ответила мне сухим «доброе утро». Я изрядно струсила. Почему-то мне пришла в голову глупая мысль, что нужно познакомить их с Майком и остальными. У меня дрожали коленки. В конце концов, неуклюже представив Майка Джону Джоуи и заново познакомив Чаки с Мисти, я плюхнулась на самый скверный стул. Мне в зад тут же впились пять-шесть пружин, но я этого даже не почувствовала.
Люк и Бриджит тоже сели. Лица у них были мрачные и заранее утомленные. Я просто чуяла могучий интерес Майка и остальных ко всему происходящему.
Мне казалось, что я уже умерла и попала в ад. По холодности Люка и Бриджит было понятно: их визит не предвещает ничего хорошего. «Этого не может быть, это все не со мной происходит!» – думала я. Я была просто потрясена появлением здесь их обоих. Особенно Люка. Ведь мы с ним были так близки, мы так свободно и непринужденно общались. Его нынешние отстраненность и холодность просто пугали меня. Раньше он всегда был так нежен со мной. А вот теперь Люк сидел в другом конце комнаты, лицом ко мне, отгороженный от меня полем холода, и если бы я попыталась хотя бы дотронуться до него, то наткнулась бы не непреодолимую преграду.
– Как дела, Рейчел? – он наконец сделал попытку завязать разговор.
– Отлично, – неожиданно для себя ответила я.
– Хорошо, – вымученно кивнул он. Никогда прежде я не видела его таким жалким.
Обычно он был такой веселый, живой. Кое-что мне ужасно хотелось узнать. Есть ли у него новая подруга? Подходит ли она ему больше, чем я? Скучал ли он по мне все это время? Но я была слишком потрясена, чтобы задавать какие-нибудь вопросы.
Я посмотрела на Бриджит. Она выглядела так, как будто забыла накраситься, хотя была наштукатурена до ушей. Вообще все это было очень, очень странно.
В последний раз мы с Бриджит виделись в нашей квартире в Нью-Йорке, перед моим отъездом в аэропорт с Маргарет и Полом. Я тогда обняла ее, но она стояла неподвижно, как каменная.
– Я буду по тебе скучать, – сказала тогда я.
– А я по тебе – нет, – ответила она.
И вместо того, чтобы ужасно расстроиться, я просто стерла этот эпизод из своего сознания. А теперь вот внезапно вспомнила. «Стерва!» – разозлилась я.
Вошла Джозефина и сказала, что Люк и Бриджит неожиданно прилетели из Нью-Йорка.
– Мы бы предупредили вас, Рейчел, об их приезде, но сами узнали только сегодня утром, – улыбнулась она мне.
Ложь! И я видела это по ее лицу. Она прекрасно знала о том, что они приезжают, но скрывала это от меня, чтобы эффект получился сильнее. Без дальнейших предисловий Джозефина представила собравшимся гостей и подтвердила мои подозрения. Люк и Бриджит прибыли сюда как мои Заинтересованные Значимые Другие. Бриджит не дала своего письменного отзыва, потому что ее информация была так важна, что ее можно было сообщить только лично. Я похолодела от ужаса.
– Бриджит, я знаю, как вам тяжело, – сказала Джозефина. – Но давайте потихоньку начнем, – и она согрела Бриджит понимающим взглядом.
Покрывшись холодным потом, я приготовилась слушать обвинения в свой адрес. Ничего более гадкого со мной еще никогда не происходило. Интересно, не так ли чувствовали себя люди, когда во времена Инквизиции их волокли в камеру с толстыми стенами, чтобы подвергнуть пыткам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Зачем только папа упомянул об этой истории! Больше, вероятно, говорить было не о чем, и Джозефина объявила занятие законченным.
В тот вечер я начала собирать вещи. Впрочем, я их так и не распаковала. Сумка все еще валялась у моей кровати, и в ней мои трусики, юбки, туфли, джинсы – все комом.
– Куда-то собираешься? – закричала Чаки, увидев, что я взяла из шкафа жакет и бросила его в сумку.
Как и Нейл, Чаки совершенно перестала владеть собой с тех пор, как ей пришлось признать свой алкоголизм. Она успешно сменила Нейла на посту «самого злого пациента Клойстерса». Она орала и шипела на всех, кто попадался под руку, особенно же злилась на своего прежнего лучшего друга – Господа Бога.
– Почему Ты сотворил меня мерзкой алкоголичкой? – то и дело визжала она, обратив взор к небесам. – Почему именно меня?
Джозефина уверяла ее, что этот ее гнев – абсолютно естественная реакция. Что это лишь очередная стадия процесса выздоровления. Надо сказать, все эти объяснения мало утешали меня. Ведь я была вынуждена делить с Чаки комнату и постоянно терпеть ее вопли.
– Мои законные три недели истекают в пятницу, – нервно пояснила я.
– Я тоже рассчитывала сбежать через три недели, – процедила она сквозь зубы. – Но они пригласили этого паршивого козла, за которым я имею счастье быть замужем, и он вынес весь сор из избы. А потом они пригрозили мне юридическими мерами, и пришлось остаться здесь на весь срок.
– Понятно, – смущенно выговорила я. – Я буду скучать по тебе.
Я знала, что действительно буду.
– Я тоже, – буркнула она.
52
На следующее утро мы все, как зверье на водопой, снова потянулись в Аббатские апартаменты. Мы ввалились в комнату, смеясь и толкаясь, спеша занять лучшие места. К нашему огромному удивлению, в комнате оказалось еще двое людей.
