Сердитая девица, подумал Кирби,
просто ему приснилась. И Монтевидео. И похороны. Только в существовании
Карлы он не сомневался ни секунды. Он вспомнил о том, что досталось ему в
наследство, и вновь его охватила досада. Но не настолько плохо он себя
чувствовал, чтобы долго предаваться грустным мыслям.
Поплескавшись в душе, побрившись новым лезвием и почистив зубы
незнакомой мятной пастой, Кирби завернулся в огромное полотенце и прошел в
спальню. Кто-то в его отсутствие раскрыл ставни. Золотистые лучи солнца
наполняли комнату. На столике возле кровати стоял стакан охлажденного
апельсинового сока, а рядом лежала записка, написанная фиолетовыми
чернилами на плотной голубоватой бумаге с инициалами К.М.М.О'Р. Это было
похоже на сокращение слова "коммодор", он вдруг сообразил, что сердитая
девица действительно существовала. Карла Мария Марко... О'Рурке.
"Кирби, дорогой. Я слышала, как ты принимаешь душ. Ты, наверно,
совсем дошел до ручки, бедняжка. Маленькие гномики поспешили принести тебе
кучу всяких полезных пакетов. Я решила избавить тебя от твоей противной
старой одежды. Содержимое карманов найдешь на туалетном столике. Свертки
со всем новым на стуле. Я купила это вчера вечером, пока ты спал, до
закрытия магазинов. Когда оденешься и заморишь червячка, ищи меня в
солярии. Мне нет надобности спрашивать, хорошо ли тебе спалось. Доброе
утро, дорогой. Твоя Карла."
Окна смотрели на восток. Кирби выглянул наружу. Солнце уже почти
взошло. Дверь в большую гостиную была широко распахнута. Он поднял
телефонную трубку, чтобы узнать точное время.
- Десять часов двенадцать минут прекрасного воскресного утра во
Флориде, - бодро сказал женский голос.
Двадцать семь часов в постели, прикинул Кирби, и отправился
разбираться со свертками. Белые трикотажные боксерские трусы, как раз его
размер. Веревочные сандалии, удобные. Серые дакроновые брюки. Сидят
отлично. Может быть, на полдюйма короче, чем он обычно носит. Одна рубашка
спортивная с короткими рукавами и воротником на пуговицах. Подходящая и по
размеру и по стилю. И какая расцветка! - узкие вертикальные полосы серого,
бледно-голубого, кораллового и ярко-желтого, через одну разделенные
черными полосами. Рубашка из легкого шелка. Кирби застегивал рубашку,
когда раздался стук в дверь. Два официанта в форменных тужурках, вежливые
и улыбающиеся, расторопно вкатили большую тележку. На сверкающей белизне
скатерти вмиг появился роскошный завтрак. Официанты принесли с собой и
воскресные газеты. Кирби едва себя сдерживал, стараясь скрыть от них, что
голоден как волк.
- Обо всем уже позаботились, сэр. Спасибо, сэр. Если вам понадобиться
еще что-нибудь, сэр...
Кирби отошел к окну. Хотелось, чтобы они ушли прежде, чем он начнет
хватать еду голыми руками.
- Открыть шампанское, сэр?
- Что?!
- Шампанское, сэр.
- О, конечно! Шампанское! Замечательно! Нет, нет, оставьте все как
есть.
До тех пор, пока на столе не осталось ничего, кроме второй чашки
кофе, газетам пришлось ждать. Но даже после этого, взявшись за них, он
никак не мог заставить себя сосредоточиться. Слишком много накопилось
разных нераскрытых тайн, чтобы спокойно читать новости. Кирби повернулся в
кресле и вынул шампанское из ведерка со льда. В руках оказалась элегантная
бутылка каких он прежде не видел. Он принялся оборачивать ее в свежую
салфетку и тут заметил два пустых бокала, красноречиво стоящих на подносе.
Намек ясен, подумалось ему. Он взял в одну руку бутылку, в другую -
бокалы и, каждой своей жилкой чувствуя, как ужасно элегантен, отправился
на поиски Карлы О'Рурке. Нашел спальню без балкона с солярием. Нашел
вторую, смотрящую окнами на запад, гораздо большую, с распахнутыми
дверьми. Он шел улыбаясь, придумывая какую-нибудь особенно изысканную
первую фразу...
Карла полулежала в широком шезлонге, закинув руки за голову и щурясь
в жарком сиянии солнца. Ее золотистая кожа слегка покраснела и, намазанная
кремом блестела. Увидев Карлу, Кирби, пораженный, остановился, забыв все
изысканные фразы, какие только успел придумать. Он так загляделся на нее,
что чуть не уронил бутылку с шампанским. Карла казалась спящей. Тоненький
лоскуток белой ткани обтягивал ее бедра, маленькие пластиковые колпачки
закрывали глаза, а голубое полотенце было намотано тюрбаном на голове.
