Почти возбуждение.
И вот мы с Винсентом, Крисом, Фергусом, домохозяйкой Нэнси. Нейлом и еще двумя-тремя пациентами проследовали в библиотеку. Там красивая белокурая женщина пыталась нас убедить, что семь лет назад она сидела на героине. Ее звали Нола, так, по крайней мере, она сказала. Но по ее ухоженному, сияющему виду я сразу поняла, что в ее жизни никогда даже пьяного дебоша не было. Должно быть, это актриса, которую Клойстерс нанял, чтобы убедить наркоманов, что для них не все еще потеряно. Но меня им не обмануть.
Нола вдруг спросила меня, не хочу ли я что-нибудь рассказать, я вздрогнула и ответила, что нет, не хочу. Я боялась, что она рассердится на меня. Но она одарила меня такой ослепительной улыбкой, что мне захотелось стать маленькой и поселиться у нее в кармане. По-моему, она была просто великолепна.
На этой неделе, на фоне моей постоянной злости на Люка и тоски по нему, были и две приятные вещи. Во-первых, кончилась моя «неделя завтраков», и теперь я была в команде Кларенса, которая занималась ланчами, что избавляло меня от ранних подъемов и варки яиц. Во-вторых, Марго, одна из сестер, взвесила меня, и оказалось, что я вешу меньше восьми с половиной, о чем я мечтала всю свою сознательную жизнь.
Но более всего меня поразило то, что Марго воскликнула:
– Отлично! Вы набрали пару фунтов.
– С какого времени? – спросила я.
– Со дня поступления.
– А откуда вы знаете, какой у меня тогда был вес?
– Мы же вас взвешивали, – теперь и она заинтересовалась и пододвинула к себе мою карточку. – Вы что, не помните?
– Нет, – я была озадачена.
– Не волнуйтесь, – улыбнулась она, что-то записывая в карточку. – Большинство вновь прибывших в первый день как в тумане. Нужно время, чтобы туман рассеялся. А что, разве вам не говорили, что вы очень худая? – спросила она.
Да, говорили иногда. Откуда она знает?
– Да, – призналась я. – Но я им не верила. Я просто думала, что они фермеры или что-то в этом роде, и привыкли к здоровенным теткам, способным теленка выносить и родить, прошагать четыре мили с овцой под мышкой, сготовить на ужин урожай, снятый с целого картофельного поля, и…
Вот с шутками надо было быть поосторожнее. Когда я закончила говорить, Марго принялась строчить в моей карточке с бешеной скоростью.
– Это шутка, – хмуро сказала я и выразительно посмотрела на карточку.
Марго заговорщически подмигнула мне:
– Рейчел, шутки тоже о многом говорят. Поблизости не было большого зеркала, чтобы я могла проверить правильность взвешивания. Но я пощупала свои ребра и бедренные кости и поняла, что действительно сбросила вес. Последний раз они так хорошо прощупывались, когда мне было лет десять. Все это очень порадовало меня, но я совершенно не понимала, как же это случилось. Годы самоотверженных занятий в спортзале ни к чему не приводили. Может, мне наконец улыбнулась удача и у меня внутри завелся солитер?
Одно я себе клятвенно обещала – теперь, сбросив вес, я сделаю все, чтобы снова его не набрать. Больше никаких «Принглз», никакого печенья, никаких перекусываний между приемами пищи. И во время приемов пищи тоже. Это должно помочь.
Не успела я оглянуться, как мы добрались до конца недели, на бешеной скорости проскочили занятия по кулинарии, субботние азартные игры, и вдруг снова оказалось, что уже воскресенье.
32
В это воскресенье мне было позволено принимать посетителей. Я очень надеялась, что Анна приедет меня навестить и захватит с собой наркотики. Насчет теста на наличие наркотиков в крови я больше не волновалась. Если меня выкинут отсюда, буду только рада.
На случай, если Анна не приедет, я заранее заготовила для нее письмо, чтобы папа или кто другой ей передал. В нем содержалось требование немедленно мчаться в Уиклоу с целой сумкой наркотиков под мышкой.
В ожидании гостей меня волновали только две вещи. Во-первых, я опасалась Хелен, которая непременно обольет меня презрением, узнав, что здесь нет тренажерного зала, бассейна и массажа. И знаменитостей тоже нет. Но еще больше я опасалась мамы. Меня ужасала перспектива увидеть ее измученные страдальческие глаза. «Может, она не приедет?» – с надеждой подумала я и думала так до тех пор, пока не поняла, что если она не приедет, будет гораздо хуже, чем если она приедет.
Наконец, когда мои нервы были уже натянуты до предела, подъехал знакомый автомобиль. Честно говоря, я не поверила своим глазам, увидев маму на переднем сиденье рядом с отцом. Я ожидала, что она будет лежать на заднем сиденье, с головой укрытая пледом, чтобы никто ее не увидел и не догадался, что она здесь делает. И вот она здесь, такая храбрая и невозмутимая, с прямой спиной, даже без темных очков, шлема или широкополой шляпы. Мой боевой дух поднялся. К тому же я разглядела, что на заднем сиденье все-таки кто-то есть. Боже мой, пусть это будет Анна! С целой сумкой наркотиков.
