Открыть коробочку оказалось непросто. Маргарет даже не сняла клейкой ленты, которой она была заклеена. Боже мой! Это означает, подумала я с некоторой гадливостью, что она даже не открывала коробку, чтобы хотя бы лизнуть яйцо!
Осторожненько, пухлыми, потными от волнения ручками я отклеила скотч. Крышка сразу же открылась. Я решила, что разберусь с ней позже, благоговейно вынула сияющее красной фольгой яйцо из коробки, и… о, этот запах! Первым моим побуждением было немедленно разломать яйцо на куски и запихнуть в рот, но я заставила себя тщательно очистить его от фольги. Потом яйцо с легкостью распалось на две половинки, обнаружив внутри аккуратненький пакетик конфет «Беано». «Прямо как младенец Иисус в яслях», – с умилением подумала я.
Сначала-то я собиралась съесть только конфетки, но, покончив с ними, поняла, что хочу еще. Еще. Еще и еще!
А почему бы и нет? Вон сколько тут много. И ведь она же его не хочет. Нет-нет, я не могу. Она убьет меня. «Да нет, можешь! – уговаривал меня внутренний голос. – Она и не заметит».
Ну ладно. У меня тут же созрело компромиссное решение: я съем только половину, а вторую снова заверну в фольгу и поставлю на шкаф, повернув наружу нетронутой стороной, вот Маргарет ничего и не заметит.
Гордясь своей сообразительностью, я взяла в руку пасхальное яйцо Маргарет и, переминаясь с ноги на ногу от страха и предвкушения удовольствия, запихнула половину яйца в рот. Едва распробовав вкус шоколада, я тут же проглотила его. Наслаждение было коротким.
К тому времени, как был проглочен последний кусочек, проснулась совесть. Поспешно и виновато я укутывала оставшуюся половину в фольгу. Больше и смотреть на это яйцо не хотелось. Как я ни старалась, оно теперь выглядело каким-то кособоким и помятым. А когда я попыталась пригладить фольгу ногтем, она порвалась! Моя жажда сладкого была удовлетворена, и снова появился страх, который она на время заглушила.
Я горько пожалела, что вообще дотронулась до этого яйца. Лучше бы я никогда в жизни и не слыхала про пасхальные яйца! Маргарет сразу все поймет. А если даже не поймет Маргарет, Бог-то, он все видит. Я отправлюсь прямо в ад. Я буду гореть там и шкворчать, как картошка, которую мама жарила каждую пятницу.
Меня тошнило от сладкого и от тоски по той жизни, которая кончилась десять минут назад, когда яйцо было еще нетронутым. Я, как могла, замаскировала дырочку в фольге и положила яйцо обратно в коробочку. Но оно теперь отказывалось стоять прямо, потому что у него не было второй половинки. А клейкая лента больше не была клейкой, к тому же к ней пристала крышка от коробки.
Вот когда я по-настоящему испугалась. Сильно-сильно испугалась. Я все бы отдала за то, чтобы отмотать время назад, туда, где я еще не трогала яйца. Все, что угодно!
«Господи, помоги мне! – взмолилась я. – Я стану хорошей, я больше никогда так не буду! И на следующий год я отдам ей свое пасхальное яйцо. И каждое воскресенье буду отдавать ей свои эклерчики „Кэдбери". Только сделай так, чтобы меня не поймали. Господи!»
Итак, я с грехом пополам закрыла коробочку и взгромоздила ее на шкаф. Мне даже удалось убедить себя, что все выглядит замечательно. Спереди вообще все было безупречно. Нипочем не скажешь, что у этого яйца нет зада! Хотя, честно говоря, пасхальное яйцо Маргарет напоминало того человека, которого нашли на болоте О'Лири. У него был проломлен череп, но спереди мертвец выглядел вполне прилично. Эта находка вызвала большой переполох на нашей дороге и в окрестностях. Но мы все-таки были в центре внимания, потому что именно наш сосед, отец Дэна Бурка, обнаружил труп. Сначала мистер Бурк подумал, что мужчина просто прилег отдохнуть, потому что лицо его выглядело нормально. Но когда он поднял ему голову, то мозги вывалились прямо ему на ладонь. Дэн Бурк потом говорил, что это было так отвратительно, что отцу стало плохо.
Нам не полагалось это обсуждать, мама говорила: «Ш-ш-ш! И стены имеют уши», и хмурила брови. Но Дэн Бурк, конечно, все нам рассказал. Он сказал, что голову убитому проломили кочергой, и я после этого всерьез заинтересовалась нашей кочергой. Неужели ею тоже можно вышибить человеку мозги? Я спросила об этом у мамы, и она сказала, что нет, что наша кочерга – это кочерга порядочных людей.
Это не помешало нам часть лета играть в «мертвеца в трясине О'Лири», используя в качестве реквизита нашу кочергу. Игра была незамысловатая. Одна из нас «била» другую по голове, та падала и должна была долго лежать, пока третья, изображавшая мистера Бурка, не подходила и не делала вид, что ее тошнит. Однажды Клер так вошла в образ, что ее и в самом деле стошнило. Это было здорово.
Узнав о наших играх, мама отняла кочергу, и нам пришлось довольствоваться деревянной ложкой, а это было далеко не так правдоподобно. Так случилось, что изъятие кочерги совпало с тем, что у семьи Шоу появился гребной пруд, а у Хильды Шоу – естественно, великое множество новых лучших подруг.
Мы с Клер и Маргарет тоже попытали счастья. Я, разумеется, не попала даже в шорт-лист, а Клер и Маргарет были удостоены второй встречи, а затем получили по конверту с приглашением.
Итак, они лебедями уплыли в гости в своих розовых одеяниях с фестончиками на попках, а мне, как аутсайдеру, пришлось остаться дома и играть в старую как мир игру «Доведи маму до белого каления».
– Мама, а почему небо?
– Что – почему небо, Рейчел?
– Просто – почему небо?
– Так нельзя спрашивать «почему небо», это непонятно.
– Почему непонятно?
– Непонятно и все.
– Почему?
– Перестань повторять «почему», Рейчел, не доводи меня!
– Почему?
– Иди погуляй с Клер и Маргарет.
– Не могу, они пошли к Хильде Шоу.
Пауза.
– Мама, а почему трава?
– Что – почему трава, Рейчел…
Ну, в общем, пасхальное яйцо Маргарет прекрасно смотрелось на шкафу. Так, по крайней мере, мне казалось. Успокоившись, я отправилась искать маму. Она в саду разговаривала с миссис Нейгл, нашей соседкой слева. О чем, интересно, они разговаривают? И как можно это делать так долго? Взрослые – такие странные. Вот, например, их боязнь разбить или сломать что-нибудь. И еще, им совсем не нравится щипаться!
Я долго отиралась поблизости, цеплялась за мамину юбку. Кажется, она и не думала уходить, и чтобы поторопить ее, я пожаловалась: «Мам, я какать хочу!», хотя на самом деле ничего такого мне не хотелось.
– Ну вот! – воскликнула мама. – Прямо не отойти! Пошли.
Но как только мы вошли в дом, она тут же занялась Анной. Мне опять не удалось привлечь ее внимание к себе. С кем же мне играть? И у меня мелькнула мысль о второй половинке яйца Маргарет. Оно там, наверху. Стоит только подняться по лестнице. Всего несколько шагов. Так близко. Так просто…
Нет! Нельзя.
«А почему, собственно, нельзя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138