Интересно узнать, как долго смогут они
работать. Информация об этом, по-видимому, содержится в письме.
А что если Винтермор пробовал переводить серебряную стрелку, когда
часы находились у него? Кирби почувствовал внезапное раздражение. Как мог
дядюшка Омар, с его умом, так много отдать в руки случаю!
Что же дальше? Тщательно и аккуратно планируя каждый шаг, он сможет,
с помощью часов, решить любые вставшие перед ним проблемы. Но прежде всего
он должен успокоить общественное мнение, загасить интерес к своей особе и
впредь избегать новых вспышек. Всеобщая известность, как прекрасно понимал
дядюшка Омар, делает жизнь совершенно невозможной. Тебя найдут и на краю
земли - сумасшедшие, вымогатели, фанатики, маньяки или репортеры.
Начало получилось неудачное. То, что он допустил, чтобы часы попали в
руки Бонни Ли, было непростительным нарушением оказанного ему доверия. С
часами следует обращаться с осторожностью и почтением, как с кобальтовой
бомбой. Четырежды он попытался сбежать из-под опеки дядюшки Омара в
непритязательную жизнь малых достижений и скромных удовольствий, в жизнь
среднего обывателя. Теперь для этого утерян последний шанс. Если только он
не струсит и не откажется от взваленной на него ответственности, разбив
часы или забросив их в море. Сейчас, однако, даже думать об этом -
безумие: как-то же, надо выкарабкиваться из того положения, в котором он
очутился:
У него снова оставалось пять минут. Кирби посмотрел на Бонни Ли и
внезапно мощная волна желания поднялась в нем. Его влекло к этой девушке
неудержимо, но в бурном порыве чувства появилось что-то новое, прежде
небывалое. Год назад в Риме его тоже тянуло к женщине, которую звали Энди,
тянуло ничуть не меньше, но тогда, издерганный неудачами, он весь
находился в каком-то болезненном перенапряжении. Постоянное разочарование
раздувало значение секса до размеров чудовищной преграды, взять которую
становилось чуть не главным делом жизни. Все прочие стороны его
существования были ущерблены и унижены: он мало о них думал. Душа его
превратилась в непропорционального уродца с огромной головой и хилыми
недоразвитыми членами, на все его дела и поступки легла печать
неуверенности и неудачи. Теперь все встало на свои места. Значимость секса
уменьшилась, в душе восстанавливалась гармония частей. Секс переставал
быть манией. Из сферы нездоровых вожделений и мечтаний Кирби вступил на
твердую почву. Отдаваясь порыву страсти, он чувствовал счастливое
умиротворение и безоглядное спокойствие. Даже в шутливой форме он не мог
бы подумать сейчас о том, о чем раньше болезненно грезило его истомленное
воображение.
Я был хромым, подумал Кирби, я видел, как все вокруг весело ходят,
бегают, и прыгают, и сознание ущербности окрашивало каждый мой шаг. Я
только изо всех сил старался делать вид, что у меня ноги в порядке, чтобы
никто не заметил, что я - инвалид. Теперь же я твердо стою на ногах, я
выздоровел, и хотя радость и желание двигаться по-прежнему не оставляют
меня, я понял, что ходить - не значит жить. Жизнь этим не исчерпывается. Я
стал полноценным человеком.
Кирби подошел к Бонни Ли, наклонился и, едва коснувшись ее
неподвижных губ, перешел в мир света, движений и красок. Мягкость и тепло
вернулись мгновенно, и она, вздрогнув, вскрикнула от неожиданности. Ее
карие глаза сузились.
- Совсем незаметно, - прошептала она, - я чуть не выпрыгнула из
туфель ты, паршивец! Это то, к чему никогда нельзя привыкнуть, милый.
Бонни Ли, вытерла крем с пальцев, вышла в соседнюю комнату и закрыла
входную дверь. Вернувшись, скользнула в его объятия, легко поцеловала его
в подбородок и широко, сладко зевнула.
- Кирби, я совершенно измотана. - Она высвободилась из его объятий,
присела на кровать и снова зевнула. - Не подходи к окну, а то тебя заметит
кто-нибудь их моих любопытных старушек.
- Нам есть о чем подумать, Бонни Ли.
Она сбросила босоножки и вытянулась на кровати.
- Не хочу ни о чем думать, пока не посплю. А ты не желаешь
вздремнуть?
- Да, пожалуй. - Кирби подошел, сел на край кровати, наклонился и
вторично поцеловал ее в губы.
Она усмехнулась.
- О, я вижу, ты совсем не так уж сильно хочешь спать.
- Бонни Ли!
- Нет, милый. Это будет напрасная трата сил и таланта. Пожалуйста дай
мне поспать, а там посмотрим. И самому тебе необходимо поспать. Ты бы
прилег на диван, отдохнул, успокоился.