Больше на ней ничего не было. Кирби стоял перед шезлонгом в восхищенном
молчании; лишь шепоток океанского прибоя доносился снизу, да неясная
музыка играла где-то вдали. Нет, совсем не пухленькая, подумал он. И
откуда у него появилось такое впечатление? Крепкая, как гимнастка, и, где
нужно, все на месте, и в лучшем виде.
Она сняла с глаз пластиковые колпачки, села и улыбнулась ему.
- Бедняжка, ты, должно быть, совершенно без сил!
- Ка-хрла! - хрипло произнес потрясенный Кирби.
- О, я вижу ты принес шампанское! Как это мило с твоей стороны!
Что-нибудь случилось? О да, конечно. Синдром пуританина.
Она неторопливо потянулась за короткой белой махровой накидкой. Кирби
спросил себя, чего же ему хочется. Чтобы она застегнула ее или чтобы она
этого не делала? Она не стала застегивать.
- Теперь, я думаю, ты можешь перестать пялиться на меня, милый
мальчик, - томно поглядев на Кирби, сказала она. - Как ты считаешь, я уже
достаточно загорела?
- Ка-хрла!
Она чуть повернулась в шезлонге, зацепила пальцем лоскуток материи и,
далеко оттянув его, крепко надавила на оголенное золотистое бедро. Вместе
они смотрели, как медленно исчезает белое пятнышко: он с жадностью, она -
скрывая в опущенных глазах лукавую улыбку.
- Вполне достаточно, я думаю, - наконец сказала Карла. - Некоторые
считают, что более темный загар эффективнее, но он меняет фактуру кожи.
Кожа становится грубее.
Она легко поднялась с шезлонга и прошла мимо него в сумрак спальни.
- Идем, дорогой, - позвала она Кирби.
Тот последовал за ней, с совершенно пустой звенящей головой, не
выпуская из рук бутылки и бокалов. К тому же глаза его еще не успели
приспособиться к внезапной смене освещения, так что он совсем не заметил,
что пройдя несколько шагов, она остановилась. В полумраке он слепо
натолкнулся на какую-то преграду; дохнуло жаром, его окутал аромат крема и
духов и только тогда он сообразил, что это Карла. Но было уже поздно. От
неожиданности он уронил бутылку себе прямо на ногу. Карлу качнуло вперед,
он попытался ей помочь, но не рассчитал и резко толкнул женщину в плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
просто ему приснилась. И Монтевидео. И похороны. Только в существовании
Карлы он не сомневался ни секунды. Он вспомнил о том, что досталось ему в
наследство, и вновь его охватила досада. Но не настолько плохо он себя
чувствовал, чтобы долго предаваться грустным мыслям.
Поплескавшись в душе, побрившись новым лезвием и почистив зубы
незнакомой мятной пастой, Кирби завернулся в огромное полотенце и прошел в
спальню. Кто-то в его отсутствие раскрыл ставни. Золотистые лучи солнца
наполняли комнату. На столике возле кровати стоял стакан охлажденного
апельсинового сока, а рядом лежала записка, написанная фиолетовыми
чернилами на плотной голубоватой бумаге с инициалами К.М.М.О'Р. Это было
похоже на сокращение слова "коммодор", он вдруг сообразил, что сердитая
девица действительно существовала. Карла Мария Марко... О'Рурке.
"Кирби, дорогой. Я слышала, как ты принимаешь душ. Ты, наверно,
совсем дошел до ручки, бедняжка. Маленькие гномики поспешили принести тебе
кучу всяких полезных пакетов. Я решила избавить тебя от твоей противной
старой одежды. Содержимое карманов найдешь на туалетном столике. Свертки
со всем новым на стуле. Я купила это вчера вечером, пока ты спал, до
закрытия магазинов. Когда оденешься и заморишь червячка, ищи меня в
солярии. Мне нет надобности спрашивать, хорошо ли тебе спалось. Доброе
утро, дорогой. Твоя Карла."
Окна смотрели на восток. Кирби выглянул наружу. Солнце уже почти
взошло. Дверь в большую гостиную была широко распахнута. Он поднял
телефонную трубку, чтобы узнать точное время.
- Десять часов двенадцать минут прекрасного воскресного утра во
Флориде, - бодро сказал женский голос.
Двадцать семь часов в постели, прикинул Кирби, и отправился
разбираться со свертками. Белые трикотажные боксерские трусы, как раз его
размер. Веревочные сандалии, удобные. Серые дакроновые брюки. Сидят
отлично. Может быть, на полдюйма короче, чем он обычно носит. Одна рубашка
спортивная с короткими рукавами и воротником на пуговицах. Подходящая и по
размеру и по стилю. И какая расцветка! - узкие вертикальные полосы серого,
бледно-голубого, кораллового и ярко-желтого, через одну разделенные
черными полосами. Рубашка из легкого шелка. Кирби застегивал рубашку,
когда раздался стук в дверь. Два официанта в форменных тужурках, вежливые
и улыбающиеся, расторопно вкатили большую тележку. На сверкающей белизне
скатерти вмиг появился роскошный завтрак. Официанты принесли с собой и
воскресные газеты. Кирби едва себя сдерживал, стараясь скрыть от них, что
голоден как волк.
