Первым, что сказала мне Бриджит, было:
– Ты опять прогуляла?
– Я заболела, – запальчиво ответила я.
– Эх, Рейчел, – вздохнула она.
– Я, правда, заболела! – Это уже начинало меня раздражать. Бриджит, видимо, решила стать мне родной матерью.
– Так ты потеряешь работу.
Не понимаю, чего она на меня злится. Сколько раз она сама просила меня позвонить к ней на работу и сказать, что она при смерти. Но было слишком жарко, чтобы вступать в перепалку.
– Отвяжись, – неуклюже ответила я. – Лучше расскажи, как у тебя с Нашим человеком в Гаване.
– Madr? de Dios! – воскликнула она. Это все, что ей удалось запомнить из уроков испанского, которым она честно пыталась овладеть, чтобы завоевать сердце неверного Карлоса. – Это такая драма! Выключи телик, включи вентилятор, тогда расскажу.
– Вентилятор включен.
– Господи, а ведь еще только июнь, – вздохнула она. – Что ж, я расскажу тебе все!
С потемневшим от гнева лицом она рассказала, как притащилась в бар «Зет» и обнаружила, что Карлос уже ушел. Тогда она отправилась к нему домой, но Мигель стоял на страже в дверях и не пускал ее. Однако ей удалось прорваться в прихожую, и там она увидела малютку испанского вида, метр с кепкой, с наглыми темными глазками и этаким неприступным видом, типа «Только попробуй трахни меня – и мои братья тебя на куски разрежут!».
– И я сразу поняла, как только ее увидела, я просто почувствовала, Рейчел, что у нее что-то с Карлосом.
– Женская интуиция, – пробормотала я, хотя, может быть, лучше было бы назвать это дамским неврозом. – Ну и как? И что у нее с Карлосом?
– Она сказала, что она его девушка, затащила меня в комнату, долго шипела на Карлоса по-испански, а потом сказала мне: «Ищи среди своих!»
– Ищи среди своих? – Я была в шоке. – Прямо какая-то «Вестсайдская история»!
– Ну! – согласилась Бриджит, лицо ее напоминало античную маску гнева. – А я, может, не хочу искать среди своих! Все ирландские мужики – это отстой. Но ты еще не все знаешь! Представляешь, она обозвала меня грингой! И Карлос ей это позволил! Сидел и молчал, как будто так и надо. Подонок! – завопила она, швырнув мой баллончик с дезодорантом в стену. – Грязные вшивые недоноски! Представляешь? Гринга! Какое оскорбление!
– Погоди, погоди, – урезонивала ее я. – Вообще-то гринга – это не оскорбление.
– Ну да, конечно! – запальчиво воскликнула она. – Когда тебя называют проституткой, это не оскорбление! Спасибо тебе, Рейчел..
– Гринга – не значит проститутка, – громко и внятно сказала я. Когда Бриджит в таком настроении, единственный способ заставить ее слушать – говорить спокойно, громко и внятно. – Гринго – это просто белый человек.
Бриджит остолбенела.
– Тогда как же по-кубински будет «проститутка»?
– Откуда мне знать? Это же ты у нас брала уроки испанского.
– Ты знаешь, – сказала Бриджит смущенно, – наверно, ты права, потому что эта пигалица как-то даже растерялась, когда я ей ответила, что я никакая не гринга, а единственная гринга здесь – это она.
– Итак, с Карлосом покончено! – заключила я. – Свободна?
– Свободна, – подтвердила Бриджит. – Надо бы как следует надраться сегодня вечером…
– Правильно, – одобрила я. – А может, мне позвонить Уэйну и…
– Нет! – заорала она. – Надоела ты мне…
– Что? – Я посмотрела на нее со страхом.
– Ничего, – прошептала она. – Ничего, просто я хочу, чтобы все от меня отстали, хочу надраться, как свинья, и реветь. А от коки не почувствовать себя несчастной.
– Уж тебе-то точно, – язвительно заметила я. – Пойду переоденусь.
– Проститута! – выразилась Бриджит на кубинский манер.
– Вообще-то, ты и сама не святая, – возразила я уже из своей комнаты.
– Да я не про то! – Я по голосу поняла, что она улыбается. – Просто посмотрела в словаре: так по-ихнему «проститутка».
– А-а, понятно!
– На всякий случай, чтобы правильно обозвать ее в письме.
– В каком еще письме? – насторожилась я.
– В том, которое я пишу этой пигалице. Копченый цыпленок!
О нет, только не это!
– Наглая свинья! – продолжала бесноваться Бриджит. – Да кто она такая, чтобы грубить мне? Курица испанская! Сейчас, сейчас, я еще что-нибудь для нее придумаю…
– Может, лучше не писать письмо Карлосу? – осторожно предложила я.
Я слышала, как она лихорадочно перебирает:
– Курица, каракатица, крокодилица, ослица… Нет!
– Почему нет?
– Потому что тогда он будет знать, что я его любила. Знаешь, – добавила она, – если она хочет задержаться в качестве его девушки, ей придется научиться двум вещам.
– Каким же?
– Минету и всепрощению.
Зазвонил телефон. Мы обе рванулись к нему, я – из гостиной, Бриджит – из своей спальни. Бриджит успела раньше. У нее еще в детстве была отличная реакция и ярко выраженные рефлексы. Мы провели немало счастливых минут, стуча друг другу под коленкой линейкой и радостно крича: «Прыгает, прыгает!»
– Это меня! – крикнула она мне.
Через несколько секунд она вошла в гостиную и. задыхаясь, выпалила:
– Угадай, кто это был!
– Карл ос.
– Как ты догадалась? Ладно, неважно. В общем, он хотел извиниться. Он… придет сегодня вечером.
Я ничего не сказала. Кто я такая, чтобы вмешиваться?
– Давай-ка приберем, он будет здесь через полчаса.
Я нехотя скомкала пустые коробки из-под пиццы, собрала пивные банки и отнесла свое одеяло к себе в комнату. Карлос не пришел через полчаса. Ни через час. Ни через полтора часа. Ни через два. Ни через три.
Бриджит весь вечер бродила как потерянная.
– Он не мог снова так со мной поступить, – бормотала она. – Он ведь обещал, что больше не будет меня мучить.
Через полтора часа она сломалась и заставила меня позвонить ему. Никто не ответил. Это ее несколько успокоило – она решила, что он в пути. Но когда прошло еще двадцать минут, а он все еще не приехал, ей пришлось отказаться от этой версии.
– Он с ней, с этой малявкой! – стонала она. – Я это чувствую! Я знаю, я ведь ведьма, мои предчувствия меня никогда не обманывают.
Ужасно, но у меня в душе зародилось нечто вроде радости. Мне даже хотелось, чтобы он вел себя с ней вот так, по-свински. Может быть, она наконец порвет с ним. Но, разумеется, мне было стыдно за это свое чувство.
Когда прошло три часа, она решительно встала и сказала:
– Все. Я иду к нему.
– Не надо, Бриджит! – умоляла я. – Ну пожалуйста… Где твое достоинство… твое самоуважение… он же свинья… они даже не достойны, чтобы ты на них написала… какого черта… сядь…
Когда раздался звонок, мне показалось, что вся квартира с облегчением вздохнула.
– Через одиннадцать часов, – пробормотала Бриджит.
Я уж решила не уточнять, что одиннадцатый час остался далеко позади, а сейчас шел уже шестнадцатый или даже семнадцатый.
Вдруг в глазах у Бриджит зажегся странный огонек.
– Смотри-ка, что сейчас будет, – процедила она сквозь зубы и решительно подалась к домофону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138