- Я не могу терять время на сон, когда столько...
Внезапным жестом она заставила его замолчать, прикусила губу и
сказала:
- Дай-ка мне часы, милый.
- Я бы не советовал тебе сейчас...
- Я ничего особенного и не собираюсь делать, глупый! И обманывать
тебя не собираюсь. Дай их мне.
Поколебавшись, Кирби неохотно протянул часы Бонни Ли. Девушка сразу
нажала на колесико. Ему почудилось, что он видит легкую тень движения, -
она уже лежала совсем в другом положении, свернувшись калачиком, часы в
нескольких дюймах от ее расслабленной руки, глаза закрыты, дыхание
медленное и спокойное сквозь полуоткрытые губы. Кирби позвал ее, но Бонни
Ли не отвечала. Тогда он потряс ее за плечо. Простонав, она протянула руку
к часам. В следующее мгновение она уже лежала совершенно обнаженная.
Только что была одета, а через миг ее одежда очутилась в воздухе, падая на
пол. Он снова разбудил ее, девушка что-то пробубнила сквозь сон,
потянулась к часам и снова оказалась в другом положении. На этот раз,
только он коснулся ее плеча, как она тут же проснулась. Веки слегка
припухли, как после долгого сна. Она сладко зевнула и с наслаждением
потянулась. Все это продолжалось, включая пробуждение, всего несколько
минут.
Улыбнувшись ему, она негромким, чуть хрипловатым голосом протянула:
- Как хорошо! Целых три часа. Теперь давай ты. - Она подвинулась,
освобождая ему место. - Устраивайся сразу поудобнее, милый. Эта чертова
кровать и подушка становятся жесткими как камень. И лучше сразу разденься,
- одежда страшно мешает.
Кирби растянулся на кровати и, полным поворотом стрелки обеспечив
себе час времени, включил красный мир. Бонни Ли казалась вырезанной из
полированного красного дерева. Она опиралась на локоть и улыбалась ему.
Лежа в жесткой вмятине, образовавшейся под тяжестью его тела, Кирби
пытался заснуть, но одежда действительно стесняла. Он поднялся с кровати и
сделал попытку раздеться, но одежда была, как толстая жестяная фольга.
Тогда он возвратился в привычный мир и повернувшись к Бонни Ли спиной,
принялся быстро скидывать с себя все, что на нем было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
работать. Информация об этом, по-видимому, содержится в письме.
А что если Винтермор пробовал переводить серебряную стрелку, когда
часы находились у него? Кирби почувствовал внезапное раздражение. Как мог
дядюшка Омар, с его умом, так много отдать в руки случаю!
Что же дальше? Тщательно и аккуратно планируя каждый шаг, он сможет,
с помощью часов, решить любые вставшие перед ним проблемы. Но прежде всего
он должен успокоить общественное мнение, загасить интерес к своей особе и
впредь избегать новых вспышек. Всеобщая известность, как прекрасно понимал
дядюшка Омар, делает жизнь совершенно невозможной. Тебя найдут и на краю
земли - сумасшедшие, вымогатели, фанатики, маньяки или репортеры.
Начало получилось неудачное. То, что он допустил, чтобы часы попали в
руки Бонни Ли, было непростительным нарушением оказанного ему доверия. С
часами следует обращаться с осторожностью и почтением, как с кобальтовой
бомбой. Четырежды он попытался сбежать из-под опеки дядюшки Омара в
непритязательную жизнь малых достижений и скромных удовольствий, в жизнь
среднего обывателя. Теперь для этого утерян последний шанс. Если только он
не струсит и не откажется от взваленной на него ответственности, разбив
часы или забросив их в море. Сейчас, однако, даже думать об этом -
безумие: как-то же, надо выкарабкиваться из того положения, в котором он
очутился:
У него снова оставалось пять минут. Кирби посмотрел на Бонни Ли и
внезапно мощная волна желания поднялась в нем. Его влекло к этой девушке
неудержимо, но в бурном порыве чувства появилось что-то новое, прежде
небывалое. Год назад в Риме его тоже тянуло к женщине, которую звали Энди,
тянуло ничуть не меньше, но тогда, издерганный неудачами, он весь
находился в каком-то болезненном перенапряжении. Постоянное разочарование
раздувало значение секса до размеров чудовищной преграды, взять которую
становилось чуть не главным делом жизни. Все прочие стороны его
существования были ущерблены и унижены: он мало о них думал. Душа его
превратилась в непропорционального уродца с огромной головой и хилыми
недоразвитыми членами, на все его дела и поступки легла печать
неуверенности и неудачи. Теперь все встало на свои места. Значимость секса
уменьшилась, в душе восстанавливалась гармония частей. Секс переставал
быть манией. Из сферы нездоровых вожделений и мечтаний Кирби вступил на
твердую почву. Отдаваясь порыву страсти, он чувствовал счастливое
умиротворение и безоглядное спокойствие. Даже в шутливой форме он не мог
бы подумать сейчас о том, о чем раньше болезненно грезило его истомленное
воображение.