Едва дверца открылась, я испытала острое разочарование, даже через оконное стекло услышав спорящие голоса и поняв, что третьим пассажиром была Хелен.
– Почему надо ехать так медленно? – кричала она, выбираясь из машины. На ней было длинное пальто и меховая шляпка, стиль «Доктор Живаго». Выглядела она потрясающе.
– Потому что на этих чертовых дорогах гололед! – орал в ответ красный от натуги папа. – Отвяжись от меня! Предоставь мне вести свою машину, как я хочу.
– Перестаньте! Перестаньте же! – шипела на них мама, выволакивая из машины нагруженные сумки. – Что о нас подумают!
– Да мне-то что? – звенел в морозном воздухе голос Хелен. – Подумаешь, какие-то алкаши!
– Прекрати! – Мама ударила Хелен по плечу.
Хелен тоже ударила ее:
– Отстань! Чего это ты так стесняешься? Того, что твоя дочь – такая же алкоголичка?
– Никакая она не алкоголичка! – ответила мама.
– Ах, какие грубые выражения! – пропела Хелен. – Тебе придется покаяться на исповеди в сквернословии. Но ты права! – победоносно продолжала моя сестрица. – Она не алкоголичка, она – наркоманка!
У мамы и у папы сделались каменные лица, и они оба опустили головы.
Я с тоской наблюдала за всем этим из окна. Мне хотелось убить Хелен. И родителей мне тоже хотелось убить. И себя тоже.
Мы неловко обнялись. Иначе обниматься мы не умели. И улыбнулись друг другу. Мои глаза наполнились слезами.
Хелен вместо приветствия сказала:
– Х-х-хосподи, ну и задрогла же я!
Мама вместо приветствия ткнула Хелен в бок и сказала:
– Не поминай имя Божие всуе.
Папа сказал:
– Здорово!
Тогда я не обратила на это внимания. Перед тем как завести все эти никому не нужные разговоры, мама сунула мне в руку сумку:
– Мы тебе кое-что принесли.
– Чудесно, – сказала я, заглянув в сумку, – «Тайто». «Тайто» и еще раз «Тайто». Спасибо.
– И «Баунти», – сказала мама. – Там еще должно быть десять батончиков «Баунти».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
И вот мы с Винсентом, Крисом, Фергусом, домохозяйкой Нэнси. Нейлом и еще двумя-тремя пациентами проследовали в библиотеку. Там красивая белокурая женщина пыталась нас убедить, что семь лет назад она сидела на героине. Ее звали Нола, так, по крайней мере, она сказала. Но по ее ухоженному, сияющему виду я сразу поняла, что в ее жизни никогда даже пьяного дебоша не было. Должно быть, это актриса, которую Клойстерс нанял, чтобы убедить наркоманов, что для них не все еще потеряно. Но меня им не обмануть.
Нола вдруг спросила меня, не хочу ли я что-нибудь рассказать, я вздрогнула и ответила, что нет, не хочу. Я боялась, что она рассердится на меня. Но она одарила меня такой ослепительной улыбкой, что мне захотелось стать маленькой и поселиться у нее в кармане. По-моему, она была просто великолепна.
На этой неделе, на фоне моей постоянной злости на Люка и тоски по нему, были и две приятные вещи. Во-первых, кончилась моя «неделя завтраков», и теперь я была в команде Кларенса, которая занималась ланчами, что избавляло меня от ранних подъемов и варки яиц. Во-вторых, Марго, одна из сестер, взвесила меня, и оказалось, что я вешу меньше восьми с половиной, о чем я мечтала всю свою сознательную жизнь.
Но более всего меня поразило то, что Марго воскликнула:
– Отлично! Вы набрали пару фунтов.
– С какого времени? – спросила я.
– Со дня поступления.
– А откуда вы знаете, какой у меня тогда был вес?
– Мы же вас взвешивали, – теперь и она заинтересовалась и пододвинула к себе мою карточку. – Вы что, не помните?
– Нет, – я была озадачена.
– Не волнуйтесь, – улыбнулась она, что-то записывая в карточку. – Большинство вновь прибывших в первый день как в тумане. Нужно время, чтобы туман рассеялся. А что, разве вам не говорили, что вы очень худая? – спросила она.
Да, говорили иногда. Откуда она знает?
– Да, – призналась я. – Но я им не верила. Я просто думала, что они фермеры или что-то в этом роде, и привыкли к здоровенным теткам, способным теленка выносить и родить, прошагать четыре мили с овцой под мышкой, сготовить на ужин урожай, снятый с целого картофельного поля, и…
Вот с шутками надо было быть поосторожнее. Когда я закончила говорить, Марго принялась строчить в моей карточке с бешеной скоростью.