- Обо всем уже позаботились, сэр. Спасибо, сэр. Если вам понадобиться
еще что-нибудь, сэр...
Кирби отошел к окну. Хотелось, чтобы они ушли прежде, чем он начнет
хватать еду голыми руками.
- Открыть шампанское, сэр?
- Что?!
- Шампанское, сэр.
- О, конечно! Шампанское! Замечательно! Нет, нет, оставьте все как
есть.
До тех пор, пока на столе не осталось ничего, кроме второй чашки
кофе, газетам пришлось ждать. Но даже после этого, взявшись за них, он
никак не мог заставить себя сосредоточиться. Слишком много накопилось
разных нераскрытых тайн, чтобы спокойно читать новости. Кирби повернулся в
кресле и вынул шампанское из ведерка со льда. В руках оказалась элегантная
бутылка каких он прежде не видел. Он принялся оборачивать ее в свежую
салфетку и тут заметил два пустых бокала, красноречиво стоящих на подносе.
Намек ясен, подумалось ему. Он взял в одну руку бутылку, в другую -
бокалы и, каждой своей жилкой чувствуя, как ужасно элегантен, отправился
на поиски Карлы О'Рурке. Нашел спальню без балкона с солярием. Нашел
вторую, смотрящую окнами на запад, гораздо большую, с распахнутыми
дверьми. Он шел улыбаясь, придумывая какую-нибудь особенно изысканную
первую фразу...
Карла полулежала в широком шезлонге, закинув руки за голову и щурясь
в жарком сиянии солнца. Ее золотистая кожа слегка покраснела и, намазанная
кремом блестела. Увидев Карлу, Кирби, пораженный, остановился, забыв все
изысканные фразы, какие только успел придумать. Он так загляделся на нее,
что чуть не уронил бутылку с шампанским. Карла казалась спящей. Тоненький
лоскуток белой ткани обтягивал ее бедра, маленькие пластиковые колпачки
закрывали глаза, а голубое полотенце было намотано тюрбаном на голове.
Больше на ней ничего не было. Кирби стоял перед шезлонгом в восхищенном
молчании; лишь шепоток океанского прибоя доносился снизу, да неясная
музыка играла где-то вдали. Нет, совсем не пухленькая, подумал он. И
откуда у него появилось такое впечатление? Крепкая, как гимнастка, и, где
нужно, все на месте, и в лучшем виде.
Она сняла с глаз пластиковые колпачки, села и улыбнулась ему.
- Бедняжка, ты, должно быть, совершенно без сил!
- Ка-хрла! - хрипло произнес потрясенный Кирби.
- О, я вижу ты принес шампанское! Как это мило с твоей стороны!
Что-нибудь случилось? О да, конечно. Синдром пуританина.
Она неторопливо потянулась за короткой белой махровой накидкой. Кирби
спросил себя, чего же ему хочется. Чтобы она застегнула ее или чтобы она
этого не делала? Она не стала застегивать.
- Теперь, я думаю, ты можешь перестать пялиться на меня, милый
мальчик, - томно поглядев на Кирби, сказала она. - Как ты считаешь, я уже
достаточно загорела?
- Ка-хрла!
Она чуть повернулась в шезлонге, зацепила пальцем лоскуток материи и,
далеко оттянув его, крепко надавила на оголенное золотистое бедро. Вместе
они смотрели, как медленно исчезает белое пятнышко: он с жадностью, она -
скрывая в опущенных глазах лукавую улыбку.
- Вполне достаточно, я думаю, - наконец сказала Карла. - Некоторые
считают, что более темный загар эффективнее, но он меняет фактуру кожи.
Кожа становится грубее.
Она легко поднялась с шезлонга и прошла мимо него в сумрак спальни.
- Идем, дорогой, - позвала она Кирби.
Тот последовал за ней, с совершенно пустой звенящей головой, не
выпуская из рук бутылки и бокалов. К тому же глаза его еще не успели
приспособиться к внезапной смене освещения, так что он совсем не заметил,
что пройдя несколько шагов, она остановилась. В полумраке он слепо
натолкнулся на какую-то преграду; дохнуло жаром, его окутал аромат крема и
духов и только тогда он сообразил, что это Карла. Но было уже поздно. От
неожиданности он уронил бутылку себе прямо на ногу. Карлу качнуло вперед,
он попытался ей помочь, но не рассчитал и резко толкнул женщину в плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69