Я был хромым, подумал Кирби, я видел, как все вокруг весело ходят,
бегают, и прыгают, и сознание ущербности окрашивало каждый мой шаг. Я
только изо всех сил старался делать вид, что у меня ноги в порядке, чтобы
никто не заметил, что я - инвалид. Теперь же я твердо стою на ногах, я
выздоровел, и хотя радость и желание двигаться по-прежнему не оставляют
меня, я понял, что ходить - не значит жить. Жизнь этим не исчерпывается. Я
стал полноценным человеком.
Кирби подошел к Бонни Ли, наклонился и, едва коснувшись ее
неподвижных губ, перешел в мир света, движений и красок. Мягкость и тепло
вернулись мгновенно, и она, вздрогнув, вскрикнула от неожиданности. Ее
карие глаза сузились.
- Совсем незаметно, - прошептала она, - я чуть не выпрыгнула из
туфель ты, паршивец! Это то, к чему никогда нельзя привыкнуть, милый.
Бонни Ли, вытерла крем с пальцев, вышла в соседнюю комнату и закрыла
входную дверь. Вернувшись, скользнула в его объятия, легко поцеловала его
в подбородок и широко, сладко зевнула.
- Кирби, я совершенно измотана. - Она высвободилась из его объятий,
присела на кровать и снова зевнула. - Не подходи к окну, а то тебя заметит
кто-нибудь их моих любопытных старушек.
- Нам есть о чем подумать, Бонни Ли.
Она сбросила босоножки и вытянулась на кровати.
- Не хочу ни о чем думать, пока не посплю. А ты не желаешь
вздремнуть?
- Да, пожалуй. - Кирби подошел, сел на край кровати, наклонился и
вторично поцеловал ее в губы.
Она усмехнулась.
- О, я вижу, ты совсем не так уж сильно хочешь спать.
- Бонни Ли!
- Нет, милый. Это будет напрасная трата сил и таланта. Пожалуйста дай
мне поспать, а там посмотрим. И самому тебе необходимо поспать. Ты бы
прилег на диван, отдохнул, успокоился.
- Я не могу терять время на сон, когда столько...
Внезапным жестом она заставила его замолчать, прикусила губу и
сказала:
- Дай-ка мне часы, милый.
- Я бы не советовал тебе сейчас...
- Я ничего особенного и не собираюсь делать, глупый! И обманывать
тебя не собираюсь. Дай их мне.
Поколебавшись, Кирби неохотно протянул часы Бонни Ли. Девушка сразу
нажала на колесико. Ему почудилось, что он видит легкую тень движения, -
она уже лежала совсем в другом положении, свернувшись калачиком, часы в
нескольких дюймах от ее расслабленной руки, глаза закрыты, дыхание
медленное и спокойное сквозь полуоткрытые губы. Кирби позвал ее, но Бонни
Ли не отвечала. Тогда он потряс ее за плечо. Простонав, она протянула руку
к часам. В следующее мгновение она уже лежала совершенно обнаженная.
Только что была одета, а через миг ее одежда очутилась в воздухе, падая на
пол. Он снова разбудил ее, девушка что-то пробубнила сквозь сон,
потянулась к часам и снова оказалась в другом положении. На этот раз,
только он коснулся ее плеча, как она тут же проснулась. Веки слегка
припухли, как после долгого сна. Она сладко зевнула и с наслаждением
потянулась. Все это продолжалось, включая пробуждение, всего несколько
минут.
Улыбнувшись ему, она негромким, чуть хрипловатым голосом протянула:
- Как хорошо! Целых три часа. Теперь давай ты. - Она подвинулась,
освобождая ему место. - Устраивайся сразу поудобнее, милый. Эта чертова
кровать и подушка становятся жесткими как камень. И лучше сразу разденься,
- одежда страшно мешает.
Кирби растянулся на кровати и, полным поворотом стрелки обеспечив
себе час времени, включил красный мир. Бонни Ли казалась вырезанной из
полированного красного дерева. Она опиралась на локоть и улыбалась ему.
Лежа в жесткой вмятине, образовавшейся под тяжестью его тела, Кирби
пытался заснуть, но одежда действительно стесняла. Он поднялся с кровати и
сделал попытку раздеться, но одежда была, как толстая жестяная фольга.
Тогда он возвратился в привычный мир и повернувшись к Бонни Ли спиной,
принялся быстро скидывать с себя все, что на нем было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69