– Это шутка, – хмуро сказала я и выразительно посмотрела на карточку.
Марго заговорщически подмигнула мне:
– Рейчел, шутки тоже о многом говорят. Поблизости не было большого зеркала, чтобы я могла проверить правильность взвешивания. Но я пощупала свои ребра и бедренные кости и поняла, что действительно сбросила вес. Последний раз они так хорошо прощупывались, когда мне было лет десять. Все это очень порадовало меня, но я совершенно не понимала, как же это случилось. Годы самоотверженных занятий в спортзале ни к чему не приводили. Может, мне наконец улыбнулась удача и у меня внутри завелся солитер?
Одно я себе клятвенно обещала – теперь, сбросив вес, я сделаю все, чтобы снова его не набрать. Больше никаких «Принглз», никакого печенья, никаких перекусываний между приемами пищи. И во время приемов пищи тоже. Это должно помочь.
Не успела я оглянуться, как мы добрались до конца недели, на бешеной скорости проскочили занятия по кулинарии, субботние азартные игры, и вдруг снова оказалось, что уже воскресенье.
32
В это воскресенье мне было позволено принимать посетителей. Я очень надеялась, что Анна приедет меня навестить и захватит с собой наркотики. Насчет теста на наличие наркотиков в крови я больше не волновалась. Если меня выкинут отсюда, буду только рада.
На случай, если Анна не приедет, я заранее заготовила для нее письмо, чтобы папа или кто другой ей передал. В нем содержалось требование немедленно мчаться в Уиклоу с целой сумкой наркотиков под мышкой.
В ожидании гостей меня волновали только две вещи. Во-первых, я опасалась Хелен, которая непременно обольет меня презрением, узнав, что здесь нет тренажерного зала, бассейна и массажа. И знаменитостей тоже нет. Но еще больше я опасалась мамы. Меня ужасала перспектива увидеть ее измученные страдальческие глаза. «Может, она не приедет?» – с надеждой подумала я и думала так до тех пор, пока не поняла, что если она не приедет, будет гораздо хуже, чем если она приедет.
Наконец, когда мои нервы были уже натянуты до предела, подъехал знакомый автомобиль. Честно говоря, я не поверила своим глазам, увидев маму на переднем сиденье рядом с отцом. Я ожидала, что она будет лежать на заднем сиденье, с головой укрытая пледом, чтобы никто ее не увидел и не догадался, что она здесь делает. И вот она здесь, такая храбрая и невозмутимая, с прямой спиной, даже без темных очков, шлема или широкополой шляпы. Мой боевой дух поднялся. К тому же я разглядела, что на заднем сиденье все-таки кто-то есть. Боже мой, пусть это будет Анна! С целой сумкой наркотиков.
Едва дверца открылась, я испытала острое разочарование, даже через оконное стекло услышав спорящие голоса и поняв, что третьим пассажиром была Хелен.
– Почему надо ехать так медленно? – кричала она, выбираясь из машины. На ней было длинное пальто и меховая шляпка, стиль «Доктор Живаго». Выглядела она потрясающе.
– Потому что на этих чертовых дорогах гололед! – орал в ответ красный от натуги папа. – Отвяжись от меня! Предоставь мне вести свою машину, как я хочу.
– Перестаньте! Перестаньте же! – шипела на них мама, выволакивая из машины нагруженные сумки. – Что о нас подумают!
– Да мне-то что? – звенел в морозном воздухе голос Хелен. – Подумаешь, какие-то алкаши!
– Прекрати! – Мама ударила Хелен по плечу.
Хелен тоже ударила ее:
– Отстань! Чего это ты так стесняешься? Того, что твоя дочь – такая же алкоголичка?
– Никакая она не алкоголичка! – ответила мама.
– Ах, какие грубые выражения! – пропела Хелен. – Тебе придется покаяться на исповеди в сквернословии. Но ты права! – победоносно продолжала моя сестрица. – Она не алкоголичка, она – наркоманка!
У мамы и у папы сделались каменные лица, и они оба опустили головы.
Я с тоской наблюдала за всем этим из окна. Мне хотелось убить Хелен. И родителей мне тоже хотелось убить. И себя тоже.
Мы неловко обнялись. Иначе обниматься мы не умели. И улыбнулись друг другу. Мои глаза наполнились слезами.
Хелен вместо приветствия сказала:
– Х-х-хосподи, ну и задрогла же я!
Мама вместо приветствия ткнула Хелен в бок и сказала:
– Не поминай имя Божие всуе.
Папа сказал:
– Здорово!
Тогда я не обратила на это внимания. Перед тем как завести все эти никому не нужные разговоры, мама сунула мне в руку сумку:
– Мы тебе кое-что принесли.
– Чудесно, – сказала я, заглянув в сумку, – «Тайто». «Тайто» и еще раз «Тайто». Спасибо.
– И «Баунти», – сказала мама. – Там еще должно быть десять батончиков «Баунти».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138