Время с каким-то ужасным скрежетом остановилось. Я очень медленно сообразила, что знаю одного из этих людей. Я несколько долей секунды не могла припомнить, где же я его видела, он поразительно напоминал… Доли секунды тянулись, как вечность, пока я оглядывала его волосы, лицо, одежду. Кто же это? Я его знаю, знаю… Неужели? Как это может быть? О боже мой, неужто это?.. Да… Да, это был именно он.
– Привет, Люк, – услышала я собственный голос.
Он встал и оказался выше и крупнее, чем я помнила. Он был небрит и взъерошен. Он был такой родной, что у меня чуть не остановилось сердце. На какое-то мгновение меня переполнила радость. Люк, мой Люк, приехал повидать меня! Но улыбка, мелькнувшая на моем лице, тут же растаяла. Что-то тут не то. Этот человек вел себя совсем иначе, чем мой Люк. У него было каменное лицо, и он не бросился ко мне, не поцеловал, не закружил по комнате.
Немедленно нахлынули воспоминания о нашей последней с ним встрече, когда он сказал, что разрывает со мной. Потом я с ужасом вспомнила о его отзыве. Вот он, отзыв, прибыл сам, лично. А я-то, дура, надеялась, что удастся избежать оглашения.
– Здравствуй, Рейчел, – его недружелюбный кивок и то, что он не назвал меня «деткой», говорили о том, что он прибыл сюда не с миром. Я вздрогнула и съежилась.
Миг, который ушел у меня на разглядывание высокой белокурой женщины, стоящей рядом с Люком, длился, казалось, не меньше часа. Да, и это лицо мне было знакомо. Но ведь это не… Да нет, не может быть… За что мне еще это…
– Привет, Бриджит. – произнесла я онемевшими губами.
Она держалась так же холодно, как Люк, и ответила мне сухим «доброе утро». Я изрядно струсила. Почему-то мне пришла в голову глупая мысль, что нужно познакомить их с Майком и остальными. У меня дрожали коленки. В конце концов, неуклюже представив Майка Джону Джоуи и заново познакомив Чаки с Мисти, я плюхнулась на самый скверный стул. Мне в зад тут же впились пять-шесть пружин, но я этого даже не почувствовала.
Люк и Бриджит тоже сели. Лица у них были мрачные и заранее утомленные. Я просто чуяла могучий интерес Майка и остальных ко всему происходящему.
Мне казалось, что я уже умерла и попала в ад. По холодности Люка и Бриджит было понятно: их визит не предвещает ничего хорошего. «Этого не может быть, это все не со мной происходит!» – думала я. Я была просто потрясена появлением здесь их обоих. Особенно Люка. Ведь мы с ним были так близки, мы так свободно и непринужденно общались. Его нынешние отстраненность и холодность просто пугали меня. Раньше он всегда был так нежен со мной. А вот теперь Люк сидел в другом конце комнаты, лицом ко мне, отгороженный от меня полем холода, и если бы я попыталась хотя бы дотронуться до него, то наткнулась бы не непреодолимую преграду.
– Как дела, Рейчел? – он наконец сделал попытку завязать разговор.
– Отлично, – неожиданно для себя ответила я.
– Хорошо, – вымученно кивнул он. Никогда прежде я не видела его таким жалким.
Обычно он был такой веселый, живой. Кое-что мне ужасно хотелось узнать. Есть ли у него новая подруга? Подходит ли она ему больше, чем я? Скучал ли он по мне все это время? Но я была слишком потрясена, чтобы задавать какие-нибудь вопросы.
Я посмотрела на Бриджит. Она выглядела так, как будто забыла накраситься, хотя была наштукатурена до ушей. Вообще все это было очень, очень странно.
В последний раз мы с Бриджит виделись в нашей квартире в Нью-Йорке, перед моим отъездом в аэропорт с Маргарет и Полом. Я тогда обняла ее, но она стояла неподвижно, как каменная.
– Я буду по тебе скучать, – сказала тогда я.
– А я по тебе – нет, – ответила она.
И вместо того, чтобы ужасно расстроиться, я просто стерла этот эпизод из своего сознания. А теперь вот внезапно вспомнила. «Стерва!» – разозлилась я.
Вошла Джозефина и сказала, что Люк и Бриджит неожиданно прилетели из Нью-Йорка.
– Мы бы предупредили вас, Рейчел, об их приезде, но сами узнали только сегодня утром, – улыбнулась она мне.
Ложь! И я видела это по ее лицу. Она прекрасно знала о том, что они приезжают, но скрывала это от меня, чтобы эффект получился сильнее. Без дальнейших предисловий Джозефина представила собравшимся гостей и подтвердила мои подозрения. Люк и Бриджит прибыли сюда как мои Заинтересованные Значимые Другие. Бриджит не дала своего письменного отзыва, потому что ее информация была так важна, что ее можно было сообщить только лично. Я похолодела от ужаса.
– Бриджит, я знаю, как вам тяжело, – сказала Джозефина. – Но давайте потихоньку начнем, – и она согрела Бриджит понимающим взглядом.
Покрывшись холодным потом, я приготовилась слушать обвинения в свой адрес. Ничего более гадкого со мной еще никогда не происходило. Интересно, не так ли чувствовали себя люди, когда во времена Инквизиции их волокли в камеру с толстыми стенами, чтобы подвергнуть пыткам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138